Василиса Прекрасная — страница 20 из 28

Он засмеялся, бархатно, довольно. Мужским, понимающим смехом.

- Я проведу тебя до комнаты, - сказал Федор.

Корсет на нем я застегивала сама, шлепая его по рукам. А он запахивал на мне блузу, прикасаясь ладонями.

- Конфетка. Сладкая…

По коридору мы двигались, будто пьяные, от стенки к стенке. Застывая, прижавшись в бесконечно горячем, шалом касании губ, бормочущем шепоте, путанном, сбивчивом смехе.

Он больно прикусывал мою нижнюю губу и утверждал, что я вырываю ему волосы на затылке.

У двери он прошел дорожкой поцелуев по шее вниз, прижался лицом к ключице. Сильные руки обхватили бедра.

Федор пробормотал что-то, похожее на чертыхание, выпрямился и сообщил:

- Спокойной ночи. До завтра.

Дальнейшее происходило как в тумане, мне открыли дверь. Пока я пыталась сообразить, что происходит, туда бодро зашла Буха. Если маленькую собаку не замечать в темном коридоре, это не значит, что ее там нет.

Потом в спальню аккуратно подтолкнули меня. И закрыли дверь. Все.

Раскрасневшаяся, с растрепанными волосами, в незастегнутой блузе и с распухшими от поцелуев губами, я стояла - одна. В глубокой философской задумчивости. Кто из нас динамист?

Не верю, что он играл. Слишком все искренне и порывисто было, да и мужское возбуждение, в отличие от женского, сымитировать невозможно. Все отчетливо ощущалось при близком контакте.

Но каков гад? Это что, был урок за первое мое «нет» при похожих обстоятельствах?

Я тут же позвонила Иде и долго пыхтела в трубку.

- Да поняла, поняла, - сонно ответила подруга, жилетка и подушка в одном лице. – Ты, наконец-то, аллилуйя мужику, в сексуальном возбуждении и хочешь его нагое тело немедленно в свою кровать.

- Побью, - честно пообещала я. – Как только увидимся, лично твою грубую попу отдубасю. Я тебе о совсем другом талдычу!

- Попа у меня – загляденье. Не такая, конечно, конфетка, как у некоторых, но тоже ничего. Ты чего мне звонишь? Погрозиться увечьями несчастной подруге, еле заснувшей после тяжелого дня?

- Ида, мать твою. Как мне на прошлой неделе звонить в четыре утра, чтобы сообщить, что плечо растянула и оно «бо-бо» - нормально, а как я…

В трубке все это время нагло зевали, иногда перемежая зевки хихиканьем.

- Чего ты хочешь, неудовлетворенная наша? Хочешь сейчас стриптизеров закажу? Через час будут.

Злорадно представив парочку здоровенных качков, врывающихся в дом с криками «Интимные танцы! Настоящие мужчины!», я огорченно покачала головой. Весело, конечно, но ничего левого не хотелось. Отчетливо хотелось Федю.

Я побегала вокруг кровати под неодобрительным взглядом Бухи и выпалила:

- Не надо стриптизеров. Хочу мастеров?

- Э, - сообразительно среагировала Ида. – Ремонт там собралась сделать? Федора замуровать?

- Та ну тебя! Вызывай ко мне с утра парикмахера, косметолога, стилиста…

- О! Будем быть наповал?! Наконец-то!

Подруга давно меня уговаривала заняться собой: сформировать брови, добавить яркости волосам…

- Сделаю в лучшем виде! – заорала она так, что пришлось телефон отодвигать от уха. – И то чудесное платье из магазина пришлю, мы тут с Дарьей, помнишь, консультант из магазина, только недавно из-за него созванивались. У них отличная скидка. В общем, Васька… хана твоему мужику.

Спать я заваливалась с улыбкой на губах. Хана тебе, Федя. У нас остался один день до отъезда в Сочи. И я не я буду, но ты его очень хорошо запомнишь.


Глава 19. На колени перед красивой женщиной! Как это "выкуси"?

Утро было адским. Первый телефонный звонок разбудил нас с Бухой в шесть утра:

- Я от Иды Викторовны, косметолог. Могу подъехать только перед работой…

И - понеслось.

В итоге я успела только наскоро выгулять собаку, осталась без завтрака и утренней тренировки, зато к двенадцатичасовому массажу выдвинулась в полном ажуре, неземным светом соперничая с летним полуденным солнцем.

- Василиса, - ахнула в коридоре тетя Лена.

- Доброе утро, - пропела я.

- Где она? – раздраженно донеслось из комнаты, где меня уже поджидала жертва. – Василиса, где тебя весь день носит?!

- Иду-иду, - нежно сообщила я и вплыла лебедушкой.

По мнению Дарьи, прибывшей утром с целым чемоданом одежды, красота прежде всего в радости и ощущении себя счастливой. Она безжалостно поставила крест на всем утягивающем белье, сообщив, что оно полезно лишь для поп-див, которым «все равно радость не светит». А нормальные женщины должны носить удобные, нравящиеся им наряды.

Не совсем я была согласна, но сегодня спорить не хотелось. На предстоящую поездку мы отобрали несколько комплектов, включая то самое русалочье платье. За прошедшую неделю я сама не замечала в себе произошедших изменений, но платье показало их отчетливо.

Там, где раньше небольшие, но неприятные валики жира скрывало только спецбелье, сейчас виднелись вполне плавные абрисы. Мои мучения, вечерние запреты, переживания – все сейчас было оплачено эффектной посадкой «почти все скрывающего платья».

Но вышла на первое сражение я не в нем. А в легком белом батистовом чуде, с «внезапно» падающим плечиком.

