На вопрос, знаем ли мы, что сегодня курземцы хотят бить Совет, большевиков и евреев, Федоренко залихватски приплюснул папаху и еще громче заревел, что мы сражались, помирали из-за каждого аршина советской земли и не позволим против наших рабочих и солдатских Советов выступать. Он кричал, что нас, мол, тысячи, наши полки под боком и мы всех бунтовщиков «порубаем».
Этот крик подействовал на окружающих, и они начали втихомолку судачить о том, что мы, пожалуй, можем помешать…
В это время в зале разыгрывалась такая сцена: на председательском месте молодой офицер с растрепанными волосами, в солдатской шинели, с прислоненной к столу винтовкой всячески подделывался под «народ», толкая толпу на провокацию и предательство Советской власти… Представитель Совета, губернский комиссар, несколько раз пытался выступить, образумить, удержать от преступного шага, но как только он начинал говорить, поднимался крик и нельзя было вымолвить ни слова. Нашему начальнику штаба председатель тоже не хотел дать слова: боялся, что в сомнение народ введет.
Однако пришлось дать. Наши представители, человек сорок, потребовали. Они все встали, и от их имени выступил командир бронепоезда. «Мы, — заявил он, — столько-то поездов, бронепоездов, батарей, рот и эскадронов входили в Особую армию Румынского фронта и требуем, чтобы нашему начальнику было дано слово». Прибрехнул он здорово, эскадронов и рот прикинул для устрашения…
Дали слово нашему начальнику штаба, и стал он речь держать. «Особая армия, — говорил он, — пешком с берегов Дуная пришла, с румынами, немцами, бандитами, казаками и еще с многими дралась. Дралась, дороги трупами своих солдат-товарищей усеивала. Дрались, советскую землю и Советскую власть отстаивали. Пришли измученные, истомленные наконец в Советскую Россию и что здесь находим? Находим вас, тыловиков, отъевшихся, на провокацию поддавшихся и стоящих на границе непоправимого несчастья…»
В это время один наш конник вошел и нарочно, чтобы увидели все, какая у нас дисциплина, толпу растолкал, подошел к говорившему начальнику, шпорами звякнул и рявкнул: «А нам, товарищ начальник, как прикажете, ждать?» Начальник штаба, быстро смекнув, что тот хочет подействовать на толпу, сердито бросил ему: «Внизу ведь приказал ждать». Тот повернулся на каблуках, гаркнул «Слушаюсь» и, звеня шпорами, пошел вниз на улицу…
А начштаба продолжал:
«У нас, — говорит, — части тут подле казарм ваших подведены, 12 пушек с бронепоездов на казармы наведены, броневые машины по углам расставлены, кавалерия под городом. И только вы, предатели, посмеете против власти нашей что сделать, мы вас вдребезги разделаем…».
Это все сильно подействовало на собравшихся. Не удалось предателям поднять их. Загудели: «как же это, бой-война промеж своих солдат?…И решили не выступать…»{74}.
И тем не менее формирование Латышской дивизии шло достаточно успешно. Уже в апреле был сформирован первый эскадрон кавалерийского полка на основе команды конных разведчиков 3-го полка. Позднее полк был доведен до четырехэскадронного состава. Штабы дивизии и бригад формировались на базе штабов бывших 1-й и 2-й дивизий. В июне был создан батальон связи. В июле — августе при дивизии была сформирована авиагруппа в составе 18 самолетов. Началось формирование артиллерийской бригады. Однако создание технических частей затягивалось из-за недостатка материальной части и нужных специалистов.
Начдив И.И. Вацетис был особо озабочен вопросом наличия артиллерии в дивизии. Хроника формирования артиллерийских частей и подразделений такова: в мае была создана тяжелая батарея из пяти восьмидюймовых гаубиц; тогда же начато, а в июле закончено формирование 1-го легкого артиллерийского дивизиона (три батареи по четыре орудия). В конце июня было закончено формирование 1-й, а в августе — 2-й батареи мортирного дивизиона. Тогда же была создана зенитная (противосамолетная) батарея из 4-х орудий. В сентябре 1918 г. в дивизии появился тяжелый артиллерийский дивизион (12 орудий){75}.
1 мая 1918 г. Латышская дивизия принимала участие в первом после Октябрьской революции параде войск Московского гарнизона на Ходынском поле. Командовать парадом было поручено И.И. Вацетису Присутствовавший на параде председатель СНК В.И. Ленин дал высокую оценку состоянию и подготовке Латышской дивизии.
Дивизия состояла в основном из опытных, прошедших испытание боем воинов. Однако в ней был и определенный процент молодых солдат, обучению которых в полках уделялось постоянное внимание. Приказом по дивизии командирам полков предписывалось устроить тиры для обучения молодого пополнения приемам умелой стрельбы. По инициативе И.И. Вацетиса, этой учебе придавался спортивный характер — с вручением призов и памятных подарков отличившимся стрелкам. Помимо стрелковой подготовки во всех частях дивизии регулярно проводились тактические занятия, изучение материальной части оружия и техники.
