И вскоре уже забивали первый кол в мелководье в берег, вязали к нему сеть, а потом сели на лодку и вбивали следующий кол уже в воде, снова вязали к нему сеть. Так дальше, до самого берега острова. Двумя сетями перегородили реку.
— Вот то, что мне и нужно, — сказал Волков. — Осталось только рыбы дождаться.
И в это же день еще до вечера первая рыба и пришла.
Они уже пообедали бобами с салом, когда один солдат, что из лодки лишнюю воду вычерпывал, закричал:
— Плот, плот гонят!
Да, это было как раз то, чего Волков и дожидался. Он валялся на горячем песке со стаканом вина в руке и как услыхал крик солдата, так стакан вкопал в песок, а сам вскочил и пошел быстро к реке. И как увидела плот выше по течению, закричал, что было сил, размахивая рукой:
— Стой! Куда?! Поворачивай. Поворачивай, говорю!
Плот, связанный из четырех меньших плотов, не спеша плыл по реке, людей там было восемь, а на среднем плоту был шалаш и даже костерок с котелком над ним. Люди, крепкие мужики, смотрели на Волкова, кто недружелюбно, а кто и просто с удивлением, они переглядывались и не понимали, чего он от них хочет.
— А ну стой, не смей, — продолжал орать Волков и солдаты стали махать руками и тоже кричать людям на плоту, — стойте, дураки, у нас тут сети, стойте!
А плот уже подплыл к сетям и, зацепив одну из них, поволок и легко выдернул колья, также увлекая их за собой. А плот так и плыл себе дальше.
— Максимилиан, — заорал Волков, — коня! Сержант, в лодку!
Максимилиан как знал, что так будет, сам уже сидел на коне и вел Волову его коня в поводу.
Кавалер, забираясь в седло сказал только:
— Арбалет!
И поскакал вдоль реки за плотом. А Максимилиан поехал за ним, на ходу ключом натягивая тетиву и доставая болт.
А сержант и четверо солдат уже садись в лодку.
Он нагнал плот быстро, когда догнал, закричал:
— Остановитесь, к берегу станьте!
Но люди на плоту не торопились исполнять его требование.
— К берегу, говорю, делайте! — продолжал орать он, так и скача за ними.
Но опять люди только смотрели с плота и не собирались приставать к берегу.
Тогда он забрал у Максимилиана арбалет, поднял его и почти не целясь, нажал на спуск.
Может, он и не был лучшим мечником при дворе герцога де Приньи, но уж стрелком он был одним из лучших.
Болт пробил у котелка, что висел на тлеющими углями, обе стенки и застрял в нем. Капли варева тут же потекли на угли через дыры и оттого пошел над плотом белый дым.
— Стойте, говорю, к берегу плывите, — орал Волков, передавая арбалет Максимилиану для перезарядки, — иначе следующий болт у вас у кого-нибудь в ляжке будет!
А тут и сержант на лодке догнал плот. Мужики нехотя взялись за огромные весла, что были на первом и на последнем плоту, аккуратно пристали к пологому берегу, к пляжу, что лежал уже у заброшенной деревни, где кавалер ловил браконьеров.
Глава 39
— Ну, и кто из вас старший? — сурово спросил он, не слезая с лошади.
Один, нестарый еще мужик, лапы у него как те весла, видно всю жизнь плоты гонял по реке, сказал недовольно:
— Ну, я.
— И что, ты не слышал, когда мы тебе кричали, что у нас там сети?
— Не слышал, — бурчит мужик.
— Врешь, — продолжает Волков.
— Не вру, — говорит мужик, — не слышал ничего я. Никогда там сетей никто не ставил. Я тут на реке сызмальства.
— Теперь будут там сети, — говорит Волков, — людям моим рыба нужна, а вы плавайте теперь по своей воде, с той стороны острова.
— Как с той? — удивлялись другие мужики с других плотов.
— А так, теперь мы тут рыбу ловить будем, и нам не нужно, что бы вы своими бревнами нам сети рвали.
Один из солдат снял обрывок сети с бревен и показал его мужикам, под нос совал им:
— Вот она, сеть наша.
Те косились на сеть хмуро, словно им дохлую крысы показывали. А Волков и произнес:
— На первый раз я вас прощаю, за порванную сеть брать денег не буду, чтобы жить с вами в мире. Вас отпускаю. Но одного из вас я на ваш берег отвезу, чтобы шел к своим и сказал, что теперь по нашему берегу, до самого острова мы сети ставить будем, чтобы плавали вы по своему берегу.
Мужики молчали.
— Ну, кого из своих дашь? — спросил Волков главного.
— Мне все для дела нужны, — бурчал тот.
— Тогда сам выберу, — настаивал кавалер.
— Ладно, — произнес старший, — Михель, ты поедешь.
Самый молодой из мужиков кивнул.
— Сержант, — произнес Волков, — отвези этого на их берег, а ты, Михель, скажи своим, что бы отныне плавали по своему берегу. Наш берег нам самим надобен.
Сержант посадил мужика в лодку и поплыл на противоположный берег, а плот тронулся вниз по реке, на самом последнем плоту стоял старший и смотрел на Волкова зло. И Волков на него смотрел, глаз не отводил, не тот он был человек, которого чей-то взгляд смутит. Он знал, что все только начинается. Хотя и не знал, чем все закончиться.
