– Этих двоих куда? В камеру или к Соловью? – хриплым от простуды голосом спросил один из разбойников.
Второй с черной повязкой на правом глазу сплюнул в траву через щель между зубами и неожиданно пискляво приказал:
– Запри пока. Дождемся, кого найдут остальные дозорные, и уже тогда потащим на аудиенцию к его светлости.
Разбойники дружно хехекнули, словно услышали старую, но все еще актуальную шутку, подхватили отчаянно вырывающихся парней и двинулись вглубь леса.
– Вот же ж… – тихо ругнулась я и крадучись последовала за ними.
О ловле ускакавшей Белки уже не шло и речи. Раз ребята попали впросак, то я обязана проследить, где камеры, в которых держат пойманных. В идеальном будущем освободить Демьяна с Иванушкой и сбежать до того, как охрана спохватится.
В этой миссии я не учла только одного: разбойники исходили этот лес вдоль и поперек и знали каждый кустик с деревцем едва ли не лучше, чем дриады свои Цветущие пущи. Я же была дуб дубом в окружении дубов, да к тому же вынуждена таиться.
Неудивительно, что в какой-то момент разбойники сперва скрылись из виду, а после окончательно оторвались и затерялись. Походив туда-сюда, я вывалилась из очередных кустов и к своему ужасу обнаружила двух представителей высшей ступени эволюции за попыткой тишком скурить веточку запрещенной флоры.
– Э-э-эм… Доброй ночи, господа разбойники, а… Соловья где поискать?
Господа разбойники задумчиво переглянулись и показали. В разные стороны показали.
– Премного благодарна, – улыбнулась я, торопливо пятясь обратно.
Отбежав на достаточное расстояние, я прижалась спиной к дереву и с колотящимся сердцем попыталась прикинуть, что в таком случае делать дальше.
«Цок-цок-цок», – донеслось сверху.
Задрав голову, я ахнула. Моя полная дефектов чудо-юдо-лошадь вновь сменила окрас на черный. А еще, по всей видимости, решила отработать полученную кличку и теперь неторопливо трусила по одной из веток. Дошла до середины, примерилась и ловко перемахнула на соседнюю, затерявшись среди густой листвы.
– Во дает! – не то восхитилась, не то посетовала я, нашла дерево посговорчивее и, проклиная все на свете, взялась за штурм.
В конце концов, если даже лошадь способна взобраться наверх, то чем я-то хуже?!
Как выяснилось через пару минут, всем!
Если брать за основу эволюции теорию того, что люди произошли от обезьян, то обезьяна, давшая начало роду Предерзких, была криворуким приматом, который упал на землю одним из первых и решил больше не пробовать лазать по веткам.
Я пыхтела, сопела, отплевывалась, когда в лицо летела веточка, лист или другой лесной мусор, и мысленно проклинала этот поход непечатными словами. А еще на все лады склоняла Соловья-разбойника, построившего логово на семи дубах.
И так хорошо склоняла, что где-то наверху послышалось звонкое:
– Ик!
Настороженно замерев, я вся обратилась в слух и таки услышала очередное конвульсивное «Ик!».
– Вот, ваша светлость, выпейте водички, – заботливо предложил мужской голос.
Определив направление и скорректировав конечную точку подъема, я куда более целеустремленно поползла вверх. Через пару метров на одной из веток обнаружился дом главаря. Это была установленная в развилке между толстых ветвей площадка десять на десять. Стены и крышу заменяла плотная матерчатая ткань зеленого цвета, филигранно расшитая тут и там дубовыми листочками. Видимо, для маскировки в густой растительности Брынских лесов.
– Сейчас, ваша светлость. Потерпите немного. Я принесу проверенное средство от икоты, – пообещал низкорослый мужичок, выбегая из шатра.
– Ик! – поторопил его главарь.
Поняв, что такого удачного момента может больше не подвернуться, я решительно спрыгнула на площадку, дернула полы ткани, обозначающие вход, шагнула внутрь и осмотрелась.
Внутри оказалось светло от парочки масляных ламп, подвешенных под потолком на специальных креплениях, а еще натоплено и душно. Но если к духоте с температурой можно было притерпеться, то пестрые ткани и подушечки, разбросанные тут и там, вызывали недоумение.
Сам Соловей сидел у стены напротив входа на обычном деревянном стуле с такой внушительной спинкой, что невольно приходили мысли о княжеском троне. Кожа на его лице была цвета молодого персика, гладкая и такая ровная, что зависть брала. По плечам раскинулись длинные прямые волосы, не то седые, не то просто светлые от природы. Ну и, конечно, уши…
Эльф в только-он-знает-каком-поколении выпрямился при виде незваной гостьи, изобразил на прекрасной физиономии гримаску презрения и приготовился сказать нечто уничижительное, но неожиданно даже для себя издал звонкое и забористое:
– Ик!
– Очень доброй ночи, господин Соловей, – бойко поприветствовала я в ответ, стремительно преодолевая разделяющее нас расстояние и дерзко протягивая ладонь для рукопожатия. – Рада познакомиться с будущим деловым партнером.
Эльф, сбитый с толку семейным напором Предерзких, в мгновение ока излечился от икоты. На рефлексах протянул руку, которую я энергично потрясла, и только потом спохватился:
– Кем-кем?