Исключительно большое внимание И.И. Вацетис уделял подбору и подготовке командного состава частей и подразделений дивизии. Комплектование Латышской дивизии командным составом в 1918 г. было связано с определенными трудностями, однако этот вопрос в целом здесь решался более успешно, нежели в других соединениях Красной Армии. И это объяснялось рядом причин. Хотя основная часть старшего и среднего звена офицеров латышских полков во время Октябрьской революции встала на сторону ее противников, однако многие младшие офицеры, выходцы из пролетарских и полупролетарских слоев общества, вместе со стрелками приняли идеи социализма. При этом они еще до создания латышской дивизии прошли испытания на верность выбранному пути: октябрьскими событиями 1917 г.; переходом Латвии в Советскую Россию; реорганизацией старых полков в части Красной Армии. За это же время офицеры латышских полков не менее двух раз переизбирались на различные командные должности. Поэтому вполне естественно, что все колеблющиеся и политически ненадежные лица при такой чистке отсеивались или отстранялись соответствующим образом.
Вхождение латышских полков в ряды Красной Армии без серьезной организационной ломки позволило Исколастрелу и полковым комитетам назначить на командные должности тех бывших офицеров, которым стрелки доверяли, которых они знали по предыдущим боям. При этом Исколастрел, комитеты и партийные организации наряду со старыми офицерами настойчиво и смело выдвигали на командные должности бывших унтер-офицеров и рядовых стрелков, показавших свои способности в боях и повседневной жизни. В полках дивизии почти все должности младшего командного состава занимали бывшие рядовые и унтер-офицеры. И все же, несмотря на это, в дивизии ощущался недостаток опытного командного состава.
От уровня подготовки младших командиров во многом зависит уровень умений и навыков солдат. Поэтому учебе младших командиров в Латышской дивизии уделялось большое внимание. Еще в приказе по дивизии от 9 июня 1918 г. начдив И.И. Вацетис потребовал во всех полках организовать полковые школы с трехмесячным сроком обучения. От каждой роты и команды предписывалось туда выделить не менее шести человек{76}.
Еще один штрих — приказом по 1-й бригаде от 27 апреля командный состав для повышения своего уровня знаний был обязан посещать в Москве лекции по военному делу.
Характеризуя командный состав Латышской дивизии, И.И. Вацетис отмечал: «Латышские стрелки… требовали хороших командиров, От латышских командиров прежде всего требовались находчивость и мудрый ум, затем — деловитость, самопожертвование и хладнокровие. Качества такого командира импонировали стрелкам, обладавшим такими же качествами. Такая солидарность создавала в бою взаимное доверие, дисциплину и способствовала эффективному применению оружия»{77}.
КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ НЕ ПРОЙДЕТ!
Весной и летом 1918 г. полки и отряды латышских стрелков, дислоцированные в городах центра и северо-западе России, несли гарнизонную службу, охраняли местные советы, железнодорожные станции, мосты, склады, другие объекты. По заданиям местных органов Советской власти, их ЧК они проводили облавы, обыски, аресты ее противников (контрреволюционеров), боролись с бандитизмом и спекуляцией, пресекали попытки спровоцировать население на грабежи продовольственных складов. Работая в военных секциях советов, стрелки оказывали помощь в формировании и обучении частей Красной Армии.
В Москве в 1918 г. происходило то же самое: солдаты и командиры латышских полков и вновь формируемых частей Латышской дивизии несли гарнизонную службу, охраняли Советское правительство в Кремле (с марта по сентябрь — 9-й полк, затем до конца года — 2-й полк), съезды Советов, Московский Совет, Наркомат по военным делам, артиллерийские и интендантские склады. Представители латышских стрелков назначались помощниками комендантов Москвы и Московского Кремля, оказывали необходимую помощь в формировании частей Красной Армии. Отряды, выделенные от Латышской дивизии, в мае — июне сопровождали из Москвы в Казань поезда с эвакуированным золотым запасом страны.
Участие латышских полков в борьбе с контрреволюцией шло одновременно с их реформированием и созданием Латышской дивизии. Крупной операцией в Москве в этом плане было разоружение весной 1918 г. анархистов, бандитские действия которых вынудили органы Советской власти принять против них самые решительные меры. К разоружению были привлечены отряды ВЧК и красноармейские части, в том числе Коммунистический (позднее 9-й полк) и Головной революционный отряды латышских стрелков, 2-й и 3-й латышские полки.
Еще 9 апреля командир 3-го полка К. Стуцка получил приказание держать в полной боевой готовности 300 стрелков с 10 пулеметами. В следующие дни была организована разведка расположения анархистов в районе Арбатской и Смоленской площадей. Для выполнения задачи разоружения анархистов полк выделил 6 рот с 12 пулеметами. Кроме того, полку были приданы бронемашина и два орудия. 12 апреля в три часа утра подразделения полка заняли свои позиции: две роты с 4 пулеметами и одним орудием оцепили Собачью площадку, а четыре другие роты с орудием, бронемашиной и 8 пулеметами — Большой и Малый Власьевские переулки, а также Сивцев Вражек. После окружения домов анархистов, им был вручен ультиматум о немедленной сдаче оружия. Видя безвыходность своего положения, анархисты сдались. Аресту подвергся 71 анархист, которых под охраной доставили в Кремль. При выполнении этой операции 3-й полк не понес потерь.