— Позвольте, инспектор, вы разыгрываете меня? — не выдержал лорд. — О каком самоубийстве речь, если мистер Уайтс найден с простреленной головой, а револьвера в комнате нет? Или вы полагаете, что он неудачно повесился?
— Простите, лорд, но у меня и в мыслях не было шутить над вами. Джек зачем-то врёт, он не видел убийцу. Из-за ограды, куда он спрятался не видно первого этажа, всё скрывают кусты. Он едва ли мог разглядеть, как именно спрыгнул убийца. Думаю, Джек просто подобрал под окном револьвер и перепрятал его.
— Постойте… — лорд Байес замолчал, собираясь с мыслями. — Откуда револьверу взяться под окном? Инспектор, уж не считаете ли вы, что мистер Уайтс, обладая завидной силой воли, выстрелил себе в висок, выбросил револьвер в окно, лёг на пол и умер?
— Ну что вы, что вы, — с готовностью улыбнулся инспектор. — Дело куда проще, — инспектор сел напротив лорда и достал из кармана трубку. — Думаю, мистер Уайтс привязал к рукоятке револьвера груз, скажем, кирпич, их тут много. Спустил на верёвке груз в окно, выстрелил и мгновенно умер, а вырванный из ослабевших пальцев револьвер улетел в окно, груз его утянул. Это старый трюк, лорд. Вот только, одно странно…
— Что же?
— Вряд ли мистер Уайтс мог рассчитывать на то, что его слуга окажется под окном и решит оказать его доброй памяти услугу, спрятав револьвер и соврав про убийцу, и вряд ли мистер Уайтс мог надеяться, что сыск, как бы бездарен он ни был, не отыщет револьвер, если никто его не спрячет…
— Отсюда следует, что мистер Уайтс заранее спланировал свою смерть, не так ли инспектор? Он и приказал слуге перепрятать оружие.
— Может быть, может быть, лорд… — взгляд инспектора сделался отрешённым, пальцы сами собой глади лакированную трубку. Так продолжалось довольно долго, пока инспектор не возразил сам себе: — Нет, лорд, я не могу поверить, чтобы простак Джек, зная о близкой смерти своего хозяина не стал бы ему препятствовать. И ещё вот что: вы помните этот запах? Сладковатый, стойкий, от него мигом прошибает слюну? Вы говорили, что так пахло от мистера Уайтса во время пути, так же пахнет и сейчас в его номере. Вы заметили?
— Нет, инспектор. Я успех притерпеться к этому ambré.
— Тогда вас следует быть осторожным, лорд. Это амброзия. Страшная штука, рушит рассудок. Говорят, будто её придумал кто-то из Четвёртого, и даже пытался продать её рецепт больницам для облегчения страдания пациентов, пока не получил отставку. Ну, да это всё слухи…
Мистер Уайтс долго стоял у окна, оперевшись руками о подоконник и низко опустив голову. Раздался стук в дверь, мистер Уайтс вздрогнул всем телом и затравлено обернулся. Он с видимым трудом наставил на дверь револьвер, от рукоятки которого тянулась туго натянутая бечёвка.
В дверь ещё раз постучали:
— Мистер Уайтсон! Сэр, откройте, обслуга!
Мистер Уайтс тонко хихикнул:
— Оно спутало моё имя! Заходи, я убью тебя, — тихо и монотонно бормотал он. — Нет… он же говорил, что я всё буду путать, как же…
Он прошёл, тяжело ступая до середины комнаты, пробормотал что-то, поднял руку к виску, с трудом удерживая револьвер, и выстрелил.
— Не думаю, что мистер Уайтс был способен удержать в голове такой сложный план, да ещё и втолковать его Джеку, — продолжал инспектор.
— Инспектор, вы окончательно сбили меня с толку! Теперь вы хотите сказать, что это не было самоубийством?
— Нет, лорд, самое настоящее самоубийство. В том пакете, который я передал с Джеком, я написал, что мистера Уайтса не нужно отпевать. Эй, милейший! — окликнул инспектор проходившего мимо слугу с широкими, седыми бакендардами. — Принеси-ка нам чаю.
Слуга поклонился, зашаркал ногами, удаляясь и громко бубня:
— Чай-то ноныча дорог. Принеси-принеси, эко нашёл… А деньги?.. Эк нашёл!
— Что творит, подлец. Но он прав, лорд, — инспектор беспомощно развёл руками и грустно улыбнулся: — Я изрядно поиздержался в пути. К тому же расходы на следствие, на телефонную связь, гостиницу… Я не рассчитывал, что так долго проживу здесь. Вы не выручите меня, лорд? Сотни фунтов хватит, я обязуюсь вам вернуть.
— Я не вожу с собой наличности, инспектор. Вас устроит чек?
— Впо-олне, — инспектор чуть протянул «о», с сухим шелестом потёр ладони и широко улыбнулся, шутливо показывая радость.
Лорд Байес неторопливо достал чековую книжку, и твёрдой рукой, с размахом и широкими петлями выписал чек.
— Вы мне очень помогли, лорд, — уже серьёзно произнёс инспектор, принимая бумагу. — Сейчас я напишу вам вексель.
— Оставьте, я вам верю.
— И всё же…
Лорд Байес вышел на крыльцо гостиницы в дорожном костюме, с небольшим саквояжем в левой руке и тростью в правой. Он небрежно закинул саквояж в призывно раскрытую дверь дилижанса, и неспешно достал из портсигара сигарету, чиркнул спичкой и закурил.
— Уезжаете, лорд?
— Здравствуйте, инспектор. Не заметил, как вы подошли. Да, уезжаю. Дела. Я и так слишком здесь задержался.