Локоны парикмахер разложил в свободной, даже немного небрежной манере. Причем цвет волос оставил прежним, рыжеватым, но добавил золотинку, отчего они заиграли бликами.

И - я впервые в жизни несла на своем лице полный макияж. Пришлось сидеть с тетрадкой и записывать каждый шаг мастера, потому что сама бы я по памяти такое не повторила.

Мое лицо стало казаться тоньше, нос ровнее, губы пухлее. В целом я начала выглядеть… блин, а я прехорошенькая!

Когда Федор, снимающий халат, обернулся, его лицо приняло непередаваемо остолбеневшее выражение.

- День добрый, - совершенно счастливым голосом сообщила я, - укладывайся быстрее. Мне на завтра надо чемодан собирать и с друзьями попрощаться. Могу я отъехать на пару часов?

- С друзьями? Отъехать? – медленно переспросил босс, оглядывая меня с золотистой головы до серебристых сандалий на ногах. – Тетя Лена, ты далеко?

- Тут я, - осторожно донеслось из коридора.

- Тогда, будь добра, окажись далеко. Пожалуйста.

Из-за двери донеслось удаляющееся топотание, тетя Лена прямо сейчас била все рекорды скорости для седовласых толстушек 60+ с артритом. Федор эффективно удалял свидетелей.

- Кое-кто у нас стеснительный, - пропела я. – Давай побыстрее, ладно? Сегодня у меня планируется насыщенный сложный день.

- Поверь, день будет простой, как копейка. Однозначный, - сообщил Федор, обходя массажный стол, чтобы приблизиться ко мне.

Развязанный, но так и не снятый халат, открывал весьма привлекательный плоский живот. С темной впадиной пупка. Дорожкой из волосков внииззз… Но! Я была непоколебима! В смысле, не остановилась, разинув от восторга рот, а решительно обошла стол, снова оказавшись на противоположной стороне от привлекательного, но не очень нынче ловкого босса.

- Опять убегаешь, - замурлыкал Федор. Знает, знает как его голос на меня действует.

- Я убегаю?! Да куда мне до вечерней торопливости некоторых. Спринтеров!

- Ты на что намекаешь? Да я… Если немного постоишь, сама узнаешь…

- А я тороплюсь, мне сегодня много дел переделать надо. Поеду к…

- Никуда не поедешь! – откуда прыть взялась. Он ускорился, огибая угол и схватил меня за край платья. Дернул к себе.

Мать! Нет! Что творит? Да оно стоит черте сколько! Все возбуждение улетело мгновенно под ветром длинной череды цифр, мгновенно пронесшихся перед глазами. Изо всех сил я шлепнула его по нахальной ладони.

- Не надо так хватать!

Злой Федор стоял напротив меня, сверкал глазами и тяжело дышал, потом ухватился за спину. А вот не надо такие рывки делать пока не вылечился!

- Пациент, массаж будем делать или Цирком дю Солей продолжите хвастаться? На пару фуэте до инвалидности как раз дотянете.

И все изменилось. Он выпрямился, хотя лицо побелело от боли. Халат изящно упал с плеч, обнажив крепкое, сильное, агрессивно мужское тело.

- Василиса. Сейчас было грубо, - отстраненно сказал он. - Если тебе… вам неприятны мои ухаживания, не вопрос, кузнечиком больше прыгать не буду. Лечите, доктор.

Больше не говоря ни слова не говоря, он лег на стол. Поморщился и отвернулся. Минут десять я снимала боль, в некоторой растерянности. Не пойму, почему обиделся. На Пашу я еще и не так могла в эмоции покричать, да и он на меня. Что я такого сказала?

Дальнейшее стало адом для меня и, подозреваю, для босса тоже.

Он послушно лежал, не издавая ни единого звука. Поворачивался по команде и… молчал. Только один раз, когда я подошла к руке слишком близко, почувствовала, как теплые пальцы на пару мгновений прижались к бедру. И все.

- Я не очень хорошо себя чувствую, - после массажа сообщил Федор… Леонидович, - прошу вас, Василиса, остаться в доме и никуда не уезжать без моего разрешения. Если вам нужно докупить вещей, сообщите, пожалуйста, Виоле. Можете быть свободны... в доме.

Когда я наклонилась поднять его так и лежащий на полу халат, платье соскользнуло с плеча. И я услышала хриплый вдох. Но упрямые губы были по-прежнему сомкнуты…

Кажется, мы вступили в зону боевых действий.

Глава 20. Полет

Первой по коридору-трубе в самолет гордо вышагивала я с Бухой наперевес. Моего небольшого намека, что в поездке я буду скучать по собаке, хватило. Тут же завертелась машина справок, сертификатов и, о, чудо, мы с чубатой подружкой летели вместе.

Она оказалась чуть большего размера, чем обычные наладонные экземпляры собачек, вся жизнь которых проходит на сгибе локтя грамурных див. Буха вполне весомо оттягивала мне руку, ее задние лапы время от времени срывались и царапали мне по бедру, а сама пятнистая дамочка от любопытства крутилась как заведенная.

Но ничто не могло испортить мне настроение. Весы показывали уверенных минус четыре килограмма. Дорожный брючный костюм из тонкого трикотажа, который Дарья настойчиво приложила к отобранным нарядам, сидел немного плотновато на бедрах, поэтому пришлось осторожно подобрать незаметное белье. Я даже боялась представить как брючки смотрятся сзади, по крайней мере Федор пару раз сегодня посылал Шурика вперед, а тот постоянно отставал. В результате сейчас босс держался почти впритирку ко мне. За ним тенью шла обвеш