Негр-бомж
Этот день ничем не отличался от сотни других. Вместо утренней пробежки по лесу – пробежка по офису. Здесь утвердил новую версию рекламного макета, там подписал заявление на отпуск. Поймал в курилке Костика – главного креативщика по украинскому вопросу.
– Что сегодня на завтрак?
– Доброе утро, Андрей Константинович, – Костик был явно доволен собой. – Сегодня – ржака редкостная. Приготовили целую серию мемов с Януковичем и золотым батоном. Думаю, к вечеру разойдется миллионами.
– Так держать, молодцы!
– Андрей Константинович, – по дороге к кабинету меня перехватила менеджер по продажам Таня, – вас ждут.
– Кто ждет? – Глубокое декольте сотрудницы мешало смотреть ей в глаза.
– Директор по маркетингу сети супермаркетов «Грош». Вы же сами назначили встречу на это время.
– О’кей, давай поговорим. – Я резко сменил курс и двинулся в сторону переговорки, Таня семенила рядом и с каждым ее подпрыгивающим шагом декольте становилось еще заманчивее. – Какие вводные?
– Они как раз выбирают рекламное агентство на следующий год, бюджет не раскрывают, но, судя по всему, серьезный.
– Что мы им предложили?
– Стандартный набор: наружка, ящик, немного радио и Интернет. Но они хотят какой-то специальный проект. Судя по всему, мы у них не единственные. Они встречались еще с тремя агентствами, я точно знаю.
– Тендер?
– Угу.
Терпеть этого не могу. Бесперспективные переговоры. Капризный клиент, который ходит по агентствам, изображает активность, списывает на представительские цели кругленькие суммы, проедает их в дорогих ресторанах, создает видимость тендера, а договор заключит в итоге с каким-то тупым конкурентом, который предложит максимальный откат.
Мы вошли в переговорную комнату. Директор по маркетингу сети магазинов «Грош» встал и, неискренне улыбаясь, протянул мне руку, я ответил ему тем же. Сели, обменялись визитками и пресными, ничего не значащими комплиментами.
– Мне Таня сказала, что вам интересен специальный проект?
– Нам нужно что-то особенное. Ролики, щиты, макеты в прессе… Надоело это все. Хотелось бы какой-то яркой креативной идеи. У нас есть договоренность с Мисс Столица прошлого года. Хотели бы ее привлечь к рекламной кампании… Может, фотосессию в магазине, на фоне прилавков. Или какую-нибудь благотворительную акцию во имя спасения животных…
Все было еще хуже, чем я предполагал до начала нашего разговора. Очевидно, что на договор с некой красавицей мой собеседник собирался списать кругленькую сумму. К тому же наверняка та обладала богатым любовником, с которого за раскрутку нимфы он намеревался тоже вытрясти денег, а может, он и сам ее… А еще он получит откат с рекламного агентства. Тройной тулуп.
– Темнокожий бомж, – сказал я, глядя в глаза директору и закурил. Получить заказ у такого бесперспективного клиента можно было, лишь введя его в состояние шока и вытащив джокера из рукава. У меня таких всегда было несколько про запас.
– Простите? – Лицо собеседника отразило недоумение. Я не спеша раскуривал сигарету, ровно столько, чтобы человек напротив не лопнул от негодования, решив, что это я его так назвал.
– Вам нужен темнокожий бомж. Он попытается украсть из вашего магазина буханку хлеба, а охранник его жестоко изобьет и сдаст в полицию. Об этом напишут все. Эффект будет круче, чем от месячной кампании на Центральном телевидении.
– А почему темнокожий? – Заказчик начинал злиться, ему казалось, что я издеваюсь над ним. – Вам не кажется, что это перебор?
– Инфляция. Мы живем в страшное время – время инфляции.
– Инфляции чего?
– Инфляции всего. Деньги, время, человек. Все мельчает и обесценивается, пружина сжимается все сильнее, для достижения любой цели нужно прыгать все выше. Информация, как и все остальное, подверглась этому беспощадному процессу. Когда-то новости долетали до нас вместе с гонцами и могли распространяться месяцами. Телеграф и телефон позволили нам засорять мозги ежедневно. Радио и телевидение открыли возможность обновлять информационное поле каждый час. Интернет свел этот процесс к секундам, уменьшив объем информации, который способен воспринять наш мозг до минимума. Яркое короткое сообщение, которое может зацепить – вот, что нужно сегодня. Люди читают заголовки, но не вникают в суть статьи. Необходимо что-то странное, что подхватят и растиражируют все. История, которая сможет иметь развитие и жить несколько дней. Удивлять становится все труднее и труднее с каждым днем. Сто лет назад мужчины мастурбировали на едва обнаженную грудь, сегодня их не возбуждает самое откровенное порно. Поэтому еще год назад я бы сказал просто: «Вам нужен бомж». Но время летит неумолимо, а потому вам нужен именно темнокожий бомж, который попытается украсть батон хлеба, но будет жестоко избит и передан полиции. Охранника вы уволите, штраф заплатите, и через какое-то время эта история забудется, ее негативный отблеск канет в Лету. Но название вашей торговой сети будут мусолить все издания и телеканалы в течение нескольких дней, оно крепко осядет в головах обывателей.
– Негр? – маркетолог усмехнулся и посмотрел на сидящую рядом со мной Таню. – Бомж?
– Темнокожий бомж, – поправил я гостя.
– Та-ак… Ну, хорошо… Мы подумаем над вашим предложением, – потенциальный заказчик встал и протянул руку, я сделал то же самое, – будем на связи.
