Вартуша никому никаких обвинений не предъявляла – может быть, выгораживала отца ребенка? Борислав это или не Борислав – неизвестно. Связывала ли их хоть какая-то приязнь? До того, как начались споры и ссоры, закончившиеся заключением в подвале?
Мохито хотелось спалить медвежий хутор, а Борислава навестить в СИЗО и придушить, избавив следователей и судью от лишней работы. Останавливало то, что Вартуша на такие подвиги не благословит, а узнав о планах – еще и расстроится.
Из-за бессилия накатывали тоска и страх. Вартуша, вопреки выпавшим на ее долю злоключениям, осталась доверчивой и бесхитростной. Мохито боялся, что она наделает еще каких-нибудь глупостей, недооценит свою привлекательность, попадет в очередную ловушку. Себя погубит, и Тишу следом потянет.
– Можно я с собой настольный хоккей возьму? – проорал из окна Йонаш.
– Нет! – так же громогласно отозвался Шольт. – Ты к Мохито на два дня. Переночуешь, и он привезет тебя обратно, потому что у него дежурство по графику. Не надо собирать чемодан, как будто за океан летишь на три месяца. Обойдешься без хоккея.
Мохито, включившийся в реальность, хотел сказать, что можно взять хоть хоккей, хоть конструктор – не на себе нести, сумку в багажник положить и вынуть – но потом решил не вмешиваться в воспитательный процесс.
– Бери! – Шольт подтолкнул к нему тарелку со здоровенным куском пирога. – Ешь, пока свежий.
– Спасибо.
Пирог был вкусным – непонятно, как Ханна ухитрялась готовить такое объедение из полуфабрикатов. Наверное, добавляла каплю домашней магии в качестве приправы. Мохито осторожно подбирал падающие на тарелку кусочки фарша и отмечал изменения во дворе. Велосипед Йонаша. Манеж Катарины. Сетка с ярким надувным мячом, связка воздушных шариков, пластмассовое ведерко, скакалка, турник. Сейчас это не вызывало ревности. Да, Ханна отобрала его маленькую стаю. Но это подтолкнуло свернуть на новую дорогу, где Мохито ждала награда и мучение – знакомство с Вартушей.
Глядя на разбросанные игрушки, он понимал, что прошлое прошло, обида улеглась. Не хотелось ничего возвращать, хотелось построить такой же уголок счастья для Вартуши. Повесить сетку с Тишиным мячом на шелковицу, привязать воздушные шарики к двери подъезда, выполоть бурьян рядом с дорожкой и соорудить песочницу.
– Пирог с собой? – спросила Снежка, высунувшаяся из задней двери кафетерия. – Остался один с абрикосами и один с клубникой.
– Нет, спасибо, – отказался Мохито. – У меня еще кусок торта дома, припрятал, чтобы Йошу угостить. И оладьи. В другой раз пирог куплю.
– Приезжай в четверг за ватрушками.
– Если получится.
Он доел ломоть пирога, поблагодарил Шольта, подхватил тощий рюкзак, в который Йоша сложил сменную одежду и предложил:
– Поехали? По пути завернем в «Снежное царство», купим мороженое.
– Ура! – запрыгал Йоша. – А можно мне синее?
– Любое, – щедро пообещал Мохито. – И кучу пакетиков с присыпками.
Йонаш шустро забрался на заднее сиденье, повертелся, поковырял коврики и неожиданно спросил:
– Мохито, а ты старый?
Вопрос был таким внезапным, что автомобиль чуть не въехал в бетонную тумбу-ограждение возле здания МЧС.
– Вроде нет, – выровняв машину и подумав, ответил Мохито. – Мне тридцать пять. Про медведя моего возраста обычно говорят «молодой», по общепринятым меркам оборотней я скоро достигну расцвета сил. А почему тебя это заинтересовало?
– Книжку читал, на лето задали. Там был рассказ про медведя, которого изгнали из общины. Написано, что медведи-одиночки быстро стареют.
– Это про давние времена, – следя за дорогой, объяснил Мохито. – Жить в одиночестве в лесу непросто. В городах медведей тогда не сильно-то принимали. Сейчас все изменилось. К моим услугам все достижения цивилизации. Не надо прятаться в берлоге вдали от мира.
Неожиданно кольнула мысль – а ведь если бы не блага цивилизации, не было бы ни шрамов, ни переездов. Еще лет пятьдесят назад медведи не уходили из общин, не служили в армии или полиции. Так и прожил бы гролар Тимоха на берегу северного моря – без умения обезвреживать взрывные устройства, зато с традиционным сватовством, медведицей и медвежатами.
– А давай купим сахарную вату? – попросил Йоша. – Возле «Детского мира» открыли киоск, там такое здоровые комки – о-го-го! И цветная есть. Но когда мы подходили – не было. Мы не стали ждать, купили белую. Папа сказал, потом еще раз зайдем.
– Давай, – согласился Мохито. – А еще я куплю надувной мяч. Папа говорил, что у меня в соседях маленький медвежонок?
– Да.
– Сделаешь ему подарок по случаю знакомства, договорились?
– Конечно! – Йоша заерзал на сиденье. – А он превращается? Ходит на лапах?
– Да.
– Можно будет с ним вместе погулять?
– Наверное.
Предложение Йонаша выбило заслонку, не позволявшую завалить Тишу подарками. Мохито боялся, что Вартуша сочтет его навязчивым, а дары – подкупом, намеком на желание близости. Желание временами вскипало так, что крышу срывало. Надо было начать пить какие-то успокоительные, чтобы не наделать глупостей, но травяные настойки на Мохито не действовали, а на таблетки требовали рецепт.
