Солдат вытянулся, лицо его стало смущенным.
— Простите, товарищ генерал, что ругался…
— Я бы сам ругался, — сказал Ватутин. — Продолжайте. Как же они вас обманули?
Но солдат не торопился с рассказом. Он растерянно топтался на месте, посматривая на Ватутина из-под густых рыжих бровей.
— Да что же вы? — нетерпеливо проговорил Семенчук. Но солдат, опустив голову, продолжал упорно молчать. Ватутин внимательно взглянул на солдата и спросил:
— Как ваша фамилия?
— Карпов.
— Товарищ Карпов, вы что — не доверяете? Говорите прямо. Не бойтесь!
Карпов поднял голову, сверкнул глазом из-под рыжей брови и вдруг сказал:
— Ежели вы настоящий генерал Ватутин, то разрешите вопрос задать. А без этого рассказывать тут, на дороге, как да что, я и правов-то таких не имею…
— Что же, вам документы, что ли, предъявить? — сердито-насмешливо спросил Семенчук.
— Дорога здесь лесная, — ответил солдат, — вовсе томно… В документах не разберусь, а вот о жизни о вашей, товарищ генерал, знаю…
— Спрашивайте, — сказал Ватутин, — я отвечу.
— Деревню Ольховку помните ай нет?
— Вообще… помню…
— А председателя колхоза в этой деревне как зовут? — продолжал допытываться Карпов.
— Председателя?.. Не знаю. Откуда же мне знать тамошнего председателя? — И Ватутин с недоумением взглянул на солдата.
— Товарищ командующий, а ведь вы, пожалуй, председателя этого помните. — усмехнувшись, заметил Семенчук. — Он еще для конников фураж не подготовил. Неужто не помните?
— Вот точно! — обрадовался Карпов. — Тот самый!.. Колюшкин! Он у нас в полку разведчиком теперь. Все вспоминает, как его генерал Ватутин ругал. Хочет письмо вам написать, что исправился. Четырнадцать немцев в плен взял…
Голос солдата потеплел. Он снял с шеи ремень, расправил плечи, вытянулся, покрепче прихватил винтовку левой рукой.
— Ну что же, убедились? — скрывая улыбку, спросил Ватутин.
— Так точно, убедился!
— Вот и хорошо. Рассказывайте-ка теперь, как вас фашисты обманули. Да поскорее! Время дорого.
— А тем и перехитрили, что жалость нас разобрала, — сказал солдат. — Командир наш гвардии подполковник Федоренко — может, знаете? — возьми да и прикажи: «Не стрелять по своим, постараться отсечь…»
— Ну и что же?
— Да люди-то, что к нам пришли, оказались фрицы. Только переоделись под наших! — Солдат с досадой стукнул прикладом винтовки оземь. — Жалостью нашей воспользовались! А как приблизились, то вместо детей у них в руках автоматы да гранаты… Не ожидали мы такого оборота. Как раз пулеметы на фланги перетаскивали… — И солдат подавленно замолчал.
Тихо ворча моторами, мимо, к Чижовке, проехало несколько тяжелых машин. Их кузова были плотно укрыты серым брезентом.
— «Катюши»! — радостно воскликнул солдат.
— Поехали, — обратился Ватутин к шоферу. — Прощайте, товарищ Карпов. Скорей идите на перевязочный пункт.
Но солдат почему-то бросился бежать вслед за машинами.
— Куда же вы? — крикнул адъютант.
— В роту! — ответил солдат на бегу.
— Да ведь рану-то перевязать надо!
— Тут больше крови, чем раны! — крикнул Карпов.
Нагнав «катюши», Ватутин подозвал командира, быстро показал ему по карте, где именно занять позиции, а сам решил проехать на передовую.
— Нельзя вам рисковать, товарищ командующий! — с тревогой сказал Семенчук. — Поедемте лучше в штаб дивизии, а я к вам по телефону вызову, кого прикажете.
Но Ватутин покачал головой:
— Нам незачем заезжать в штаб. Командир дивизии сейчас наверняка вместе с командиром полка.
— Так, может быть, товарищ командующий, вы останетесь вот здесь, в ложбине? А я быстро съезжу и привезу командира…
Ватутин посмотрел на адъютанта удивленно и строго.
— Как вы смеете это предлагать? — спросил он. — Разве можно в такую горячую минуту отрывать от руководства боем!
Семенчук промолчал, зная, что с командующим спорить нельзя. Шофер Вася вздохнул, пригнулся к рулю и повел машину к командному пункту полка одному ему известными дорогами. Он ехал по узким тропинкам, извивающимся среди леса, пересекая поляны, канавы, и когда на пути оказалась мелкая речка, то поехал не берегом, а прямо по дну ее, поднимая колесами тучи холодных брызг. Высокий крутой берег закрывал машину и делал ее невидимой для противника.
Ватутин ничего не указывал, ничего не говорил шоферу. Знал: Вася — мастер своего дела.
Холм, на котором возвышалась Чижовка, был уже совсем рядом. Ватутин видел, что бой там разгорается все сильнее. Один за другим взметнулись к небу яркие столбы пламени. Земля дрогнула раз, другой, третий… И черная тень вражеского самолета пронеслась низко над головой.
— Гитлеровцы бомбят, — сказал адъютант.
Вася попридержал машину в куста к, а когда самолёты скрылись за лесом, быстро пересек широкое поле и въехал в небольшую рощу.
Вдруг на их пути, как из-под земли, вырос часовой.
— Кто едет? Пропуск! — тихо окликнул он.
— Курок, — так же тихо сказал Семенчук.
— Курск, — ответил шепотом часовой.
