— Мне не нравятся нападения на моих гостей.
— Этот нож предназначался вам, Джебел, — тяжело дыша, сказала Ридра. — Он хотел убить вас, взять под гипнотический контроль Батчера и захватить «Тарик».
— О! — воскликнул Джебел. — Один из этих, — он повернулся к Батчеру. — Пришло время очередного. Уже шесть месяцев никого не было. Благодарю вас, капитан Вонг.
Батчер сделал шаг вперед и взял нож у Корда, чье тело, казалось, окаменело, жили только глаза. Ридра слышала в тишине лишь дыхание Корда, а Батчер, держа кинжал за лезвие, осматривал его. Лезвие в тяжелых пальцах Батчера казалось маленьким. Рукоять семи дюймов длины была сделана из орехового дерева.
Свободной рукой Батчер ухватил Корда за черные волосы. Затем он погрузил кинжал по рукоять в правый глаз Корда.
Крик перешел в хрип. Слабеющие руки упали с плеч Батчера. Сидевшие вблизи поднялись.
Сердце Ридры прыгнуло в груди, ударяясь о ребра.
— Но вы даже не проверили… Может, я ошиблась… А может, здесь было еще что-то…
Язык ее запутался в беспомощном протесте. Сердце в груди замерло.
Батчер, с окровавленными руками, холодно взглянул на нее.
— Он двигался с ножом к Джебелу и к леди, и он умер!
Кулак правой руки ударил по ладони левой, теперь почти беззвучно, так как удар смягчила красная жидкость.
— Мисс Вонг, — сказал Джебел, — то, что я видел, не оставляет никаких сомнений в том, что Корд действительно опасен. И у вас, я думаю, нет таких сомнений. Вы оказали нам неоценимую услугу. Я чрезвычайно признателен вам. Надеюсь, наше путешествие вниз по Языку Дракона пройдет благополучно. Батчер сказал мне, что это ваша просьба отправиться туда.
— Спасибо, но…
Сердце ее снова замерло. Она попыталась нацепить на крюк этого самого «но» хоть какую-нибудь фразу, но не смогла. Она почувствовала головокружение, покачнулась, ослепленная. Батчер подхватил ее в красные ладони.
Снова круглая теплая голубая комната. Но теперь она была одна и смогла думать о том, что произошло в общем зале. Это было не то, что она несколько раз попыталась описать Моки. Это было то, о чем Моки твердил ей: телепатия. Но, очевидно, телепатия была связана с ее прежними способностями и была новым способом мышления. Она открывала миры для восприятия и действия. Но тогда почему она больна? Она вспомнила, что время замедлялось, когда она думала о Вавилоне-17, вспомнила, что ускорялись мыслительные процессы. Очевидно, соответственно ускорялись и процессы психики, а ее тело не успевало за ними.
Записи с «Рембо» говорили, что следующая попытка диверсии будет предпринята в штаб-квартире Администрации Союза. Она хотела явиться туда с языком, словарем и грамматикой, передать им все и удалиться. Она также была готова заняться поисками этого удивительного источника передач. Но помимо этого оставалось еще что-то, что-то такое, что нужно услышать и выговорить.
Чувствуя головокружение и тошноту, она оперлась на окровавленные пальцы, пытаясь встать. Бесчувственное скотство Батчера, подкрепленное чем-то таким, чего она не знала, было ужасным, но человеческим. Хотя и с окровавленными руками, он был безопаснее, чем мир, скорректированный удивительным языком. Что можно сказать человеку, который не умеет говорить «Я»? Что он может сказать ей? Грубость Джебела, его жестокость вполне вмещались в рамки существующей цивилизации. Но это кровавое скотство — оно очаровало ее!
Она поднялась с гамака, на этот раз не привязанная к нему. Уже час, как она чувствовала себя лучше, но продолжала лежать, все еще размышляя. Пандус скользнул к ее ногам.
Когда стена госпиталя закрылась за ней, она соскользнула в коридор. Навстречу ей мягко пульсировал воздушный поток.
Она хорошо отдохнула в ночной период «Тарика». В периоды высокой активности времени она регламентировалась, но во время перелетов от одного пункта до другого были часы, когда все население «Тарика» спало.
Вместо того, чтобы идти в общий зал, она свернула в незнакомый, спускающийся вниз туннель. Белый свет, струившийся от пола, в пятидесяти футах сменился янтарным, потом оранжевым. Она остановилась и из-под руки посмотрела на оранжевый свет — дальше, в сорока футах, оранжевый переходил в красный. Затем в голубой.
Перед ней раскрылось обширное пространство, стены раздвинулись, потолок скрывался во тьме. От стены цветов перед ее глазами исходило воздушное марево. Какой-то нереальный туман плюс непривычные зрительные ощущения заставили ее повернуться, чтобы сориентироваться.
На красном фоне входа в зал вырисовывался силуэт человека.
— Батчер?
Он подошел к ней. Его лицо было окутано цветной дымкой. Остановился. Кивнул.
— Сектор Лишенных Тела.
— Я не знала… Вы тоже прогуливаетесь здесь?
Они пошли в ногу. Он покачал тяжелой головой.
— Чужой корабль проходит вблизи «Тарика», и Джебел хочет послушать донесение Чувствователей.
— Союзник или Захватчик?
Батчер пожал плечами.
— Знаем только, что это не человеческий корабль.
В семи исследованных галактиках с начала межзвездных полетов было обнаружено девять разумных рас. Три из них определенно поддерживали Союз, четыре приняли сторону Захватчиков. С двумя невозможно было установить связь.
