Но, хоть Жалость бездельницей и не слыла,
Равнодушием вдруг обернулась.
Повздыхала Любовь, погрустила тайком,
Да подушкою вытерла слезы.
«Значит, это мой крест, жить с таким мужиком», —
Размышляла она и мечтала о том,
Что воскреснут увядшие розы.
И Любовь пуще прежнего холила дом,
Свое чувство сверяя с терпеньем.
Ну а муж лишь совсем изменился лицом —
Равнодушие стало Презреньем.
«Ей ну все нипочем, – думал муж о жене, —
Ей в лицо наплюешь – улыбнется».
Хоть не мерился он добродетелью с ней,
Не хотел для нее выше быть и сильней —
Все равно был ей светом в оконце.
Все усилья Любви унеслись в пустоту —
Ведь мелодия гибнет без такта.
А Презренье последнюю стерло черту,
Превратившись вдруг в Ненависть как-то.
Так Любовь и с ней Ненависть вместе живут
Как в иссушенном зноем колодце.
И вы спросите: как же дитя их зовут?
Он Цинизмом с рожденья зовется.
Оставайтесь собою всегда, до конца,
И не потчуйте ближнего ядом.
Не скрывайте под маской живого лица,
Лучше пусть ваш ребенок растет без отца,
Чем с Презреньем иль Жалостью рядом.
От Любви и до Ненависти только шаг;
Не петляйте, коль чувство не прочно.
Будьте честным во всем – ложь первейший наш враг,
А иначе пойдет все неверно, не так,
Если первый ваш шаг был неточным.
15-17 мая 2003
Пишите письма
На крыльях снов качается рассвет,
И снова тает звезд холодных россыпь.
Зачем мы здесь? – кто может дать ответ,
И почему нас мучают вопросы?
Нам не поможет созданный кумир.
Пойдем след в след за добрым верным другом.
И прежде, чем объять пытаться мир,
Себя познать придется. Круг за кругом.
Спроси́те – и услышите ответ.
Лишь только СЛУШАТЬ нужно научиться.
Нельзя бояться вдруг услышать «нет» —
Такой ответ нам тоже пригодится.
Глаза и уши нам, бывает, лгут.
Нельзя терять терпенья и упрямства.
Пишите «Письма» – и они дойдут,
Преодолев запретное пространство.
Пусть тишина натягивает нерв,
Пусть только эхо нам в ответ смеется.
Вдруг на другой, неведомый манер,
Когда-нибудь нам Вечность отзовется?
23 июня 2003
Всерьёз
Андрею
Жил на свете чудак не от мира сего.
Я всю жизнь с ним, наверно, дружил.
Чудаком не считал он себя самого,
И как думал, так, в общем, и жил.
Он картины писал – он художником был —
И раскрашивал мир за окном.
Он был занят всегда, но совсем не спешил,
Успевая везде и во всем.
Кукол он мастерил и куда-то девал —
Может, просто раздаривал всем.
«Оживают они, – подмигнув, объяснял. —
Оживляют и нас. Но не всех».
Идя следом за ним, отставал вечно я,
Пот ронял и дышал горячо.
Он всегда поджидал терпеливо меня,
Улыбаясь мне через плечо.
И не мог я понять, как он Время провел
Вокруг пальца, как кольцами дым.
Словно это не он вдоль по времени шел,
А оно семенило за ним.
Как-то раз его тайну я все же узнал
(Будто вспышка блеснула во мгле) —
Он ручные часы из кармана достал
И забыл, положив на столе.
Целый день за часами следил я тайком,
Часто пряча испуганный взгляд:
То стояли они, то пускались бегом,
То вращали вдруг стрелки назад.
Он вернулся, и встретились наши глаза.
Он не стал напускать мне туман.
«Торопись повзрослеть», – он всего лишь сказал
И часы снова спрятал в карман.
Он от этого мира порой уставал
И чудил, упиваясь мечтой.
А однажды он красками пририсовал
Два крыла за своею спиной.
Я смеялся над ним до икоты, до слез,
К крыльям тем прикасаясь рукой.
Он шутил мне в ответ, только взял и всерьез
В небо взмыл над моей головой.
Я смотрел ему вслед и не верил глазам,
А он крыльями рвал облака.
Я рукою блуждал в забытьи в волосах,
Не заметив, что в краске рука.
…Жил на свете чудак с беспокойной душой,
Пряча тень от рисованных крыл.
И однажды, задумавшись, в небо ушел.
И дверей за собой не закрыл.
Он все делал всерьез, даже если шутил,
И смеялся как будто навзрыд.
Он воздушные замки из ветра кроил,
Сам имея монашеский скит.
Я чуть-чуть не дошел, не догнал, не доплыл…
Вот и время теперь как зола.
Вдруг все то, что он мне не всерьез говорил,
Это чистая правда была?..
Я ощупывал спину, у зеркала встав,
И примеривал кисти в руках.
И я понял теперь: был во многом он прав.
И не запер ту дверь в облаках.