— Не подвезёте меня до телефонной станции? Тут по пути.
— Разумеется, инспектор. Надеюсь, вы поделитесь со мной своими догадками? Вы ведь так и не оставили дело мистера Уайтса, я правильно понимаю?
— Именно так, лорд. Непременно поделюсь, — улыбнулся инспектор.
Сперва лорд Байес, затем инспектор, забравшись по высокой ступеньке, уселись в дилижанс, жилистый и угрюмый слуга в дорожной ливрее услужливо закрыл дверь, взобрался на облучок и хлестнул по впряжённой паре вожжами: н-но!
— Так что мистер Уайтс, инспектор?
— О, лорд, удалось выяснить много нового! Мне только что пришла телефонограмма из Стэлбиля. Помните, я передавал записку с нашим Джеком? Я приказывал там допросить его как следует, простофиля сам вёз свой приговор.
Лорд Байес поморщился:
— Неужели «Смех богов» и «Магометянка»?
— Нет, честное железо, уверяю вас. Четвёртое тут ни при чём.
— И что же рассказал несчастный?
— Много, но об этом позже. У меня есть другие новости, лорд! Вы помните, на столе у мистера Уайтса лежали книги?
— Да, кажется.
— Вы знаете, что это за книги?
— Нет, откуда, инспектор?
— А я думаю, что знаете, лорд, — инспектор улыбнулся лорду Байесу так, как будто их связывала одна тайна. — Там много пометок на полях, и почти все одинаковые: «спросить у Б.», «спросить», «выяснить», «Б.», «как это возможно? Спросить у Б.» — и множество таких, лорд.
— И что же это меняет, инспектор?
— Я думаю, лорд, этот самый Б. никто иной как вы. Вы долго ехали с мистер Уайтсом вдвоём, вы даже терпели его пристрастие к амброзии — с чего бы это, лорд? Нет, у вас был свой интерес, определённо. И покойник был привязан к вам. Среди книг я нашёл записку, ничего особенного по смыслу, но вы не удержались от вензелей Лейкторской школы! Любой, что хоть что-то смыслит в почерках определит их при первом взгляде, лорд!
— С чего вы решили, что это я? — голос лорда был холоден, спокоен и не лишён любопытства.
— Боже мой, лорд, много ли вы знаете выпускников Лейкторской школы? Да они дерут за обучение такие деньги и учат так старомодно, что скоро их профессоров станут выставлять в музее! А вы даже чек выписали лейкторской вязью, лорд!
Лорд Байес молчал, поглаживая набалдашник трости.
— И в записке мистеру Уайтсу вы не удержались от двух вензелей. Лорд Байес, зачем вы давали мистеру Уайтсу эти мистические бредни? Впрочем, понимаю. Амброзия и сочинения про духов и демонов расшатают психику кому угодно.
— Байес, скажи мне, молю, разве могу я жить? Я не помню себя, я не помню тебя, мне мерещатся демоны… ты бы видел их! Они… это не то, что рисуют на витражах, Байес! Совсем не то! У них гладкие тела и тонкие-тонкие пальцы. Они… Баейс, они говорят со мной!
— Крепитесь, крепитесь мой друг, — лорд ласково провёл ладонью по лицу мистера Уайтса, — осталось уже недолго. В Изингтоне отличные врачи. Вы верите мне, Эндрю?
— Верю, верю, мой лорд… только б они не убили меня раньше. И… я боюсь. Ты помнишь, тот случай в Раштонсе? Я могу быть опасен, я не помню себя. Что, если это повториться?
— Забудьте об этом, Эндрю! Вот, извольте, я прочту вам заметку в газете, чтоб развлечь вас. Пишут о весьма ловком самоубийце. Представляете, Эндрю, чтобы не опорочить честь семьи, он привязал к своему однозаряднику камень, вышел, встал у обрыва и…
— И, наконец, лорд, могу дать вам телефонограмму из Стэлбиля. Джек сознался, что именно вы велели ему быть в тот день у окна. Хорошо бы ещё спросить, не рассказывали ли вы ему про этот трюк с самоубийством, чтобы наш недалёкий Джек уж точно догадался спасти честь погибшего хозяина. Но, увы, теперь это вряд ли получится… В Стэлбиле, похоже, перестарались. Коновалы, ей-богу! Что скажете лорд?
Лорд Баейс сидел в своём кабинете, в халате и ночной сорочке. Он курил, дышал воздухом из распахнутого в сад окна, пил утренний чёрный кофе и читал газету.
— Милорд, — неслышно появился и тут же склонился в поклоне слуга. — К вам мистер Эндрю Уайтс. По всему видно — проситель.
— Так гони его, Сэм. Я уехал по делам. Или в гости.
— Слушаюсь, милорд.
— Лорд Баейс допил кофе, встал, подошёл к окну, вдохнул свежий полной грудью, закрыл на миг глаза.
— Сэм! — позвал он, — Сэм! — и с силой захлопнул окно, так что задрожали стёкла, а пола халата взметнулась плащом.
— Милорд?
— Верни мистера Уайтса. Ты ведь его обманул. Извинись перед ним.
— Хорошо, милорд, — отозвался привычный ко всему слуга.
Когда растерянный и смущённый мистер Уайтс показался на пороге кабинета лорда Байеса, сам лорд уже был одет в белоснежный, с золотыми пуговицами костюм.
— Милорд, — несмело поклонился мистер Уайтс, оказавшийся высоким, но нескладным и робким юношей со светлыми кудрями и серыми глазами.
— Эндрю! Заходите, что же вы! Садитесь. Сэм, принеси нам чаю. Нам нужно чаще видеться, Эндрю, мы же соседи, а в этой глуши такая тоска.