В этом бою И.И. Вацетис был контужен. Артиллерийский снаряд попал в блиндаж, в котором он находился. В воспоминаниях Вацетиса тот бой и та контузия описаны подробно: «На войне я был трижды ранен, один раз контужен, один раз расшиблен, один раз отморозил себе ноги. Расшиблен был ужасно. Это чрезвычайно интересный случай. Произошел он 12 января 1917 г. на Рижском фронте.
Я расположил свой штаб в немецком блиндаже, который окнами был обращен в сторону немецких батарей. Во время наступления 12 января немцы начали усиленно обстреливать занятый мною блиндаж. Снаряды ударялись о крышу и отскакивали от железобетонного покрытия. Многие снаряды ложились впереди окна и осколками вышибли стекла.
Я сидел перед окном, писал донесение и по телефону разговаривал со своими батальонными командирами и с высшим начальством. Мне пришла мысль, что я могу быть ранен случайным осколком и выведен из строя. Поэтому я встал с целью отойти от окна. Но в ту же секунду послышалось приближение какого-то дьявольского гуденья. Машинально я бросился за бревно, служившее подпоркой потолка. Но в это время случилось что-то ужасное. Шестидюймовый снаряд влетел в окно и, ударившись о подоконник, разорвался, выбросив свои осколки в блиндаж. Я потерял сознание.
Когда меня привели в чувство, то я увидел, что внутри блиндажа каша из человеческих тел и все горит. В блиндаже было 8 офицеров и человек 20 связистов, стоял крик умирающих и искалеченных и бьющихся в панике от пожара. Я был страшно разбит, но ранений не было. После этого я еще девять дней оставался в строю, а потом меня отправили в госпиталь, где я пролежал шесть недель. Этот снаряд разорвался от меня не дальше двух-трех шагов, и контузия от разрыва была ужасная»{43}.
5-й Земгальский полк упорно оборонял район Силениеки. Предпринятая немцами атака вынудила другие части отступить, но только не земгальцев. При этом подчиненные Вацетиса сумели устроить немцам западню, в которую попали их наступавшие роты. За это немцы «наказали» земгальцев, обстреляв их огнем из артиллерии. Полк понес большие потери — после вывода его в резерв оказалось, что в нем насчитывалось всего 1029 строевых и нестроевых стрелков. После декабрьских 1916 г. и январских 1917 г. боев в госпиталях на лечении находился 961 чел. Не меньшие потери понесли и другие латышские полки. Всего обе латышские бригады в «рождественских» и январских боях потеряли около 37,5% своего состава{44}.
Стремясь доказать, что такие огромные жертвы были необходимы, впоследствии генералы буржуазной Латвии (в 20-х и 30-х гг.) писали, что этими боями латыши заслужили (!) доверие союзников, на котором впоследствии основывалось признание независимости Латвии. Однако прошедшие бои создали и другой эффект: в латышских полках, как и во всем обществе, стали быстро распространяться антивоенные настроения. Этому во многом способствовала революционная агитация социал-демократии Латышского края (СДЛК). В латышских частях распространялись «крамольные» листовки на латышском и русском языках, раскрывающие истинные цели войны и призывающие превратить войну империалистическую в войну гражданскую. Значительную антивоенную пропаганду вели также издававшиеся СДЛК нелегальные и легальные издания — «Циня» («Борьба»), «Биедрис» («Товарищ»), «Зиньотайс» («Вестник») и др.
Усиление антивоенной пропаганды в войсках серьезно беспокоило командование 12-й армии и Северного фронта. Так, штаб Северного фронта был встревожен усилением революционной пропаганды в войсках Рижского направления, среди раненых в госпиталях и лазаретах. Он поручил командующим армиями принять меры по недопущению антигосударственной пропаганды среди солдат, применяя против замеченных в таких действиях всю строгость законов военного времени. Другой пример — начальник Даугавпилсского военного округа секретным циркуляром поручил начальникам штабов армий, управлений и учреждений, командирам воинских частей собрать с помощью жандармерии сведения о политической благонадежности резервистов и лиц, ранее освобожденных от военной службы, а также выбрать в каждой части офицера, который бы следил за настроением солдат.
Во всех латышских стрелковых полках, в том числе и в 5-м Земгальском, нелегально действовали члены СДЛК, проводившие свою работу среди солдат. Несколько позже И.И. Вацетису стало известно, что погибший в бою командир его 8-й роты А. Гринберг являлся членом СДЛК. Результатами проведенной антивоенной работы были случаи братания с немецкими солдатами, усилившееся дезертирство с фронта. Донесения штаба 12-й армии о дезертировавших солдатах свидетельствуют, что и в латышских полках было немало таковых.
Задержанных дезертиров немедленно отдавали под суд. Рост антивоенных и революционных настроений приближал конец царского самодержавия.