— Эй, — наконец крикнул он солдатам, когда плот отплыл уже далеко, — чего стали, ищите новые колья, ставить сеть будем, когда сержант приплывет.
— Так они нам сеть порвали, сеть дырява, — отвечал ему один из солдат.
— Для нашей рыбы подойдет, — отвечал он им. — Ищите колья.
Рыбы и вправду ловилось совсем немного, не то что у браконьеров, но вечером проверили оставшиеся сети и набрали щук и судаков на одну коптильню. Запалили ее, уже ближе к сумеркам по берегу пополз удивительный запах копченой рыбы, и все было хорошо.
Они уже все сети проверили, рыбу, что осталась, выпотрошили и посолили, поели. Солнце уже садиться начало. Волков уже в палатку к себе собирался, как вдруг солдат один закричал и стал указывать рукой вниз по течению. И кавалер увидал, как по берегу идет четверка лошадей, и ведет ее мужик-конюх. А за лошадями тянется толстая веревка, к которой привязана баржа. Конюх как солдат увидал, так стал останавливаться.
— Кто такие? — спросил у него кавалер.
А болван только головой мотал да на баржу оглядывался. И тогда с баржи закричали:
— Я Якоб Кронерхаузен, купец из славной земли Фринланд, иду к себе, а вы кто?
— Я господин Эшбахта, божий рыцарь Фолькоф. Не хочешь ли пристать к берегу, купец, у нас ужин поспел?
— Честь вам и уважение, господин Эшбахт. Но буду плыть, пока темнеть не начнет, хочу завтра дома быть до вечера.
— Хорошо, но постойте немного, у нас там сети, — кричал ему кавалер, — сержант, помогите купцу пройти через сети.
Вообще-то Волков собирался и с этими господами поближе пообщаться, купцы — дело доходное, но сначала нужно было решить вопрос с плотами. Нельзя все сразу делать, так и надорваться можно, поэтому он был милостив и вежлив.
Вскоре лошади прошли через их лагерь, и баржа проплыла вверх по реке. А тут и ночь пришла.
А утром, когда солдаты снова стали проверять сети, из-за острова показалась лодка с людьми, сначала солдаты браться за оружие стали, но как пригляделись, так успокоились, в лодке был всего один при железе, остальные мирные были. И было их трое.
И плыли они к ним.
— Ну, вот и настоящая рыба пошла, кажется, — сказал Волков, вглядываясь в приближающуюся лодку, и потребовал у Максимилиана одежду и оружие.
Толстяка Вальдсдорфа среди них не было, были другие. Один был уже стар, лицом спесив и богат, сам в мехах, все пальцы в перстнях, другие моложе, но тоже заносчивы. Волкову они имена свои говорили скороговоркой, словно одолжение делали. А он так учтив с ним был.
— Не желаете ли рыбы копченой? — спросил он прибывших господ.
— Не за тем мы здесь, — старик пождал серые губы свои. — Хотим мы знать, отчего вы вздумали нашим людям препятствия чинить?
— Так не чиню я им препятствий, коли они по своей стороне плоты свои гонять будут. А у себя я здесь рыбу ловлю для людишек своих. Какие же от меня препятствия, если я на своей реке, на своем берегу рыбу себе ловлю.
— Мы испокон веков тут плоты спускаем, — заговорил другой, тот, что с бородавкой на губе.
— Так что же, теперь по своему берегу сплавляйте, — невозмутимо сказал кавалер. — Я к вам не лезу, и вы сети мои не тревожьте. Так будет нам мир и любовь.
Говоря так, он уже знал, что теперь ему грозить будут. И оказался прав.
— Нет, никак мира не будет, если вы так бесчестно с нами поступаете, — заговорил третий с пафосом и угрозой в голосе.
— Помилуйте, в чем же бесчестье ваше, если я прошу на своей стороне реки, у своего берега сети мои не рушить? Неужто вы будете мне воспрещать рыбу ловить?
— Нет, не будем, но мы просим вас нам не досаждать, — сухо сказал старик, — и плотам нашим предпястий не чинить, быть соседом добрым, не то и до железа дойти может.
Тут Волков глаза на него поднял, и смотря на него хладно, сказал ему смиренно:
— Не я разговор про железо затеял, но раз уж вы начали, то скажу вам, я и людишки мои железа не боимся, всю жизнь при железе были. Коли угодно вам, так будем железом баловаться. Тогда буду я ваши плоты у реки ловить и себе брать, а ваших людей за выкуп отдавать. А если с войском придете, так поднимусь и уйду во Фридланд, к архиепископу. Он не выдаст. А когда ваше войско уйдет, так я опять к вам наведуюсь. И опять буду плоты ваши себе брать.
— Ах, так вы разбойник! — вскричал тот, что с бородавкой.
— Так какой же я разбойник, это вы меня на моей земле железом увещевать стали. Вы сюда со склокой пришли, вместо соседской дружбы! Хотите людей моих последнего хлеба лишить. И чтобы склоку не длить, прошу вас полюбовно не рушить нашего соседства, дайте нам пропитание со скудной земли нашей, — четко выговаривал слова кавалер.
Он знал, что подходит решающая минута и сейчас заговорит старик.
— Что же вы хотите от нас? — спросил спесивый старик.
— Так, если любви между нами быть, то прошу я немногого, дайте людям моим пропитание, на хлеб и бобы только.