— Где командир полка?
— Вот тут, в землянке, с командиром дивизии.
Ватутин вышел из машины и направился к землянке, которая виднелась между деревьями. Когда он спускался по ступенькам к сбитой из неструганых досок двери, то услышал знакомый голос начальника штаба дивизии, полковника, который остался за Берегового и теперь исполнял обязанности командира. Голос у него был зычный, и если он кого-нибудь распекал, то становился особенно громким. «Катюша» заиграла! — посмеиваясь, говорили в таких случаях офицеры.
Сейчас «катюша» играла, и Ватутин слышал все, что кричал начальник штаба:
— Вы подвели весь фронт, подполковник Федоренко? Я уже доложил командующему… Генерал Ватутин знает, что Чижовка наша. Что я теперь ому скажу? Отдали Чижовку! Нет Чижовки!.. Опять надо брать!.. И это называется гвардейский полк! Как вы могли дать себя обмануть?.. Я вас разжалую! Отстраню от командования!..
Ватутин открыл дверь, вошел в землянку. Начальник штаба сидел на скамейке, спиной ко входу, и не видел командующего. Но подполковник Федоренко, стоявший лицом к тому, приложил руку к козырьку фуражки и вытянулся.
— Здравствуйте, товарищи, — спокойно сказал Ватутин.
Начальник штаба вскочил и подошел, чтобы доложить о случившемся ночью.
— Не надо, знаю, — предупредил его Ватутин и, пройдя к столику с картой, опустился на скамейку.
Подполковник Федоренко не спал несколько суток. Лицо его осунулось, кожа туго обтянула выступившие скулы. Непривычно сутулясь, он молча, глядя себе под ноги, слушал полковника, только изредка поднимая на него усталые глаза. Глина облепила его полевую сумку, футляр бинокля, кусками присохла к рукавам шинели.
Начальник штаба был небольшого роста и рядом с высоким, широким в плечах Федоренко казался совсем щуплым. Было странно, что этот маленький человек может так громко кричать.
— Ну, товарищи, — обратился к ним Ватутин, — докладывайте, как вы думаете отбить Чижовку.
Федоренко молчал.
— Разрешите, товарищ командующий!.. — Начальник штаба провел языком по губам, пересохшим от крика. — Я предлагаю отстранить подполковника Федоренко и передать командование майору Антонову. Это решительный человек. Он немедленно поведет полк в атаку и выбьет врага…
— Понятно… — Ватутин помолчал. — А вы что думаете, подполковник Федоренко?
Федоренко на мгновение поднял голову.
— Люди очень устали, товарищ командующий, — сказал он тихо.
— Устали, говорите?.. — Ватутин потер лоб рукой. — Стало быть, так… Предложение полковника в общем считаю правильным. С небольшими коррективами… Подполковник Федоренко!
Федоренко сдвинул каблуки и выпрямился, готовый ко всему.
Ватутин поглядел на него, чуть прищурясь:
— Идите в свой полк, товарищ Федоренко, и готовьте его к новому штурму. Да смотрите, хорошенько накормите людей! Ровно в шесть надо начать наступление и К восьми Чижовку занять. Нельзя дать врагу закрепиться снова. Понятно?
— Понятно, товарищ командующий, — ответил подполковник.
— Ступайте!
Федоренко повернулся и направился к двери.
— Подождите, — остановил его Ватутин. — Скажите гвардейцам, что командование придало им в помощь дивизион «катюш». А если будет нужно, дадим и самолеты.
Неожиданная улыбка блеснула в глазах Федоренко.
— Не давайте больше врагу провести себя, — продолжал Ватутин, подходя к нему. — Я помню, как вы дрались под Коротояком, и верю: приказ вы выполните!
Федоренко поднял руку, чтобы козырнуть, но не донес ее до фуражки. Его большая, перепачканная глиной рука крепко ухватилась за ремни портупеи на груди.
— Товарищ командующий!.. — заговорил он. — Товарищ командующий… — Но так и не кончил фразы, козырнул и быстро выбежал из блиндажа.
Ватутин и начальник штаба остались одни.
Командующий сел, а полковник встал так, как недавно стоял перед ним подполковник Федоренко.
— Товарищ гвардии полковник, — сказал Ватутин, — я слышал, как вы здесь кричали на Федоренко… Нехорошо! Как бы вы, товарищ полковник, поступили на его месте сами, если бы увидели, что на ваши позиции гонят мирных людей? — Ватутин замолчал, пристально вглядываясь в полковника.
Тот медлил с ответом — вопрос Ватутина застал его врасплох.
— Вот видите, — продолжал Ватутин, — и вы задумались. А пока вы думаете, гитлеровцы уже бросились в атаку и, может быть, вас смяли… Нет, не в том вина подполковника Федоренко, что он не разгадал замысла врага, а в том, что не предусмотрел его и не подготовил своих солдат. Но ведь не он один грешен! Я знаю начальника штаба дивизии, исполняющего обязанности командира, который тоже не предусмотрел этого и не подготовил к такой возможности своих офицеров… — Приподняв одну бровь, Ватутин искоса поглядел на полковника. — Гитлеровцы знают, что самым дорогим для каждого нашего солдата и офицера является жизнь советских людей, — опять заговорил он. — И они решили использовать это. Федоренко и все гвардейцы думали, что фашисты гонят на верную смерть мирных граждан, и хотели их спасти. Это было делом их чести — чести гвардейцев… Да, Федоренко, конечно, допустил ошибку, но это не значит, что он плохой командир. Неудачи учат! И, я думаю, урок не пропадет даром… А вам, товарищ полковник, надо лучше знать своих офицеров и работать с ними.