Обрадованная Вероника потащила Ватрушку по магазинам. Обновила ей гардероб – в принудительном порядке, не слушая уверток: «У меня уже есть два платья, зачем еще?». В «Детском мире» купила надувную черепаху для Мохито – крокодила в спешке забыла, пришлось брать, что дают. Приодела Тихона в шикарный летний костюмчик ярко-желтого цвета с сочными алыми вишнями, потому что обычно мелкий ползал по кустам в барахле зеленого цвета и терялся. Финальным аккордом покупочной симфонии стало посещение парикмахерской. Ватрушку пришлось туда заталкивать насильно – она, видите ли, не желала прихорашиваться. Вероника поползновения выглядеть неряхой пресекла, полюбовалась на итог и осталась довольна: льняной медведице собрали волосы в высокую прическу, и это придало облику трогательную невинность – сложно было заподозрить, что у этого ангела имеется двухлетний ребенок.
Вечером, перед тем, как уйти в дом на холме, Вероника поднялась на второй этаж соседнего дома и толкнула дверь в квартиру Зорьки. Ненадежная преграда, которую можно было выбить плечом, заскрипела и открыла проход в волчье логово. На полу валялись разбросанные вещи – Зорька поспешно разделся перед тем, как перекинуться. Вероника прошла до кровати, собирая части формы и белье, и аккуратно сложила на стул.
«Интересно будет посмотреть на его реакцию, когда он поймет, что я тут похозяйничала. Возмутится? Начнет очередной виток войны за независимость? Или обрадуется?»
В госпиталь поехали караваном. Вероника нагло позаимствовала Зорькину машину, погрузила туда Ватрушку и Тишу в новом костюмчике, и пристроилась за автомобилями Светозара и Гвидоновых волков. Светозар провел их на территорию, оставил сидеть на лавочке возле трехэтажного корпуса, а сам ушел по дорожке, разговаривая по телефону. Густые кусты туи не позволяли разглядеть, к кому спешил озабоченный командир, а красться следом и подглядывать Вероника не осмелилась. Они проскучали на лавочке около получаса: Гвидоновы волки вели себя прилично, почти не выражались и не швырялись подручными предметами – шепотом обсуждали предстоящее вечернее построение, гадая, какими карами командир осыплет виса Григория.
Волчий нос, высунувшийся из-за куста туи, Вероника заметила не сразу. Зорька подслушивал и подсматривал, не выдавая своего присутствия. А когда понял, что его обнаружили, выполз на дорожку, волоча задние лапы. Ватрушка охнула, Гвидоновы волки нахмурились, а Веронику просто-таки порвало в клочья от злости: «Вот это состояние – выписывают? Да он же почти парализован!» В голове молниеносно пронеслись жалобы в Министерство Внутренних Дел, Здравоохранения и Комитет по защите прав оборотней. До судебного иска Вероника не добралась – мысли спутал прозвучавший из-за туи вопрос:
– Офицер Бркович, а что с вами такое? Только что прыгали через лавочку, доказывая свою готовность к выписке, а сейчас внезапно обезножели? Давайте обратно в палату в таком случае.
Зорька исцелился, словно от прикосновения Камула – резво закрутился вокруг своей оси, добежал до урны, задрал заднюю лапу и получил пинок под зад от Светозара. Командир, разговаривавший с врачом, нес кучу больничных выписок. Процессию замыкали недовольный Мохито и сияющий Цветан.
– Нормально все с Гвидоном, – сообщил Светозар волкам. – Завтра лучше не беспокоить, а послезавтра можете навестить. Только пиво чтобы не смели в палату тащить, а то знаю я вас.
Врач усмехнулся. Гвидоновы волки хором соврали, что у них ничего подобного и в мыслях не было – что вы, что вы, только йогурт!
– Вот этот, – Светозар еще раз подпихнул Зорьку под зад и протянул Веронике выписку, – еще неделю должен ходить на лапах. Проследишь. Этот…
Мохито выхватил выписку и процедил:
– За мной присматривать не надо. Справлюсь.
– Что-то ты сильно борзый стал, – удивился Светозар. – Непорядок. В части разберемся. Где Нелли? Я ей выписку отдам.
– Возле ворот. Она в машине, с детьми, – ответил Цветан.
– Ладно, бери, только не потеряй.
Выписка перекочевала к владельцу. Зорька подошел к Веронике, которая все еще не могла обрести дар речи после приступа возмущения, положил морду на колени и завилял хвостом. Тиша обрадовался, ухватил его за уши и попытался засунуть в урну. Ватрушка сидела ни жива, ни мертва, и было понятно, почему – Мохито кипел такой неприкрытой злостью, что всем, кроме Светозара, хотелось спрятаться. Ну и Зорька еще на это внимания не обращал – вертелся волчком, позволял Тише себя дергать, кидался врачу под ноги. В общем, вел себя как дружелюбная, но невоспитанная дворняга.
Цветана сдали жене на руки возле ворот. На малютку не посмотрели – та спала в колыбели на заднем сиденье машины, Нелли запретила беспокоить. Стоян и Тиша поздоровались как взрослые – солидно пожали друг другу руки. Потом погнались за Зорькой, но не поймали – зря Вероника плохо подумала о врачах, с подвижностью у волка было все в порядке.
Гвидоновы подчиненные забрались в машины и уехали на рыбалку. Цветан подхватил Стояна, запихнул его в детское кресло рядом с колыбелью, открыл переднюю дверь Нелли, сам сел за руль и был таков. Светозар посмотрел на Мохито и велел:
– Садись ко мне. Нечего ребенка стеснять.