Они так далеко зашли в сектор Лишенных Тела, что вокруг ничто не казалось материальным. Стены были синим туманом. Эхо шагов вызывало отдаленные вспышки энергии, и перед ее глазами, дразня, возникали образы полузнакомых призраков, которые будто прошли мгновение назад, но сейчас их нет.
— Далеко ли мы идем? — спросила она, подумав, что он не знает слова «я» — как же тогда он сможет понять слово «мы»?
Понимая или нет, он ответил:
— Скоро.
Потом посмотрел на нее в упор своими темными глазами и спросил:
— Почему?
Его тон был непривычен и не соответствовал тому, о чем они только что говорили. Она рылась в памяти, пытаясь вспомнить, что же она такое сделала.
Он повторил:
— Почему?
— Что «почему», Батчер?
— Почему спасение Джебела от Корда?
В этом вопросе не было возражения, только любопытство.
— Потому что он мне нравится, потому что он мне нужен, чтобы доставить меня в штаб-квартиру; к тому же мне было приятно, что я…
Она запнулась.
— Вы знаете, что это — «я»?
Он покачал головой.
— Откуда вы пришли, Батчер? На какой планете вы родились?
Он пожал плечами.
— Голова, — сказал он спустя мгновение. — Сказали, что-то не в порядке с головой.
— Кто?
— Доктора.
Голубой туман плыл между ними.
— Доктора на Титане? — продолжала спрашивать Ридра.
Батчер кивнул.
— Почему же тогда вас поместили в тюрьму, а не в госпиталь?
— Мозг не болен, сказали мне. Эта вот рука, — он поднял левую руку, — убила четверых за три дня. Эта рука, — он поднял правую, — убила семерых. Разрушила четыре здания. Нога, — он шлепнул себя по левой ноге, — пнула в голову охранника в телохронном банке. Там очень много денег, слишком много, чтобы унести. Унести можно было четыреста тысяч кредитов, немного.
— Вы ограбили банк Телохрона на четыреста тысяч кредитов?
— Три дня, одиннадцать человек, четыре здания: все за четыреста тысяч кредитов… Но Титан, — лицо его дернулось. — Там было совсем не весело.
— Я слышала. Как долго они не могли вас поймать?
— Шесть месяцев.
Ридра свистнула.
— Снимаю перед вами шляпу, раз вы смогли продержаться так Долго после ограбления банка. И вы обладаете достаточными знаниями, чтобы выполнить сложное кесарево сечение и извлечь плод живым. В этой голове что-то имеется.
— Доктора сказали, что мозг не глупый.
— Послушайте, мы с вами разговариваем и будем еще разговаривать. Но сначала я должна научить… — она запнулась, — научить ваш мозг еще кое-чему.
— Чему же?
— Насчет «вы» и «я». Вы слышите эти слова сотни раз в день. Разве вы никогда не задумывались, что они означают?
— Зачем? Большинство вещей понятно и без них.
— Давайте говорить на том языке, с которым вы выросли.
— Нет.
— Почему же нет? Я хочу установить — знаком ли мне этот язык.
— Доктора сказали, что-то не в порядке с мозгом.
— Но что же не в порядке?
— Афазия, алексия, амнезия.
— Да, это осложняет дело. — Она нахмурилась. — Это произошло до или после грабежа банка?
— До.
Ридра старалась упорядочить то, что узнала.
— Что-то произошло с вами, в результате вы утратили память, способность говорить, читать, и первое, что вы сделали после этого — ограбили банк… Который именно?
— Не-Реу-IV.
— А, небольшой, но однако… вы оставались на свободе шесть месяцев. Есть ли у вас хоть какое-нибудь представление о том, кем вы были до утраты памяти?
Батчер пожал плечами.
— Я полагаю, были проверены все варианты, что вы работаете на кого-нибудь под гипнозом. Вы не знаете, на каком языке говорили до утраты памяти? Что ж, ваши речевые образы должны основываться на вашем прежнем языке, или вы узнали бы о «я» и «вы», просто услышав новые слова.
— Почему эти звуки должны означать что-то?
— Потому что вы задаете вопрос, на который я не могу ответить, если вы не понимаете значения этих слов.
— Нет. — Недовольство исказило его голос. — Нет. Существует ответ. Слова ответа должны быть простыми, и все.
— Батчер, существуют определенные идеи, обозначаемые словами. Если вы не знаете слова, вы не можете знать идеи. А если вы не имеете идеи, то нет и ответа.
— Слово «вы» трижды, так? И без него ничего непонятного. Значит, «вы» не имеет значения.
Ридра вздохнула.
— Это потому, что я использовала слово чисто формально, по обычаю, без опоры на его реальный смысл… просто как речевой оборот. Послушайте, я задала вам вопрос, на который вы не смогли ответить.
Батчер нахмурился.
— Понимаете, вы можете уловить смысл этих слов. Вдумайтесь в то, что я говорю. Лучший способ изучить язык — слушать его. Так слушайте. Когда вы, — Ридра указала на него, — говорили мне, — она указала на себя, — «Зная, какие корабли уничтожить, и корабли уничтожены. Теперь идти вниз по Языку Дракона», — вы дважды ударили кулаком, — она коснулась его левой руки, — в грудь. — Она поднесла его руку к его груди, кожа под ее ладонью была прохладной и ровной. — Кулак пытался сказать что-то… А если бы вы использовали слово «я», вам не нужно было бы ударять себя в грудь. Вы хотели сказать вот что: «Вы знаете, какие корабли нужно уничтожить, и я их уничтожил. Вы хотите идти вниз по Языку Дракона, и я поведу „Тарик“ вниз по Языку Дракона».