— Постараюсь, — осторожно произнес Док. — Я еще больший дурак, чем ты. — И засмеялся. — Постараемся, Принс!
Снега и горы медленно плыли под ними. Лок ввел в компьютер координаты горы, сообщенные Принсом. Принс перегнулся через плечо Лока и настроил радио…
Женский голос ворвался в кабину:
— О, вон там! Посмотрите, это же они? Принс! Принс, дорогой, ты пришел, чтобы спасти нас? Мы, бедные, все покрылись гусиной кожей. Принс?.. — ее голос перебивала музыка и какой-то гомон.
— Спокойней, Че, — произнес Принс в микрофон. — Я же говорил, что сделаю что-нибудь. — Он повернулся к Локу. — Здесь! Они должны быть где-то здесь.
Лок изменил частоту, и «Калибан» стал опускаться, слегка сносимый вбок гравитационными искажениями, создаваемыми горой. Скалы вырастали навстречу, иззубренные и пламенеющие.
— Эй, смотрите! Смотрите все! Разве я не говорила, что Принс не позволит нам пропустить вечеринку и помереть здесь со скуки?
И другие голоса:
— О, Сесил, я не могу сделать…
— Вруби музыку погромче…
— Но я не люблю анчоусы…
— Принс, — кричала Че, — поторопись! Опять начинается этот снег. Ты знаешь, Сесил, ничего бы этого не случилось, если бы ты не вздумал проделывать эти салонные штучки с…
— Иди сюда, солнышко, потанцуем!..
— Я сказала — нет. Тут рукой подать до обрыва!
Под ногами Лока, на экране в полу, светящемся естественным светом, в лунном сиянии под «Калибаном» проплывали снега, гравий, крупные глыбы.
— Сколько их там? — спросил Лок. — Корабль не так уж и велик.
— Ничего, как-нибудь втиснутся.
На заснеженном утесе, проплывающем по экрану, стала видна группа людей. Некоторые из них сидели на зеленом пончо, в окружении винных бутылок и корзин с едой. Некоторые танцевали. Некоторые разместились в шезлонгах. Один вскарабкался на торчащий обломок скалы и щурился на спускающийся корабль.
— Че, — сказал Принс, — мы здесь. Запаковывайте все. Мы не собираемся болтаться здесь целый день.
— Благие небеса! Это ты! Эй, поднимайтесь все! Мы спасены! Это Принс!
На утесе сразу же закипела бурная деятельность. Молодые люди забегали, хватая вещи и упаковывая их в рюкзаки. Двое сворачивали пончо.
— Эдгар! Не выбрасывай! В нем сорок восемь градусов, и такие бутылки на дороге не валяются. Да, Хиллари, ты можешь сменить музыку. Нет. Не выключай обогреватель, еще рано! Ох, Сесил, ты совсем дурак. Бр-р-р! Ну, полагаю, через минуту-две мы будем готовы. Конечно же я потанцую с тобой, милый. Только не рядом с обрывом. Подожди минутку. Принс! Принс!
— Че, — позвал Принс, когда Лок опустился еще ниже. — У вас там есть какая-нибудь веревка? — Он закрыл микрофон ладонью. — Ты видел ее в «Дочерях Майами», где она играла тронувшуюся шестнадцатилетнюю дочь ботаника?
Лок кивнул.
— Это не было игрой, — он убрал ладонь с микрофона. — Че! Веревку! Есть у вас какая-нибудь веревка?
— Сколько угодно! Эдгар, куда задевались все эти веревки? Мы же поднялись сюда на чем-то! А, вот она! Что нам теперь делать?
— Вяжи большие узлы через каждую пару футов. Сколько до нас?
— Сорок футов? Тридцать? Эдгар, Сесил, Хосе! Вы слышали? Вяжите узлы.
На экране в полу Лок видел тень яхты, скользящую по скалам. Он еще немного опустил корабль.
— Лок, открой люк в двигательном отсеке, когда мы будем…
— Мы в семнадцати футах над ними, — бросил Лок через плечо. — Люк вон там, Принс, — показал он, — и он уже открыт.
— Прекрасно.
Принс, открыв дверь, нырнул через люк в двигательный отсек. Холодный воздух коснулся спины Лока. Дэн и Брайен удерживали корабль под порывами ветра.
На экране нижнего обзора Лок видел, как один из парней бросал веревку на корабль. Принс, стоя у открытого люка, пытался поймать ее искусственной рукой. Третья попытка оказалась удачной. Сквозь ветер прорвался голос Принса:
— Отлично! Я привязал ее. Поднимайтесь!
И один за другим они начали карабкаться по веревке.
— Теперь ты.
— Ребята, да здесь колотун! Стоит только выбраться из-под обогревателя…
— Я держу тебя. Давай!..
— Не думай, что мы бы это сделали. Эй, не хочешь ли сорокавосьмиградусного «Шатонеф дю Попе»? Че говорит, у тебя не может быть…
Голоса наполнили рубку. Затем:
— Принс! Какое счастье, что ты спас меня! У тебя на вечеринке не найдется турецкой музыки девятнадцатого века? Мы не могли поймать ни одной местной станции, только учебную программу Новой Зеландии. Веселенькое дельце! А Эдгар выдумал новый способ ходьбы. Надо опуститься на четвереньки и раскачиваться при этом вверх и вниз. Хосе, не свались обратно на эту дурацкую гору. Немедленно подойди сюда и поздоровайся с Принсом Редом. Это он устраивает вечеринку, а у его отца гораздо больше миллионов, чем у твоего. Теперь закрой дверь и давайте выйдем из машинного отделения. Ох уж эти машины и прочие штуки! Они не для меня.