– Партнером, – с придурковатой улыбкой повторила я, вспомнила встречу с Горынычем и поспешно уточнила: – Деловым партнером. Не путать с брачным, пожалуйста. Для продолжения рода я не гожусь.
– Почему же сразу нет? – ответил эльф, эдак пристально оглядывая меня с ног до растрепанных рыжих волос, словно мог вот так запросто посчитать число яйцеклеток, подходящих для этого самого продолжения.
– Соловей! – крикнул вбежавший в шатер разбойник. – Мы обнаружили ёжку!
Эльф встрепенулся, увидел связанную Агриппину Игоревну со свежей царапиной от виска до мочки уха и поменялся в лице.
– А у вас веко дрогнуло, – поразила я всех своей наблюдательностью.
– Что?
Соловей поднял руку, быстро прикрыл ладонью задрожавшее веко и зло покосился на меня.
– А чего вы так смутились? – Я искренне не видела причин, чтобы так сверкать глазами. – Ведь всякий в курсе, что за каждым нервным тиком скрывается увлекательная история.
Ёжка горделиво выпятила грудь, давая понять, что история не только увлекательная, но и поучительная. Соловей отчего-то поспешно сдвинул ноги и поудобнее перехватил рукоятку оружия.
Разбойники переглянулись, и уже знакомый мне хмырь с повязкой на глазу ткнул в мою сторону пальцем и тонким бабьим голоском спросил:
– Ты кто такая?
– Да, точно, – спохватился эльф. – Вернемся к тебе. Как размножаться предлагаешь?
– Неправильные вы вопросы задаете. Неправильные, – решительно обиделась я. – Соловей, вот вам сколько полных лет?
– Сто сорок два.
– О-о-о! – уважительно протянула я и веско добавила: – Пора.
Эльф моргнул. Остальные разбойники переглянусь. Писклявый уточнил:
– Что пора?
– Пора подумать о репутации.
– Нормальная у меня репутация, – поспешил заверить Соловей.
– В этом и дело. Репутация не может быть нормальной! Она обязана быть безукоризненной, – бодро несла околесицу я. – Верно я говорю, Агриппина Игоревна?
Та проворчала сквозь кляп нечто невразумительное, так недобро сверкая глазами, что эльф на всякий случай закинул ногу на ногу и грациозным движением пальца подозвал охранников поближе.
– Соловей, вот вы такой известный человек. Солидный, уважаемый разбойник. Быстрый на расправу командир. Так?
– Так.
– Не так, увы, совсем не так, – печально вздохнула я, качая поникшей головой. – Был бы уважаемым и любимым – никакая мелкая нечисть никогда не отважилась бы на святое.
– Казна? – побледнел разбойник, хватаясь за сердце. – Кто-то хочет своровать мою казну?
– Хуже!
– Что может быть хуже?! – взвизгнул одноглазый.
– Соловей, – трагически сказала я, – мне очень неприятно это говорить, но…
Эльф подался вперед и до белых костяшек вцепился в подлокотники стула.
– Но?..
– Но в твоих лесах грабят путников, Соловей. Без твоего ведома и согласия. И знаешь кто?
– Кто?
– Какая-то мелкая нечисть. Всего-то вредный маленький аук с парочкой одержимых волков. И ладно бы просто грабил! Так он же еще и насмехается.
– В каком смысле насмехается? – Брови Соловья сложились в грозную галочку.
– Аук с его волками обозвали тебя никчемным свистуном. А еще… трусливой сойкой! И… и… старым дятлом!
Эльф порывисто вскочил, опрокинув стул. Не сдерживая чувств, метнулся из одного угла в другой и развернулся ко мне.
– Они называли меня старым дятлом?..
– Да! – подтвердила я, продолжая подкидывать дровишек в топку зарождающейся ярости. – И еще свистуном. Никчемным свистуном.
Ноздри Соловья затрепетали, а челюсть заходила ходуном.
– Они называли меня трусливой сойкой?
– Да! Да! И еще свистуном. Никчемным свистуном!
И так неглубокая чаша терпения Соловья переполнилась. Побагровев от ярости, он сделал такой долгий и затяжной вдох, что я невольно преисполнилась уважения к мощи чужих легких.
– Ложись! – скомандовал кто-то из подельников главаря шайки разбойников, и все дружно припали грудью к доскам пола, не слишком чистым, надо заметить, но сейчас такая малость никого не смущала.
– Фью-у-у-у… – начал свою оглушительную партию Соловей, но тут в потолке шатра появилась прореха, из которой прыгнул маг-практик.
Тщедушные и тонкие плечи эльфа не выдержали мощи обрушившегося на него тела, и главарь присоединился к залегшим на полу подельникам.
Наступившая за этим тишина показалась пронзительной, а гулкий стук приближающихся шагов – последними ударами жизни. Я приподняла голову и затравленно глянула на возвышающегося надо мной Володара.
– Василисушка, ты опять за старое?
Изобразив вымученную улыбку, я развела руками, мол, ничего не могу с собой поделать.
Остановка двадцать втораяПутеводный камень
– Ох, Володар, ну зачем же сразу по голове? – болезненно скривился эльф, опрометчиво садясь и тотчас хватаясь за ушибленный затылок.