– Почему был? Рано ты собрался его хоронить! Ещё с правнуками понянчишься! – И, довольный тем, что озадачил старика, матрос с улыбкой добавил: – Нашёлся ваш пацан, в кубрике спит себе и в ус не дует.
– Чего это? – встрепенулся дед и выронил кисет, из которого зачерпывал трубкой табак. – Ты… ты, паря, над стариком не смейся. Откудова Васютка мог на боте взяться?
– Правду говорю, на берегу мы его подобрали! Он там такую полундру устроил – все черти в болото спрятались!
– Да не треплись ты! Где Васютка-то? Давай его скорей! Цел ли он?
– Це-ел. Старшина пошёл его будить.
Дед Афанасий бросился было к трапу, но тут же круто повернул и засеменил наверх, к избушке:
– Анна! Анна! Нашёлся пескаришка-то! Анна! Где ты там? Скорее беги! Отыскался он…
В цветастом переднике, со сбившимся набок платком показалась Васюткина мать. Когда она увидела спускавшегося по трапу оборванного Васютку, ноги её подкосились. Она со стоном осела на камни, протягивая руки навстречу сыну. И вот Васютка дома! В избушке натоплено так, что дышать нечем. Накрыли его двумя стёгаными одеялами, оленьей дохой да ещё пуховой шалью повязали.
Лежит Васютка на топчане разомлевший, а мать и дедушка хлопочут около, простуду из него выгоняют. Мать натёрла его спиртом, дедушка напарил каких-то горьких, как полынь, корней и заставил пить это зелье.
– Может, ещё что-нибудь покушаешь, Васенька? – нежно, как у больного, спрашивала мать.
– Да мам, некуда уж…
– А если вареньица черничного? Ты ведь его любишь!
– Если черничного, ложки две, пожалуй, войдёт.
– Ешь, ешь!
– Эх ты, Васюха, Васюха! – гладил его по голове дедушка. – Как же ты сплоховал? Раз уж такое дело, не надо было метаться. Нашли бы тебя скоро. Ну да ладно, дело прошлое. Мука – вперёд наука. Да-а, глухаря-то, говоришь, завалил всё-таки? Дело! Купим тебе новое ружьё на будущий год. Ты ещё медведя ухлопаешь. Помяни моё слово!
– Ни боже мой! – возмутилась мать. – Близко к избе вас с ружьём не подпущу. Гармошку, приёмник покупайте, а ружья чтобы и духу не было!
– Пошли бабьи разговоры! – махнул рукой дедушка. – Ну, поблукал маленько парень. Так что теперь, по-твоему, и в лес не ходить?
Дед подмигнул Васютке: дескать, не обращай внимания, будет новое ружьё – и весь сказ!
Мать хотела ещё что-то сказать, но на улице залаял Дружок, и она выбежала из избушки.
Из лесу, устало опустив плечи, в мокром дождевике, шёл Григорий Афанасьевич. Глаза его ввалились, лицо, заросшее густой чёрной щетиной, было мрачно.
– Напрасно всё, – отрешённо махнул он рукой. – Нету, пропал парень…
– Нашёлся! Дома он…
Григорий Афанасьевич шагнул к жене, минуту стоял растерянный, потом заговорил, сдерживая волнение:
– Ну, а зачем реветь? Нашёлся – и хорошо. К чему мокреть-то разводить? Здоров он? – и, не дожидаясь ответа, направился к избушке. Мать остановила его:
– Ты уж, Гриша, не особенно строго с ним. Он и так лиха натерпелся. Порассказывал, так мурашки по коже…
– Ладно, не учи!
Григорий Афанасьевич зашёл в избу, поставил в угол ружьё, снял дождевик.
Васютка, высунув голову из-под одеяла, выжидательно и робко следил за отцом. Дед Афанасий, дымя трубкой, покашливал.
– Ну, где ты тут, бродяга? – повернулся к Васютке отец, и губы его тронула чуть заметная улыбка.
– Вот он я! – привскочил с топчана Васютка, заливаясь счастливым смехом. – Укутала меня мамка, как девчонку, а я вовсе не простыл. Вот пощупай, пап. – Он протянул руку отца к своему лбу.
Григорий Афанасьевич прижал лицо сына к животу и легонько похлопал по спине:
– Затараторил, варнак! У-у-у, лихорадка болотная! Наделал ты нам хлопот, попортил крови!.. Рассказывай, где тебя носило?
– Он всё про озеро какое-то толкует, – заговорил дед Афанасий. – Рыбы, говорит, в нём видимо-невидимо.
– Рыбных озёр мы и без него знаем много, да не вдруг на них попадёшь.
– А к этому, папка, можно проплыть, потому что речка из него вытекает.
– Речка, говоришь? – оживился Григорий Афанасьевич. – Интересно! Ну-ка, ну-ка, рассказывай, что ты там за озеро отыскал…
Через два дня Васютка, как заправский провожатый, шагал по берегу речки вверх, а бригада рыбаков на лодках поднималась следом за ним.
Погода стояла самая осенняя. Мчались куда-то мохнатые тучи, чуть не задевая вершины деревьев; шумел и качался лес; в небе раздавались тревожные крики птиц, тронувшихся на юг. Васютке теперь любая непогода была нипочём. В резиновых сапогах и в брезентовой куртке, он держался рядом с отцом, приноравливаясь к его шагу, и наговаривал:
– Они, гуси-то, как взлетя-ат сразу все, я ка-ак дам! Два на месте упали, а один ещё ковылял, ковылял и свалился в лесу, да я не пошёл за ним, побоялся от речки отходить.