Когда он вышел из переговорки, я повернулся к Татьяне:
– Догони его и скажи, что мы дадим ему наш максимальный откат и, конечно, придумаем что-нибудь для его «Мисс Столица», – я устало опустился на стул и закурил. – Впрочем, это все равно бессмысленно.
– Почему? – Таня непонимающе посмотрела на меня.
– Он уже с кем-то договорился, а визит сюда – создание иллюзии тендера для отчетности. Просто украл наше время… Сволочь. Но все равно, догони его.
Кейс № 3. Каток
В молодости не хватает двух вещей – сна и денег. Поэтому, когда холодной зимой восемьдесят девятого года приятели предложили ночью разгрузить пару вагонов с водкой, я не отказался. Еще бы, ведь это способ на время решить хотя бы одну из проблем. Рекламные проекты пока не приносили уверенного и стабильного дохода, и подобные опыты подработки уже случались. Надо сказать, что попасть в «обойму» на такие халтуры было непросто, это была целая мафия, чужаков здесь не любили.
Как-то раз мы с друзьями и монтировщиками из Малого театра ночь напролет разбирали на Красной площади декорации после какого-то народного праздника. Это настоящее чудо: вечером еще стоят деревянные городки, кипят торговля и народные гуляния, ярмарка горит огнями, а утром пустота и чистота. Куда все подевалось? Испарилось? Нет. Это студенты и безработные, стоит лишь курантам пробить полночь, словно вампиры выползают на охоту и растаскивают былое великолепие по бревнышку. Они грузят его в огромные самосвалы и отвозят в какое-нибудь Ново-Деденево, чтобы одноразовая красота сгнила там на свалке. Впрочем, в нашей стране такое случается редко. Как правило, тут же подъезжают другие грузовики, молчаливые водители суют деньги угрюмым сторожам и развозят останки пасхального городка по Подмосковью, где они обретают вторую жизнь в качестве деталей загородных дворцов. А студенты с мятыми червонцами в карманах отправляются по домам и общежитиям, голодные, промерзшие до мозга костей, чтобы на час-другой забыться сном, а потом, еле передвигая усталыми конечностями, отправиться в институт на уроки танца или лекции по сопромату.
Ничего, не в первый раз, да и не в последний – думалось мне, когда мы с соратниками, укутавшись шарфами по самые уши, шлепали по шпалам в направлении Курской-Товарной на трудовые подвиги. Ночная Москва весело подмигивала огнями и светофорами, призывая радостнее смотреть на мир вокруг, а для пущей бодрости подстегивала тридцатиградусным морозцем. Не прошло и часа, а мы уже нашли искомые склады. Вагоны с водкой стояли в ожидании, двери были гостеприимно открыты. Кроме вагонов нашу троицу поджидал десяток молчаливых мужичков – партнеров по бизнесу.
– Ну, наконец-то, – процедил один из них и протянул, не освобождая от варежки, руку: – Коля. Кто за главного?
Пока мы переглядывались, пытаясь понять, хорошо ли быть главным, он почему-то решил, что «за главного» я.
– Значит так, Андрюха, дай-ка мне свой телефон, на всяк случа€й, вдруг халтура будет. – Он положил мне руку на плечо и отвел в сторонку. – Деньги получишь по окончании работы, раздашь своим сам. На все про все нам восемь часов. Водку будешь?
Я отрицательно замотал головой, а он уже подошел к вагону, достал из ближайшего ящика бутылку и протянул мне:
– Выпейте, салаги, мороз же, а работать всю ночь, только смотрите, не переборщите – каждый человек на счету.
– А как же… – я сделал выразительный жест в сторону вагонов, мол, «казенное же».
– Забей, – он буквально впихнул мне в руку бутылку. – По уговору два ящика можем разбить – «брак в производстве», «утряска-усушка». Но у нас народ непьющий, больше одного ящика обычно не «разбиваем».
Коля хохотнул собственной шутке и удалился к своим.
Делая небольшие глотки из «разбитой» бутылки, мы с моими товарищами мерзли и грустно взирали на объект предстоящей работы. Это только на словах «разгрузить два вагона водки» кажется пусть и сложным, но вполне выполнимым заданием. Когда же эти вагоны прямо перед тобой, штабеля неподъемных ящиков, напичканных поллитровками, уходят ввысь, и счета им нет… Руки опускаются. Наше печальное молчание прервал Коля:
– Ну, шо стоим? Перекур с дремотой? Работы невпроворот! Поехали!
Тоже мне, Гагарин, подумал я и занял место в цепочке, образовавшейся от вагона до склада. Удивительное дело, все ящики – в теории – абсолютно одинакового веса. На практике же каждый следующий, вопреки логике, был гораздо тяжелее предыдущего. Не знаю, сколько времени это продолжалось – на четвертом десятке я превратился в какой-то механизм. Я принимал ящик у моего приятеля Антохи, занявшего место в веренице передо мной, делал несколько шагов в сторону бородатого мужика в телогрейке, играющего роль следующего звена цепочки, возвращался, брал ящик и так без конца. Только механизм из меня выходил хреновый, вечно спотыкающийся, отдавливающий ноги соседям и постоянно порывающийся разбить бесценный груз. Несмотря на жуткий мороз, я был мокрый насквозь, от снега, от пота, разгоряченные легкие обжигал ледяной воздух, а мозг тщетно пытался высчитать – покроет ли гонорар моральный и физический ущерб, нанесенный воспалением легких, обязательно последующим за этой ночью. Хотелось отдохнуть. Поэтому команда Коли: «Перекууур!» – показалась даром небес.