Политическая активность латышских стрелков повышалась. Характерен в этом плане следующий случай — 26 февраля 1917г., накануне свержения царизма, в Риге произошло столкновение между стрелками 1-го Усть-Двинского полка и жандармами, конвоировавшими около 30 стрелков, задержанных в городе без увольнительных записок. Одна из рот полка бросилась на помощь товарищам и освободила их, а затем обстреляла жандармское подразделение, прибывшее на подкрепление своим. Жандармы потеряли несколько человек убитыми и ранеными.
Политическая работа в латышских полках резко возросла после получения вести о победе революции в России. Особую активность солдат вызвал приказ № 1, принятый 1 марта 1917 г. Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов и адресованный войскам Петроградского военного округа. Однако на практике приказ № 1 приобрел повсеместное звучание. Во всех латышских полках стали создавать солдатские комитеты (ротные, батальонные, полковые), а также делегировать своих представителей в местные советы.
Исключительно большое значение для окончательного определения позиции латышских солдат и офицеров по многим вопросам имел 1-й съезд латышских стрелков. Несмотря на то, что делегаты этого съезда в большинстве своем были беспартийными и слабо еще ориентировались в политических вопросах, в целях и задачах различных политических группировок, несмотря на заметное влияние меньшевиков и эсеров, тем не менее съезду удалось принять несколько политически важных резолюций, отвечающих интересам широких масс стрелков, их настроениям и чаяниям. Известный латышский революционер К.-Ю. Данишевский, вскоре ставший ближайшим соратником И.И. Вацетиса, писал: «Полны противоречий были политические позиции латышских стрелков в мартеапреле (1917 г. — Н.Ч.), и все же уже в конце апреля не было сомнений, куда движутся стрелки»{45}.
Для ведения текущей работы был избран Исполнительный комитет латышских стрелков (Исколастрел) в составе 22 стрелков и 6 офицеров. Председателем Исколастрела избрали штабс-капитана В. Озола, секретарем — стрелка Ю. Тимерманиса.
2-й съезд латышских стрелков состоялся в середине мая 1917 г. в Риге. На нем присутствовало свыше 200 делегатов. Стремясь приостановить, замедлить процесс революционизации латышских частей, на съезд прибыл командующий 12-й армией генерал Радко-Дмитриев. Но его речь, где он восхвалял «героев латышей», не произвела на тех заметного влияния. Тем более что Радко-Дмитриев призывал к продолжению войны до победного конца. Более того, прибывшего на съезд адъютанта А.Ф. Керенского — Ильина, который пытался уговорить стрелков идти в наступление, делегаты свистом и топотом ног прогнали с трибуны.
Май месяц 1917 г. был поворотным в истории латышских стрелков. На 2-м их съезде большевики в упорной борьбе с меньшевиками, эсерами и буржуазными националистами сумели добиться перевеса в свою пользу Выступившие Петр Стучка, Карл Данишевский призывали отказать в доверии Временному правительству и его политике на продолжение войны. Резолюцию о текущем моменте, предложенную делегатам Данишевским, стрелки приняли почти единогласно. По самому важному вопросу — вопросу о власти — съезд высказался за передачу ее Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Более половины нового состава Исколастрела составляли представители социал-демократии Латышского края. Исколастрел стал главной опорой СДЛК в Риге и Латвии.
Решения 2-го съезда латышских стрелков вызвали ожесточенную реакцию со стороны различных буржуазных организаций. Открытую кампанию травли стрелков начал Рижский совет общественных организаций. На его срочно созванном заседании была принята резолюция, в которой утверждалось, что принятое стрелками 17 мая постановление является легкомысленным шагом, так как этот документ не выражает взглядов латышского народа, что отказ продолжать войну является предательством по отношению к союзникам и т.п.
Различные буржуазные общества пытались даже подкупить стрелков. Например, торговец Ф. Фрейвалд в начале июня отослал члену Государственной думы Я. Голдманису 100 рублей с требованием передать их тем стрелкам, которые откажутся от резолюции 17 мая. У И.И. Вацетиса в 5-м Земгальском полку произошел следующий случай: Лубанский молочно-хозяйственный кооперативный союз послал в полк 100 фунтов масла стрелкам, которые отрекутся от названной резолюции. На это полковой комитет от имени большинства стрелков ответил, что они потуже затянут пояса, но не продадут себя за фунт масла{46}.
А война продолжалась. Немцы готовились к новому наступлению на Рижском направлении. А вот 12-я армия августовские события 1917 г. встретила ослабленной: в связи с неудачами русских войск на Юго-западном фронте из ее состава были изъяты несколько дивизий. В августе 1917 г. 1-я латышская бригада входила в состав 2-го Сибирского корпуса и занимала участок фронта по обе стороны шоссе Елгава — Рига. 2-я латышская бригада с мая месяца и до начала августа 1917 г. занимала позиции в районе Пулеметной горки и Калнциемского шоссе, а затем была выведена в резерв 12-й армии, разместившись в районе Ропажи.