На Васюткины сапоги налипли комья грязи, он устал, вспотел и нет-нет да и переходил на рысь, чтобы не отстать от отца.
– И ведь я их влёт саданул, гусей-то…
Отец не отзывался. Васютка посеменил молча и опять начал:
– А что? Влёт ещё лучше, оказывается, стрелять: сразу вон несколько ухлопал!
– Не хвались! – заметил отец и покачал головой. – И в кого ты такой хвастун растёшь? Беда!
– Да я и не хвастаюсь: раз правда, так что мне хвалиться, – сконфуженно пробормотал Васютка и перевёл разговор на другое. – А скоро, пап, будет пихта, под которой я ночевал. Ох и продрог я тогда!
– Зато сейчас, я вижу, весь сопрел. Ступай к дедушке в лодку, похвались насчёт гусей. Он любитель байки слушать. Ступай, ступай!
Васютка отстал от отца, подождал лодку, которую тянули бечевой рыбаки. Они очень устали, намокли, и Васютка постеснялся плыть в лодке и тоже взялся за бечеву и стал помогать рыбакам.
Когда впереди открылось широкое, затерявшееся среди глухой тайги озеро, кто-то из рыбаков сказал:
– Вот и озеро Васюткино…
С тех пор и пошло: Васюткино озеро, Васюткино озеро. Рыбы в нём оказалось действительно очень много. Бригада Григория Шадрина, а вскоре и ещё одна колхозная бригада переключились на озёрный лов. Зимой у этого озера была построена избушка. По снегу колхозники забросили туда рыбную тару, соль, сети и открыли постоянный промысел.
На районной карте появилось ещё одно голубое пятнышко, с ноготь величиной, под словами: «Васюткино оз.». На краевой карте это пятнышко всего с булавочную головку, уже без названия. На карте же нашей страны озеро это сумеет найти разве сам Васютка.
Может, видели вы на физической карте в низовьях Енисея пятнышки, будто небрежный ученик брызнул с пера голубыми чернилами? Вот где-то среди этих кляксочек и есть та, которую именуют Васюткиным озером.
А как люди дают названия рекам и озёрам?
Как только не возникают названия озёр и рек! Некоторые названы за свои характерные признаки: реки Белая, Чёрная, Берёзка, Осётр, озера Чёрное, Глубокое, Нерпичье. Другие – по расположению: реки Шуя (по-древнерусски «левая»), Десна («правая»). Названия многих рек и озёр очень древние, учёные не всегда даже знают, как они возникли. Например, название реки Москвы, по разным гипотезам, восходит то к финским языкам, то к балтским, то к древнерусскому слову «москы» – «топкая».
Что за рыба омуль?
Омулями называют несколько близких видов рыб из рода сигов семейства лососёвых. То есть омуль – это родственник форели, сёмги, горбуши и др. Нагуливает жир омуль в морских заливах близ устьев рек, а на нерест поднимается в верховья, как и многие другие лососи. Ест он рачков и мальков других рыб. Мясо омуля очень вкусное, он считается ценной рыбой.
Что такое Карское море?
Карское море – одно из морей Северного Ледовитого океана, расположенное между Новой Землёй и Северной землёй. В него впадают Енисей и Обь. На речных судах, на которых плавала бригада рыбаков, в него выходить нельзя.
Почему налима называли переселенцем?
Своими повадками налим напомнил сибирякам поселенцев – русских людей, впервые поселившихся в Сибири. Налим готов есть всё подряд, всё, что подвернётся – и поселенцам в первые годы еда доставалась с трудом. А ещё налим, как поселенец, чувствует себя хозяином реки, быстро осваивается в ней и может вытеснять других рыб.
Что такое рыбосборочный бот?
Бот – это небольшое судно, ранее гребное или парусное, в наши дни моторное. Рыбосборочным он был потому, что на нём рыбаки объезжали поставленные сети, вытаскивали их и выбирали (собирали) попавшуюся рыбу.
Как добывают кедровые орехи?
Напомним, что так называемые «кедровые орехи» – это не орехи и не кедровые. На самом деле это семена сибирской (или кедровой) сосны, созревающие в больших шишках. Люди либо просто собирают упавшие шишки, либо сбрасывают их с деревьев, ударяя по ним колотом – огромной деревянной кувалдой весом до 40 кг. Такой способ очень вреден для деревьев.
Что такое тайга?
Вопреки частому заблуждению, тайга – это вовсе не безлюдный сибирский лес, в котором легко заблудиться. Тайгой называют зону хвойных лесов: сосновых, еловых, лиственничных, пихтовых и других. Соответственно, тайга есть и в Европе, и в Америке. Таёжная зона начинается всего в сотне километров к северу от Москвы. А вот на юге Дальнего Востока, хотя это ещё Сибирь в широком смысле слова, растёт уже не тайга, а смешанные леса.
Что за птица кедровка?
Кедровка – это лесная птица из семейства врановых, родственник вороны, сороки, галки и др. Как большинство врановых, она всеядна: ест и растительную, и животную пищу, но особенно любит семена сибирской сосны («кедровые орешки»), за что и получила своё название. Отношения кедровки и сосны можно считать взаимовыгодными: птица, запасая семена на зиму, прикапывает их, часть забывает, и весной они прорастают. Так кедровка помогает сосне расселяться.
Почему Васютка так тщательно тушил огонёк? Боялся лесного пожара?