— Входи, Че, и развлекай теперь капитана. Ты знакома с Локом фон Реем?
— О боже! Мальчик, который всегда побеждает на гонках? Ну почему у него больше денег, чем у тебя?!.
— Ш-ш-ш! — прошипел Принс, когда они уже входили в центр управления. — Я не хочу, чтобы ему это стало известно.
Лок поднял корабль над горами и только тогда обернулся.
— Вот таким и должен быть тот, кто берет призы. Вы такой красивый!
Лыжный костюм Че Онг был абсолютно прозрачным.
— Вы побеждали на этой яхте?
Она оглядела кабину управления, все еще тяжело дыша после подъема по веревке. Подкрашенные соски слегка расплющивались при каждом вдохе, упираясь в винил.
— Мне здесь нравится. Я еще никогда не бывала на яхтах днем.
Позади ее послышались голоса.
— Никто не хочет сорокавосьмиградусного?..
— Я никак не могу поймать музыку! Почему здесь нет…
— Сесил, у тебя есть еще этот золотой порошок?
— Мы поднялись выше атмосферы, глупая, и электромагнитные волны не доходят до нас. Кроме того, мы движемся слишком быстро…
Че Онг повернулась к ним:
— О, Сесил, где же этот восхитительный золотой порошок? Принс, Лок, вы обязательно должны попробовать. Сесил — сын мэра…
— Губернатора…
— … одного из тех крошечных миров, о которых мы постоянно слышим и которые так далеко отсюда. У него есть золотой порошок, который собирают в трещинах скал. О, смотрите, он все вдыхает его и вдыхает!
Планета под ними начала вращаться.
— Смотри, Принс, ты вдыхаешь его, вот так: ххо! И все, что ты видишь, окрашивается в восхитительные цвета, все, что ты слышишь, — наполняется невыразимыми звуками, и мысли слегка разбегаются и лезут в промежутки между словами. Лок, вот…
— Посмотрите-ка на нее! — засмеялся Принс. — Он же ведет яхту в Париж!
— О, — воскликнула Че, — это ему не повредит. Разве что мы долетим немного быстрее, вот и все.
Позади них слышался разговор:
— Где, она говорила, эта чертова вечеринка начинается?
— На Иль Сент Луис, в Париже.
— Где?
— В Париже, детка, в Париже…
(Созвездие Дракона. Земля. Париж. 3166 г.)
В середине пятого века византийский император Юлиан, устав от суматохи Сите де Пари (население которого, насчитывающее тогда около тысячи человек, жило в шалашах из шкур, теснившихся вокруг построенного из камня и дерева храма Божьей Матери), удалился на небольшой островок.
В первой половине двадцатого века королева косметики, стремясь избежать претензий Правого Банка и эксцессов со стороны левых, основала здесь свою цитадель, стены которого внутри с большим вкусом были увешаны сокровищами искусства — в то время как на берегу, на месте деревянного храма, поднялись две башни знаменитого собора.
В конце тридцать первого века центральная улица острова была залита светом фонарей, боковые улочки заполнены музыкальными, зоологическими, питейными и ковровыми лавочками, а в небе вспыхивали фейерверки. Иль Сент Луис принимал гостей Принса Реда.
— Сюда! Через этот мост!
Они миновали трапециевидный мост. Внизу блестела черная Сена. Деревья на острове роняли листву на каменные балюстрады. Украшенные скульптурами контрфорсы Нотр Дам, освещенные прожекторами, вздымались над деревьями парка Сите.
— Никто не имеет права ступить на мой остров без маски, — крикнул Принс.
Они как раз дошли до середины моста, когда Принс, прыгнув к перилам, ухватился за перекладину и поднял руку в серебряной перчатке.
— Вы в гостях! Вы в гостях у Принса! Каждый надевает маску!
Шары фейерверка, голубые и красные, вспыхнули в темноте, осветив его красивое лицо.
— Все это очень хорошо, — запротестовала Че, подбежав к перилам, — но если я надену маску, меня никто не узнает, Принс. А на студии сказали, что я могу идти только в том случае, если будет реклама!
Он подскочил к ней, схватил за виниловую перчатку и потащил вниз по ступеням. Там, на вешалке, поблескивали сотни масок.
— Но у меня есть одна специально для тебя, Че — он снял двухфутовую прозрачную крысиную голову. Уши окаймлены белым мехом, брови золотыми блестками, драгоценные камни подрагивали на кончиках позолоченных усов.
— Какая прелесть! — завизжала Че, когда Принс нахлобучил маску ей на голову.
Сквозь прозрачную морду было видно, как на ее нежном зеленоглазом лице расплылась улыбка.
— А вот для тебя! — голова саблезубого тигра предназначалась Сесилу. Орлиная, со сверкающими перьями — Эдгару. Темноволосая голова Хосе была закрыта мордой ящерицы.
Лев — для Дэна, протестующего против всеобщих уговоров и оставленного без внимания сразу же после того, как он прекратил сопротивление, и грифон для Брайена (которого никто упорно не замечал, хотя он ни на шаг не отставал от компании).
— А для тебя, — Принс повернулся к Локу, — у меня есть особая маска. — Смеясь, он снял голову пирата. С черной повязкой на одном глазу, повязанную цветастым платком, со шрамом на щеке. В оскаленных зубах кинжал. Маска легко наделась на голову Лока. Через отверстия в шее можно было смотреть. Принс похлопал его по спине. — Пират — это как раз для фон Рея! — произнес он, когда Лок шагнул на булыжную мостовую.