– Факелы готовы? – спросил у него Волков.
– Факелы готовы, кони оседланы, люди и собаки ждут.
– Монах, собирайся, поедем, покажешь, где все было, – велел Волков и пошел к двери.
Все поспешили за ним. На выходе его поймала Брунхильда и вложила ему в руку тряпицу, в которой был хлеб с жареной свининой и луком. Очень это оказалось кстати. А Брунхильда поцеловала его в щеку украдкой.
Крики, лай собак, лошади ржут, суета. Отряд в десять человек при оружии, арбалеты взяли с собой, хоть в темноте много не настреляешь, выехали на север. Мужики и бабы в деревне переполошилась, выходили к заборам смотреть, чего это в ночь господину и людям его не спится.
Они ехали по дороге, что вела к городу. Собаки заливались радостным лаем и кружились по кустам рядом с отрядом, словно охоту чуяли. На небе высыпали звезды и сияла огромная луна чуть не в полнеба.
Было свежо и хорошо, звуки разносились далеко. Они отъехали едва ли на пару-тройку миль, как монах сказал, оглядываясь:
– Тут. Кажется, тут это случилось. Только стемнело, и мне шум за спиной показался, будто спешил за нами кто-то, не конный, пеший. Я обернулся и вот, кажется, там, – он указал на холмы, – увидал глаза желтые. В темноте под ними кусты. Я Максимилиану и сказал: «Глаза такие же, как вы мне рассказывали, позади нас, на нас смотрят». Он обернулся и ответил сразу: «Они, точно они! То мой знакомец. – Сам арбалет из-за спины достал и говорит: – Езжай в деревню и скажи кавалеру». Я ему говорю: «Нет, поехали со мной. Уедем». А он: «Не даст он нам уйти, спеши к господину, а я спрошу у этого желтоглазого демона насчет своего берета». Так и сказал.
– Мальчишка! – не без гордости произнес Карл Брюнхвальд. Рассказ монаха хоть и печалил его, но и радовал тоже тем, что сын был так хладнокровен и смел. – Глупец!
Волков думал, как начинать поиски, и вдруг насторожился, спросил:
– Бертье, а отчего собаки примолкли?
– Сам не пойму, – удивлялся ротмистр. – Может, набегались да спать захотели.
Кавалера такой ответ совсем не устроил, он помолчал мгновение и сказал:
– Берите своих собак, Гаэтан, и пару людей. Поезжайте к тем холмам, может, собаки возьмут след зверя. Вы, Карл, с монахом поезжайте дальше по дороге, а вас, Рене, прошу спешиться и с парой людей поглядеть в кустах придорожных. И покрикивайте. Может, он на крик отзовется.
Люди стали разъезжаться и, насколько это возможно, искать хоть что-нибудь в ночной темноте. От факелов в кустах проку немного, да и прогорали они слишком быстро. Кавалер был невесел. Он уже привязался к юноше. Максимилиан был именно таким, как нужно. Всегда собран, опрятен. За лошадьми и доспехом следил безукоризненно, хотя лошадей у Волкова было много. Конечно, не за всеми, только за верховыми, но уж за своими следил очень хорошо. А еще Максимилиан был единственным сыном Брюнхвальда, который не предал отца. Потеря такого человека оказалась бы бедой большой. Конечно, следовало прислушаться к рассказу Максимилиана о встрече с демоном. Может, даже и не посылать их в дорогу одних. Нужно было самому ехать. Но кто ж знал, что граф задержит посланцев так долго и что не вернутся они засветло.
И тут крики раздались, кажется, радостны они были.
– Что там? – кричали солдаты из кустов.
– Нашли! – отвечали им люди с дороги.
– Живой?
– Передайте кавалеру, что нашелся его оруженосец, живой, – долетело до него из темноты.
И как-то сразу стало легче Волкову, отлегло от сердца, и за мальчишку он рад был, и за его отца.
У мальчишки оказался разбит затылок, все волосы в запекшейся крови.
Он был одет в отличную ламбрийскую кольчугу Волкова, и великолепные ламбрийские наручи были на нем, в руке он держал грязный солдатский тесак. Кольчуга и наручи оказались ему великоваты, тем не менее вид у юноши был боевой. Он был чумаз, бодр и, видимо, гордился своим приключением.
– Это меня конь подвел, – говорил он, трогая затылок, – испугался демона. Понес, а я уж слишком поводья тянул, так он и встал на дыбы. Я арбалет в одной руке держал, вот и не усидел в седле, хотя повода не выпустил.
– И что же? – спрашивал кто-то.
Максимилиан с жаром рассказывал. Видно, и впрямь гордился, тем, что столько взрослых мужей, в том числе и кавалер, и отец, и другие офицеры, его с интересом слушают.
– Луна как раз вышла, светло стало, я его и увидал. Не только глаза его, а его всего.
– И кто это был? – спросил Рене.
