– Давай доплывем до набережной? Оттуда переулками до части недалеко.
Вероника кивнула, взяла курс на цепочку фонарей и поплыла, взрезая воду гребками. Зорьян поднапрягся и вырвался вперед, чтобы распугивать пираний. Вероника игрой в водные догонялки не соблазнилась, плыла размеренно, будто выполняла упражнение в бассейне.
Они добрались до бетонных ступеней, покрытых водой и речным мусором. Выбрались на берег под знаком «Купаться запрещено», превратились и долго отряхивались – брызги летели во все стороны, висица недовольно повизгивала, отфыркивалась и терла морду лапой. Мокрая чернобурка вызывала покровительственную жалость. Волк обнюхал шерсть, впитавшую в себя запах тины и прелых листьев и вылизал рыжую оторочку на ушах.
К дому и части бежали молча. Возле ступеней на холме висица позволила волку порыться носом в холке и тронуть каплю белой шерсти на подсохшем хвосте. Очарованный волк распушился, получил похвалу: «Сильный!» и короткое прикосновение языка к носу. Это послужило сигналом к расставанию: чернобурка убежала в дом, а волк пропетлял по холму и нырнул в подзаборный лаз.
На лавочке никого не было. Свет в квартире Мохито не горел. Зорьян глянул на светящееся окно своей кухни, взбежал по лестнице, превратился в прихожей, роняя песок и листья, и прошел в душ, надеясь, что не услышит никаких вопросов. Мохито не подвел – допил чай и спрятался в своей комнате. Отмывшийся Зорьян последовал его примеру: побудка была назначена на шесть утра, чтобы успеть позавтракать перед дежурством, и каждая минута ничегонеделания отрывала время от полноценного отдыха. Зевать на построении, вызывая гнев Светозара, не хотелось, поэтому он завернулся в простыню и крепко заснул.
Дежурство не обошлось без ЧП. В обед в ювелирный магазин вломился волк, вооруженный двустволкой. К магазину подтянули полицейский спецназ, а потом, установив личность преступника – волчара уже привлекался за торговлю «пылью» – вызвали и подразделение из наркоконтроля. Чтобы поделить ответственность на всех в случае неудачного штурма.
Июньское солнце разогревало шлемы и экипировку, на улице было жарко, в бронированном автомобиле – очень душно. Зорьян поправил гарнитуру связи и уселся в тени броневика, привалившись спиной к колесу. Переговорщики сновали от временного штаба к магазину, начальство раздавало противоречивые указания, а волки из полицейского спецназа успели скупить в продуктовом магазине всю прохладную минералку и лимонад. Зорьян слушал переговоры снайперов и думал о творческом кризисе и неуверенности в себе. Надо ли было отступать после первой и единственной ошибки? Смог бы он сейчас хладнокровно смотреть в прицел?
Размышления прервали Шольт с Мохито, притащившие полбутылки минералки. Встретившаяся парочка уселась возле другого колеса и начала бурно обсуждать ремонты и карантин по кори.
– Объясни ему, что как только квартира освободится, я его заберу. Сейчас некуда, сам у Зорьяна ночую.
– Я не понял, – сказал Шольт. – Тебя что, выселили из-за заложницы? Ты отремонтировал квартиру за свой счет, а тебе пинка под зад?
– Нет! Я сам ей предложил! То есть, она случайно зашла… ребенок зашел.
– Так она с ребенком?
– Да. С медвежонком.
Даже шлем не смог скрыть тот факт, что Мохито одновременно смягчился и покраснел.
– А-а-а… – кивнул Шольт. – Тогда конечно.
– Ей обещают другую квартиру отремонтировать за счет благотворительного фонда. В ближайшие дни. Я Йошу обязательно возьму, вы не думайте.
– Мы и не думаем, – заверил Шольт. – Вообще-то ты не обязан.
– Я пообещал.
– Он уже большой, понимает, что значит «обстоятельства изменились».
В наушнике прозвучала команда: «Отбой». Зорьян выглянул из-за броневика. Скованный наручниками волк лежал возле двери магазина. Рядом стояли двое полицейских и переговорщик.
– Отлично! – обрадовался Шольт. – По дороге домой заскочу, возьму обед. Ханна позвонила, сказала, что сделала пирог с печенкой. Пироги такие вкусные! А она говорит – что их делать, это же не пирожки. Это, мол, из готового фарша и готового теста. Я ее попрошу тебе испечь.
– Не надо, не напрягай, – отказался Мохито. – У нее своих забот навалом, а у нас блинная под боком. И столовка. Сейчас в столовку зайдем на обед и никаких проблем.
В части Зорьян с прискорбием признал, что проблема у них есть. Создалось впечатление, что повар специально разузнал у Мохито рецепт его фирменного супа, чтобы испортить жизнь ни чем не повинным спецназовцам. В тарелке плавала бурая зелень, жалкий ошметок курицы и половинка вареного яйца.
– Что это? – громко вопросил майор Гвидон Яблоновский, поболтав ложкой.
– Летний суп со щавелем и крапивой, – с достоинством ответил раздатчик.
– Да вы бы еще бурьян на территории нарвали и сварили!
– Ничего не знаю, это утвержденный министерством рецепт.
– Вот в министерстве пусть этим и обедают! – заорал Гвидон.
– Что за шум? – спросил заглянувший в столовую Светозар.
– А ты сюда посмотри!
– А что это?
– Суп с бурьяном! Нет, ты не отворачивайся, попробуй!
