Я тогда ответил Сталину, что до завершения операции осталось не больше трех дней. Главную роль в Корсунь-Шевченковской операции сыграл 1-й Украинский фронт, Ватутину и возглавляемым им войскам будет обидно не быть отмеченными за их ратные труды.
Сталин положил трубку, прекратив со мной разговор, а через два часа была получена директива о передаче завершения операции.
Нужно ли было это делать в интересах дела?
Нет, не нужно. Это нужно было Сталину для того, чтобы вбить еще глубже клин между Коневым, Ватутиным и мною. Конев в этом вопросе сыграл неблаговидную роль.
Зная мою щепетильность, Сталин при проведении и последующих операций пытался неоднократно натравить меня на Конева, Рокоссовского и других, а их в свою очередь на меня. А.М. Василевскому он наговаривал на меня, а мне на Василевского, но А.М. Василевский, весьма порядочный человек, не шел на провокации Сталина. Зачем это нужно было Сталину? Сейчас я думаю, что все это делалось умышленно, с целью разобщения дружеского коллектива высшего командования Вооруженных Сил, которого без всяких оснований и только лишь по клеветническим наговорам Берии и Абакумова он стал бояться».
До 17 февраля шли ожесточенные бои по уничтожению окруженной группировки противника, а Ватутин занимался Ровно-Луцкой операцией. А что было ею заниматься, если операция уже шла? Началась она еще 27 января. В первый же день наступления дивизии 13-й армии генерала Н.П. Пухова прорвали оборону, и гвардейские кавкорпуса, пройдя по бездорожью более 100 километров, 2 февраля ворвались в Ровно и Луцк. Несколько подзадержалась 60-я армия Черняховского, встретив в районе Шепетовки упорное сопротивление, но и она к 11 февраля выбила немцев из города. Так что к заключительному этапу Корсунь-Шевченковской операции цели Ровно-Луцкой операции были в основном достигнуты.
17 февраля вражеская группировка под Корсунь-Шевченковским прекратила существование. По официальным данным, противник потерял только убитыми 55 тыс. человек, более 18 тыс. сдались в плен.
18 февраля Москва от имени Родины салютовала 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий войскам 2-го Украинского фронта. В приказе Верховного Главнокомандующего о 1-м Украинском фронте не было сказано ни слова.
Конев получил звание Маршала Советского Союза, генерал армии Ватутин не получил даже благодарности.
Вот так «справедливо» распорядился товарищ Сталин итогами борьбы двух фронтов. Обижен был не только Ватутин, но и тысячи солдат, офицеров 1-го Украинского фронта.
Конечно, Николай Федорович тяжело переживал эту несправедливость, но впереди его ждали новые дела — окончательное освобождение Украины от гитлеровских захватчиков.
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ
О том, что в первые часы после ранения Ватутин вспоминал детские годы, рассказывал К.В. Крайнюков. Он, как и все сопровождавшие командующего фронтом, были уверены в скором выздоровлении Ватутина. Крайнюков вспоминал: «Доставив раненого командующего фронтом в военный госпиталь в Ровно и проконсультировавшись с врачами, я доложил о происшествии по ВЧ Верховному Главнокомандующему, сообщил о состоянии здоровья Н.Ф. Ватутина и о том, что оперативные документы не попали к врагу. Сталин более или менее спокойно пожурил нас и с укоризной сказал:
— В вашем распоряжении имеется такая огромная масса войск, а вы не взяли даже надежной охраны. Так не годится!
Вслед за устным докладом по ВЧ я направил Верховному Главнокомандующему из штаба 13-й армии следующее письменное донесение:
«Тов. Сталину.
Докладываю о происшествии с генералом армии Ватутиным. 29 февраля 1944 года, возвращаясь из штаба тринадцатой армии вместе с тов. Ватутиным в составе четырех машин и личной охраны в количестве 10 человек, в 18.50 при въезде в северную окраину д. Милятин, что в 18 км южнее Гоща, подверглись нападению бандитов...
При перестрелке тов. Ватутин был ранен.
Все меры по вывозу раненого тов. Ватутина из района нападения приняты. Характер ранения: сквозное пулевое правого бедра с переломом кости. По предварительному заключению хирурга тринадцатой армии ранение относится к категории тяжелых, требующих лечения минимум два месяца. К оказанию медпомощи привлечены все лучшие силы. На 3.00 1.3.44 года состояние здоровья тов. Ватутина удовлетворительное.
Находится в 506-м армейском госпитале в Ровно. Врачи настаивают в течение суток не трогать, а 2.3 обязательно эвакуировать в Москву самолетом «Дуглас».
Член Военного совета Первого Украинского фронта генерал-майор Крайнюков».
Сейчас мы можем удивляться: как же так, при таком ранении лучшие силы медицины не смогли спасти жизнь человеку? Трудно сказать. Но сколько мы знаем подобных случаев в жизни! Вспомним, как умер в ходе, казалось бы, простейшей операции М.В. Фрунзе, как уже в наше время умер С.П. Королев. Что же, не всегда медицина может помочь, можно много думать, домысливать что-то, но справедливости ради надо сказать — врачи сделали все, чтобы спасти жизнь Николая Федоровича.