– То волк, демон огромный. Бежал молча следом… Не рычал, не сопел, ни звука от него не было. Хорошо, что монах его увидал. Повезло… Он сначала на коня кинулся, да конь не дурак: на копыта задние его принял и дал деру через кусты. А демон так тоже в кусты отлетел. Видно, конь ему хорошо поддал. Он встал не сразу. Как поднялся, так на меня пошел. А у меня уже арбалет взведен. Я ему болт прямо в грудь и пустил. А ему нипочем. Не заметил даже болта. Я едва встать успел да меч выхватить. – Юноша показал всем свой грязный тесак, а кавалер подумал: «Хорошо, что это не меч, а тесак, он вдове короче меча. Длинный меч можно и не успеть вытащить сидя на земле или вскакивая». – Он одним прыжком как кинется на меня. А я, как щитом, закрылся рукой, вот. – Он показал левую руку. – Еле устоял, чтобы не упасть. Хорошо, что наручи у кавалера очень крепки, не смог адский пес прокусить, стал грызть и мотать меня туда-сюда, а сам воняет. Я его по ребрам раз, чувствую, горячая кровь по руке течет, и течет много, как будто из ведра льют. А я ему еще раз, и еще, уж даже не знаю, сколько раз попал, весь бок ему и шею изрубил, вон. – Он опять поднял руку, чтобы видно было ее в свете факелов. Весь правый наруч и правый рукав у него и вправду были черны. – До сих пор кровищей воняет.
– Бертье, собаки ваши возьмут след? – спросил кавалер.
– А вы что, решили его искать? – искреннее удивился Максимилиан.
– А как иначе, он разбойничает уже на моей земле, – ответил юноше Волков и повторил вопрос: – Бертье, так найдут его ваши собаки, пока он ранен?
– Нет, кавалер, – отвечал тот, – видите, они под копыта коней лезут, ни одна не тявкнет даже. Это от страха, чувствуют кровь этого демона. Лучше сами, как рассветет, поищем.
Все ждали решения кавалера, а он, оглядев еще раз юношу, спросил:
– А арбалет мой где?
Максимилиан вздохнул и обвел местность рукой:
– Где-то здесь, кавалер, в кустах, там, где я с чудищем дрался.
– Надеюсь, вы найдете это место?
Юноша промолчал, а за него сказал Рене:
– Думаю, лучше его при свете искать.
Конь отличный, арбалет восхитительный, взятый в бою у ламбрийцев в Рютте. Все это стоило денег немалых, пятьдесят талеров, не меньше. Но Рене тут был прав: искать в кустах и оврагах да по темноте – занятие бессмысленное. И главное, некого в потерях винить. И тогда он сказал:
– Ладно, приедем сюда на рассвете.
И, кажется, за это были ему благодарны и люди, и собаки, и лошади.
Поехали домой, переночевали, поспали самую малость, чуть свет собрались и отправились обратно.
Коня искали совсем недолго, был он жив, хотя и изрядно поцарапался в кустах. Умное животное само стало ржать, услышав людей и собачий лай. Конь намертво зацепился поводьями за корневище куста и был рад своему освобождению. А вот с арбалетом пришлось повозиться. Только когда собаки попривыкли, а солнце уже встало высоко, только тогда они взяли след зверя. Видно, запах выветрился, потерял от росы силу, и собаки перестали бояться. Сначала затявкали слегка, а позже и с азартом. Стали брать след и нашли черные пятна крови на листьях боярышника, вокруг которых уже роились мухи. Так, по каплям, собаки дошли до места, где и дрался с волком Максимилиан. Там обнаружился и арбалет, целехонек.
Все обрадовались, думали, что теперь и домой можно будет ехать, но кавалер сказал:
– Нет, нужно искать зверя. – Он оглядел солдат и офицеров и продолжил: – То не шутки, господа, то уже около дома моего было. Что ж, теперь не проехать от города до моего дома? Так и станет он на дороге разбойничать.
– Думаю, что издох он, – предположил Рене. – Болт в груди да бок порубленный – никакой волк не выживет. Вон крови сколько тут.
Да, крови было немало, все кусты черны от нее, но это Волкова не успокаивало, уже согласен он был с Максимилианом, что не простой это зверь:
– Хорошо бы, если так, но я хочу убедиться.
– Так давайте, – согласился Бертье. – Собачки след, я думаю, возьмут, уже не боятся его.
И вправду, днем собаки уже не прятались от страха, не жались к людям, они уже весело лаяли и носились по кустам. Они сразу азартно взяли след. Все поехали за псами, хоть продираться меж кустов было и непросто: и кони страдали, и люди, и одежда. Охотники продолжали путь на запад, по следу зверя. И чем дальше ехали, тем меньше находили пятен крови, а вскоре они и вовсе исчезли, только нюхом собаки определяли направление.
– Боюсь, что я был неправ, – сказал Рене, – видно, не подох он, силы в нем есть, гляньте, сколько с ранами пробежал.
И после этого они еще долго ехали на запад, и чем дальше уезжали, тем труднее становилась дорога, так как оврагов было на пути все больше. И земля это была уже давно не его, но Волков не хотел останавливаться, он думал, что собаки все-таки приведут его к зверю. Однако ошибся. Вся свора, сбежав в один овраг, вдруг из него не вышла. Собаки бегали внизу, были растеряны.
– Потеряли след, – сказал Бертье, слезая с коня. – Ничего, сейчас подумаем, куда он деться мог.
Он и один солдат спустились к собакам в овраг, стали осматриваться. Все их ждали, и тут солдат наклонился, поднял над головой что-то и сказал:
– Ты глянь, он его вытащил!
Кавалер не мог глазам своим поверить, но это был арбалетный болт.
– Да как же он сподобился? – удивился Брюнхвальд.
Бертье взял у солдата болт и осмотрел его:
– Странно, господа, вы не поверите, но следов зубов на нем нет. Кровь до середины болта, думаю, глубоко вошел, наконечник погнут, видно, через кости шел. Наконечник не закреплен, как он внутри не остался, когда волк болт из себя вытаскивал? Не пойму.