Вероника впустила Зорьку на переднее сиденье, пристегнула ремнем, удостоверилась, что Ватрушка с Тишей разместились и пристегнулись, и поехала вслед за Светозаром, гадая, какая муха укусила Мохито. Зорька мог что-то знать, но как из него выудить эту важную информацию? Ни сказать, ни написать не способен.
В части Мохито продолжил демонстрировать дурной нрав. Прошел к себе наверх и так хлопнул дверью, что известка в подъезде осыпалась. Ватрушка побледнела и втянула голову в плечи – похоже, не сомневалась, что гнев гролара направлен именно на нее. Зорька надул щеки, громко сказал: «Пуф-ф», намекая, что знает причину, и она не стоит выеденного яйца. Вероника ему поверила и даже не стала ругать за представление на больничной дорожке – бестолочь выпрашивал внимание на своих условиях, наверняка не верил в переживания, которые не видел. На первый раз можно простить. А дальше или поверит и перестанет выкаблучиваться, или так получит под зад, что Светозаров пинок нежной лаской покажется.
В кухне Зорька добрался до выпечки, захрустел медовым кексом – Ватрушка с утра расстаралась, испекла два противня. Тиша зашел в спальню, самостоятельно разделся, сказал: «Да!», превратился и лег спать в кресле, свернувшись уютным кремовым клубочком.
– Дело не в тебе, – сказала Вероника Ватрушке. – Что-то случилось в госпитале, поэтому он и бесится.
Ватрушка замотала головой и спрятала лицо в ладонях.
– Давай Зорьку спросим! Сказать не может, но кивнет.
Зорька тут же закивал, вылизал упавшие на пол крошки и стащил еще один кекс.
– Нет, – глухо ответила Ватрушка. – Не хочу ничего знать. С самого начала так было. Он злился, когда меня видел. Потом сделал над собой усилие – из-за детей. Йонаша брал, при нем он вообще как клюква в шоколаде, да и Тишу старается не пугать. А пока был в госпитале – отвык. Сейчас вспомнит, возьмет себя в руки… и так до следующей загвоздки. Зря я здесь осталась. Надо что-то подыскивать. Поработаю пару месяцев, чтобы запись в трудовой книжке осталась, подкоплю денег и куда-нибудь перееду.
Услышав, что Ватрушка не собирается рвать когти прямо сейчас, Вероника облегченно вздохнула. За два месяца многое может перемениться. А пока нужно пережить неделю, дождаться превращения Зорьки и узнать, что же там такое случилось с Мохито.
К вечеру атмосфера изрядно накалилась. Мохито сходил к Светозару и – судя по зверскому выражению лица – получил втык. Как на грех, Ватрушка выбрала именно этот момент, чтобы спросить, не придет ли в ближайшее время Йонаш. Потому что у нее в планах торт, но планы такие неопределенные, что изготовление можно сдвинуть на пару дней. Мохито процедил сквозь зубы, что Йонаш на море – Шольт получил отпуск и увез все семейство плескаться в соленой водичке – и повторно хлопнул своей дверью, добавляя пару кусков побелки к уже имеющейся кучке.
Вероника поспешила в квартиру, обняла трясущуюся Ватрушкаа, зашептала:
– Не расстраивайся ты. Ясно, что ему какая-то вожжа под хвост попала. Отойдет. Опомнится. Приползет прощения просить. Придется побыть твердой, не кормить его ватрушками и кексами, пока как следует не раскается. Пусть отрабатывает. Он же для тебя ничего не сделал. Подумаешь, жирафа какого-то купил! У тебя своя черепаха есть. Гораздо лучше.
– Сделал, – пробормотала Ватрушка. – Он Светозара просил, и мои документы забрал.
– Ты об этом знаешь?
– Случайно подслушала. Он мне очень помог. И он, и Зорьян. А я им вру. И боюсь, что выплывет. Я все время боюсь. Особенно, когда он злится. Я думаю, что он узнал правду.
Вероника насторожилась. У Ватрушки горячечно блестели глаза, дрожали губы и руки. Что она могла скрывать? Из-за какой такой жуткой правды мог разозлиться Мохито?
– О чем ты говоришь? Что-то случилось там, на хуторе? Скажи мне, попробуем решить проблему.
– Нет, – замотала головой Ватрушка. – Ничего нельзя решить. Это Тиша.
В голове промелькнуло много разных вариантов: Ватрушка любит отца ребенка и мечтает с ним воссоединиться, Ватрушка хочет отдать Тишу в детдом, чтобы избавиться от плода насилия, Ватрушка видела Тишиного отца и тот желает забрать ребенка.
– А что с Тишей? – притворно удивилась Вероника. – Славный малыш. На тебя как две капли воды похож.
– Я его забрала, – тихо сказала Ватрушка. – Наиля его бросила, а я взяла. Потому что он был никому не нужен. Никому. Понимаешь?
– Не совсем, – призналась Вероника. – Давай-ка в подробностях.
Глава 9. Зорьян
Он бегал за Вероникой как привязанный. Путался под ногами, дважды удачно подкладывал хвост: за первую травму получил порцию блинчиков с творогом – Вероника сказала, что надо укреплять поврежденные кости кальцием, а за вторую – целую банку печени трески, с которой слили невкусное масло. Минус был в том, что после поедания печени трески Вероника прогнала его проветриваться. Видите ли, рыбой ей завоняло. Нежная какая!