10-15 июля 2003
Ощущенье полета
Над головой перелетные птицы
Взмахами крыльев приветствуют ветки.
Мне же твое одиночество снится
С небом чужим, разлинованным клеткой.
Книги сорвались с насиженных полок,
Лестницей в Вечность натянуты строки.
Где тот непонятый мной орнитолог,
Окольцевавший тебя ненароком?
Облаком рваным прикрыто бездонье.
Звезды – застывшие капли мгновений.
Ветер своею щекотной ладонью
Ласково треплет твое оперенье.
Я, закрывая глаза, тебя вижу,
Как наяву. А когда засыпаю,
Ты словно ветер становишься ближе —
Ведь у надежды не может быть края.
Ты мне даешь ощущенье полета;
Пусть я, проснувшись, летать и не стану.
Я тебя слышу звенящею нотой
В струнах столбов – строках нотного стана.
Ты окунешься крылатою кистью
В мира палитру – от грусти до счастья —
В теплое море, в осенние листья,
В радугу, влажную после ненастья.
И это небо, промокшее синью
Ты, лишь на вдох в высоте замирая,
Ярко распишешь. И будет полынью
Пахнуть картина. Ты сможешь, я знаю.
Сжалось на лапке кольцо из металла.
Не поддаются стремленья учету.
Птица, конечно, бывает усталой,
Но на земле она ждет только взлета.
Птица в руках – как корабль на суше.
Дайте ей небо, смотрите – ей больно!
Сломаны клетки, распахнуты души —
Птица лишь в сердце останется вольной.
Прячешь напрасно ты взгляд под ресницы,
Ведь твоих глаз я уже не забуду.
Важно поверить в пугливую птицу
Как в окрыленное, светлое чудо.
2003
Пути
Кто в этой жизни Свет, а кто – лишь Тень?
И выбрать нам дано: решить или решиться.
И чей-то путь Голгофой завершится,
А для кого-то и Голгофа – лишь ступень.
2003
Звёздная соль
Что родится в строке, зашифрованной ноющей болью?
Чем закончится день – неужели молчаньем опять?
Значит, надо терпеть, задыхаясь, как ветром, любовью,
И стихами стонать, и надежду лелеять, и ждать.
Я боюсь не понять, что мне шепчет подсказчица – Совесть.
Я считаю шаги, пробираясь тропою Судьбы.
Я от страха устал, к неожиданным битвам готовясь,
И твержу слово «быть», и гоню роковое «не быть».
Нет покоя душе: ни в заоблачном мире, ни в этом;
То смеется она, то от боли стихами кричит.
И вокруг никого, кто помог бы мне мудрым советом —
Самому все решать, глядя в строгое око свечи.
Что творится со мной, мне порою не кажется странным.
Только, все же, течет по щекам, как нарочно, вода.
И луна, над листом наклонясь, как над свежею раной,
Сыплет звездную соль.
И не спрятаться мне никуда.
2003
Хватит
А у вас еще всё
будет —
У меня лишь в глазах
лужи.
Отпустите меня,
люди!
Ну, зачем я теперь
нужен?
Отчего сединой
крашен —
Я ли радостен был
часто?
Что же я не разбил
чашу,
Из которой хлебнул
счастья?!
Первый был, да вдруг стал
крайний.
Облетели мои
крылья.
Стал могилой мне ход
тайный,
Что к тебе, дурачок,
рыл я.
Сыпьте комья – уже
хватит.
Отсмеялся за всех,
видно.
Пусть Земля без меня
катит.
Как же мне за себя
стыдно.
Заберу я с собой
всю боль,
Чтоб она не зашла
с тыла.
Вам добуду Любви
вдоволь,
Чтобы счастья на всех
было.
Там мне будет не так
ново,
Мне ль бояться еще
круга?
Два крыла мне дадут
снова.
И еще – мне вернут
Друга…
2003
ПОЭТому
Опять тишиной чьи-то чуткие струны задеты,
Из дома зовет неподвластное что-то уму.
И бродят по миру – как звезды по небу – поэты,
И бредят стихами, тревожа безмолвную тьму.
Под этим исписанным небом иссиня-чернильным
Поэтов находит Любовь, не давая им спать.
Поэтому есть у поэтов волшебные белые крылья,
Поэтому пишут поэты стихи, и умеют летать.
И тянут из крыльев чудесные перья поэты,
И, в душу макая, терзают листы облаков.
Вот так и живут – между былью и небылью где-то,
Вдыхая Любовь, выдыхая узоры стихов.
И стаи щемящих стихов поднимаются в небыль,
И острыми крыльями рифм рассекают эфир.
Понятным становится путь, кем-то пройденный в небе.
И чуточку лучше становится этот запущенный мир.
А крылья всё тают – не сразу заметишь подвоха, —
Распущены перья на строчек неровную нить.
И воздуха меньше для каждого нового вдоха —
Уходит Любовь, ведь не вечно поэтов любить.
Привычно шагнув из окна, и с обрыва, и с крыши,
Растерянно видит поэт все растущую твердь.
Иссякла Любовь, и поэт уже больше не дышит.