– Не собираюсь я это пробовать! Где дежурный по кухне? Как это понимать?
Зорьян выловил и съел курицу и яйцо, предварительно отряхнув их от склизкой зелени, и с содроганием посмотрел на Мохито, который уже вылизывал тарелку.
Скандал набирал обороты. Волки стучали ложками, Светозар требовал показать ему ГОСТы, повар размахивал какой-то книжкой в сиреневой обложке. Четыре пресных хлебца из пайки не улучшили положение. Раздача второго блюда и компота откладывалась, и Зорьян шепнул Мохито:
– Я домой сбегаю, там банки гречки с тушенкой в заначке. Поем, а то у меня от этого супа желудок в узел завязался. Позвони, если что.
Возле жилых домов витал запах краски. Рабочие в форменных комбинезонах клеили обои в квартире на первом этаже – под квартирой Мохито. Окна сияли первозданной белизной, были не только покрашены, но и отмыты. Около подъезда стояли рулоны линолеума и нарезанные плинтуса. Зорьян взбежал по лестнице, отыскал банку консервов, вскрыл и начал быстро работать ложкой.
– Приятного аппетита!
Вероника высунулась из окна квартиры Мохито. Зорьян кивнул и запустил руку в пакет с пряниками на меду. Аукнулось вчерашнее превращение, заплыв и пробежка – организму требовалось что-то существенное, а не жидкая крапивная баланда.
– Хочешь, Ватрушка приготовит тебе яичницу?
Зорьян замотал головой, ткнул ложкой в сторону столовой и указал на запястье, где люди обычно носили часы.
– Ты торопишься! – перевела Вероника. – А контейнер салата с собой? Салат «Летний»: вареные яйца, свежие помидоры, картошка, рубленая вареная курица, зеленый лук. С майонезом.
– Да, – выговорил Зорьян, проглотив вставший поперек горла пряник. – Салат можно.
Вероника не поленилась, спустилась вниз, встретила его возле подъезда и протянула пакет с двумя контейнерами и упаковкой покупных пампушек с пряными травами.
– Это тебе и Мохито. Не забудь сказать Мохито, что Ватрушка ему обед приготовила.
– Скажу.
В столовую Зорьян прибыл как раз к раздаче второго, съел рис с говядиной, запил компотом и заел несколькими ложками салата – много не влезло. Мохито смотрел на контейнер с благоговением, и впервые проявил настоящий медвежий норов: так рявкнул на Гвидона, сунувшегося понюхать салат, что все подразделение присело. Даже Светозар сделал шаг назад, к выходу.
Остаток дежурства прошел без происшествий. Один раз выехали на ложный сигнал о минировании, а в пять утра зачистили притон по жалобе соседей. Вернувшись в часть, Зорьян доел салат, подремал до семи, сменился, сдал оружие и с чистой совестью отправился спать. В жилом секторе по-прежнему витал запах краски, выветрившийся, но не исчезнувший. Плинтуса и линолеум исчезли. Ватрушка маячила в окне, рассматривая шелковицу.
Мохито разразился потоком неразборчивого ворчания – «краска, ребенок, вредно» – заявил, что не хочет спать, и пойдет узнать, не нужно ли что-нибудь Ватрушке. Вероника наверняка не купила молоко! А ребенку надо пить свежее молоко. А фрукты? Можно ли Тише клубнику?
– Пойди, спроси, – подбодрил Зорьян. – Вдруг еще яйца нужны или творог. Выгуляй Ватрушку в магазин, пусть на месте сориентируется. Зайдите в аптеку, чтобы она таблетки от аллергии купила на всякий случай.
Медведь замер. Его явно не посещала мысль, что Ватрушку можно прогулять дальше лавочки. Зорьян хмыкнул, похлопал Мохито по плечу и ушел спать.
Его разбудили голоса и смех. Между домами стоял разложенный стол-тумба. На лавочке и на табуретках сидели Вероника, Мохито, Ватрушка, Цветан и Стоян с Тишей. По столу были разбросаны пластмассовые банки и яркие комки. Вероника подняла голову, замахала рукой, крикнула:
– Зорька моя! Иди сюда! Ты какого червяка будешь лепить: синего или красного?
– Оранжевого, – ответил Зорьян и отправился умываться.
Вероника доказала, что помнит каждую шутку и обмолвку. В баночках и завернутых в целлофан брусках было окрашенное соленое тесто для лепки. Цветан и Стоян лепили разноцветных зайчиков с длинными ушами, Ватрушка с Тишей – жирафа, а Вероника – седьмую по счету змею. Мохито смотрел на тесто с интересом, но присоединяться к творчеству не спешил.
– Бери оранжевый брусок, распечатывай! Я забыла купить Тише пластилин, а сегодня заехала в магазин «Игрушки», а там, оказывается, готового теста навалом. И красить не надо! Смотри, какая у меня змея! Совсем как настоящая.
– Да, – согласился Зорьян. – Только маленькая.
– Будем хорошо кормить – вырастет. И перекусает волков, которые пренебрежительно относятся к моему серпентарию.
Дружный смех прервал завибрировавший телефон. Цветан бросил зайчика, прижал палец к губам, призывая собравшихся к молчанию. Выслушал голос в трубке, поблагодарил, нажал на отбой и заорал:
– Да! У нас девочка! Стоян! У тебя сестричка! Смилостивилась Хлебодарная, ответила на мои молитвы.
– Полный комплект? – заулыбалась Вероника. – Поздравляю. И тебя, и Нелли.