Эвакуировали его не в Москву, а в Киев. Туда для лечения были командированы из Москвы опытнейшие специалисты. И вначале дела пошли, казалось бы, на поправку. Выписка из бюллетеня о состоянии его здоровья гласит: «В течение ночи температура больного была нормальная. Больной удовлетворительно спал. Утром больной довольно активен, хорошо покушал».
Николай Федорович почувствовал себя настолько бодро, что потребовал все центральные и по возможности фронтовые газеты. По сводкам Информбюро, фронтовых корреспондентов, он на небольшой географической карте быстро изобразил положение фронтов и начал изучать обстановку. Лечившие его врачи вспоминали, с какой искренностью он радовался победам наших войск, успехам своих друзей-военачальников. Очень хотел поговорить со многими по телефону, а получая отказ, добивался обязательного отправления телеграмм. Александр Михайлович Василевский вспоминал:
«Но даже находясь в тяжелейшем состоянии, он (Ватутин. — С.К.) следил за тем, как развертываются события на фронте. 19 марта я получил от него из Киевского госпиталя телеграмму, в которой он поздравлял командование 3-го Украинского фронта и меня как представителя Ставки с успехами. Я тогда ответил Николаю Федоровичу: «Благодарю за поздравления и пожелания. От души, дорогой Николай Федорович, желаю тебе скорее поправиться, чтобы вновь вполне здоровым быть во главе своих войск на этом решающем направлении. Примем все меры, чтобы осуществить твои пожелания».
Но неожиданно состояние больного начало ухудшаться. Бюллетень сообщает: «Пульс — 104. Температура к 12 часам поднялась до 39,3 без озноба. Пульс — 120».
Врачам стало ясно — инфекция. Началась изнурительная, круглосуточная борьба. Консилиум ведущих хирургов для спасения жизни больного признал необходимым провести срочную ампутацию ноги.
5 апреля в штаб 1-го Украинского фронта пришло сообщение:
«В 14.00 была проведена высокая ампутация бедра. Операцию больной перенес удовлетворительно. К концу дня больной постепенно выходит из состояния послеоперационного шока. Пульс колеблется в пределах 120—140, наполнение его улучшилось, синюхи нет, температура 37,6, появился аппетит, и больной поел».
С каким ликованием встретили однополчане Николая Федоровича это сообщение! Но радость была преждевременной. Уже в следующем сообщении появились тревожные нотки. Тревога нарастала. И вот в ночь на 15 апреля 1944 года Николая Федоровича Ватутина не стало.
Утром центральные газеты Советского Союза опубликовали сообщение:
«Совет Народных Комиссаров СССР, Народный Комиссариат обороны СССР и Центральный комитет ВКП(б) с глубоким прискорбием извещают, что в ночь на 15 апреля после тяжелой операции скончался в Киеве командовавший 1-м Украинским фронтом генерал армии Ватутин Николай Федорович — верный сын большевистской партии и один из лучших руководителей Красной Армии.
В лице тов. Ватутина государство потеряло одного из талантливейших молодых полководцев, выдвинувшихся в ходе Отечественной войны.
Похороны генерала армии Ватутина Н.Ф. состоятся в г. Киеве.
Память генерала армии Ватутина Н.Ф. увековечивается сооружением ему памятника в г. Киеве».
В газете «Красная звезда» вышла проникновенная статья, подписанная Г.К. Жуковым, А.М. Василевским и другими военачальниками.
Три дня к дому, где был установлен гроб с телом Ватутина, шли люди. Шли рабочие только что восстановленных заводов, колхозники близлежащих сел, партизаны и воины гарнизона. Катились длинной вереницей на низких, гремящих тележках инвалиды, держась парами, робко ступали дети из детских домов.
У гроба полководца стояли его боевые соратники, руководители ЦК КП(б) Украины. В скорбном молчании сидели родственники.
Что думала в эти минуты Вера Ефимовна? Что думает мать у гроба любимого сына? Когда всего сутки назад над селом Чепухино, над хатой Веры Ефимовны Ватутиной закружился военный самолет, ее уставшее от горя сердце тревожно забилось. В феврале почтальон принес письмо, в котором начальник одного из госпиталей сообщал, что красноармеец Ватутин Афанасий Федорович, находясь на фронте, в бою за социалистическую родину был тяжело ранен и умер от ран 4.2.1944 года. Не прошло и месяца, как пришла похоронка о гибели младшенького — Семена. И вот с самолета сброшен вымпел, предписывающий председателю сельсовета, перевезти мать генерала Ватутина на близлежащий аэродром. Острая боль сдавила сердце Веры Ефимовны. Врач, медсестры, несколько офицеров ожидали у самолета старую крестьянку. Как мог сказать врач матери, уже потерявшей двух сыновей, что ей предстоит лететь к раскрытой могиле третьего? Не нашел он слов. Да и не нужны они были. Сердце матери чувствовало горе.
Хоронили Николая Федоровича Ватутина в том самом парке, на высоком берегу Днепра, где он еще совсем молодым командиром сидел часами с учебниками, где гулял с любимой женой, где мечтал о подвигах во славу Родины, откуда любовался силой и раздольем красавца Днепра. Днепр и теперь, освободившись от ледового плена, с глухим шумом неторопливо нес свои воды, бился о берег.