Нельзя навязываться, нельзя пользоваться беспомощностью и доверчивостью. Но… Видеть рядом медведицу цвета крем-брюле, да еще и с пронзительными синими глазищами, чувствовать ее запах – от такого искушения мертвый из могилы восстанет. А Мохито все-таки не был ни старым, ни мертвым.
Они с Йонашем прошлись по «Детскому миру» как ураган. Купили надувной мяч, надувного жирафа, связку круглых воздушных шаров, детское лото с яркими карточками, кубики-азбуку и огромного плюшевого медведя, державшего в лапах бочку меда. При нажатии на кнопку на спине, медведь начинал урчать и трясти бочонком, в котором что-то гремело. Мохито понадеялся, что Тиша медведя не испугается – Йонаш от игрушки пришел в восторг. А сам Мохито польстился на цвет искусственной шерсти – точь-в-точь как у Вартуши.
Поездку за мороженым отложили на другой раз. Йонаш, заваленный сахарной ватой, прыгал на заднем сиденье, встряхивая медведя, и беспрерывно болтал. К счастью, больше не возникало внезапных вопросов о возрасте и состоянии здоровья, поэтому Мохито без происшествий добрался до КПП.
Часовой заспорил, сначала вообще отказывался впустить Йонаша в часть, потом согласился, что тот пройдет вместе с Мохито к Светозару – за временным пропуском. Плац пересекли бегом – солнце палило так, что не позволяло задерживаться на открытом месте. В главном здании кипела работа. Двери были открыты, старые рамы сложены возле дорожки. Голоса гулко отдавались в пустых комнатах, и Мохито подумал, что надо будет зайти, поздороваться с Вероникой, если та появляется на стройке – висица перестала заглядывать к ним в гости. Жаль. Она без стеснительности тормошила всех – и Мохито, и Зорьяна, и Вартушу. Сейчас словно искорка в домашнем очаге погасла. И Зорьян почему-то как взбесился.
В приемной Светозара скучал дежурный прапорщик. Мохито выяснил, что Светозар изволит вкушать кофе с блинами, взвесил все положительные и отрицательные стороны нарушения командирской трапезы и решился постучать. Доев, Светозар мог умотать куда угодно, а пропуск для Йонаша без его одобрения не получить.
– Здравия желаю! – проговорил Мохито, заглянув в кабинет.
Светозар с тоской посмотрел на недоеденный блин, потом на Мохито и изобразил готовность слушать.
– Мне бы пропуск получить. На ребенка.
– Хотелось бы напомнить, что у нас тут воинская часть, а не детский сад, – откладывая блин, сказал Светозар. – Не знаю, кто научил тебя пользоваться моим добросердечием, но…
– Здравствуйте, дядя Светозар! – заскучавший Йонаш заглянул в приоткрытую дверь. – А мы с Мохито привезли сахарную вату и плюшевого медведя.
– О, привет! Как там папа? У Кати уже все зубы прорезались? А то мне Анджей какие-то ужасы рассказывал.
– Почти. Она вчера превратилась и укусила соседского кота. Ханна ходила извиняться перед квартирантами.
– Весело живете. Блинчик хочешь?
– Нет, спасибо. Я на завтрак плов доел.
– Ему бы пропуск на два дня. А то часовой на воротах ругается, – влез в кулинарную беседу Мохито. – Йоша только переночует, и я его завтра домой отвезу. Детский лагерь закрыли. Карантин по кори. Шольту отпуск не дали, а Йоше надо сменить обстановку.
– Слушай, Мохито, – помрачнел Светозар. – Почему ты мне все время голову морочишь? Начинаешь словесные кружева плести про какого-то ребенка. Пришел, доложил, что нужен пропуск для Йонаша. Я дал распоряжение, пропуск выписали. Зачем все усложнять?
Победив канцелярскую волокиту, Мохито припарковал машину поближе к огороженным статуям Камула и Хлебодарной, нагреб полные руки пакетов, вручил Йонашу медведя и повел к дому. С Тишей они столкнулись на дорожке – тот шел на ногах, поправляя сползающую лямку летнего комбинезона и вороша траву палкой. Мохито замер – каждый раз казалось, что Тиша его испугается. Но тот, как и Йоша, не обращал внимания на его шрамы – дети принимали изуродованное лицо как данность.
И медведь, и Йонаш Тише понравились. Он рассмеялся, потрогал блестящую бочку с надписью «Мед», ухватился за протянутую руку волчонка. Вартуша тут же выглянула из окна – на звук. Мохито напомнил себе, что не делает ничего такого, что можно было бы истолковать двусмысленно, расправил плечи, тряхнул связкой воздушных шариков и сообщил:
– Это Йонаш, мой названный сын. Он тут поживет пару дней.
– Здравствуйте!
– Здравствуй! Рада знакомству.
Вартуша улыбнулась так открыто и светло, что Мохито в сотый раз стало обидно: почему всем остальным достается капелька этого тепла, а ему – нет? Вот и сейчас Вартуша скользнула по нему взглядом и потупилась.
«Хоть наизнанку вывернись, а я ей противен».
Мохито прицепил связку шариков к двери подъезда и сказал:
– Йоша, я пойду наверх, чайник поставлю. Потом, когда тебе будет удобно, принеси оставшиеся пакеты. И помой руки, если будешь что-то есть.