Мальчишка, которого он держал, словно окаменел. Его товарищ, замерший на стене, очевидно, тоже еще не знал, поддаться ли ему инстинкту бега или уступить место разуму.
– Ну, давайте быстро! Ваша перемена уже закончилась! – сказал Гереон.
Здесь, наконец, в схваченного парня вернулась жизнь.
– Калле, давай же перелезай! – набросился он на колебавшегося приятеля, сидевшего на стене. – Ханке, Церлетт, Фрёзе, вы тоже! Или у нас будут неприятности!
Вскоре после этого все пятеро стояли вокруг Рата с растерянными лицами.
Комиссар рассказал им, что случилось здесь накануне.
– Да мы ведь знаем! Мы не идиоты! – закивали ребята.
– Да ведь в газетах написано! – добавил Калле. – И потом, мы ведь сами…
Тычок в бок заставил его замолчать. Похоже, что веснушчатый был у них за главного.
– Послушайте, ребята: я расследую дело об убийстве! То, что вы тайно курите, мне интересно только потому, что, я надеюсь, вы вчера также были здесь во время большой перемены, – сказал им комиссар.
– И что? – спросил веснушчатый.
– И тогда вы, возможно, станете для меня важными свидетелями.
– Видишь, Хотте! Я ведь тебе сразу сказал, нам надо было идти в полицию, – повернулся Калле к веснушчатому. – Ну и каша заварилась!
– Заткнись! – проворчал Хотте.
– Если у вас есть что сказать полиции, то это еще не поздно сделать и сегодня, – заверил Рат малолетних курильщиков.
Четверо мальчишек посмотрели на Хотте. Очевидно, они предоставили ему принять решение. Тот немного помедлил и потом сдался.
– Ну хорошо, – сказал он. – Мы были на кладбище, господин комиссар! И вчера тоже.
– И вы что-то увидели… – предполжил Гереон.
Хотте кивнул.
– Двое с тележкой шли прямо к нашему кусту. Мы как раз закопали сигареты и хотели уже уходить, но, конечно, спрятались.
– Двое мужчин с тележкой?
– Да, это была тележка с кладбища, мы ее знаем. Но мужчины были не с кладбища.
– Как ты это определил?
– Ну, те, кто работает на кладбище, всегда во фраках и цилиндрах или в рабочей одежде, а на этих были обычные костюмы, пальто и серые шляпы.
– Вы смогли бы их узнать?
– Нет, вряд ли. Мы же потом отбежали от куста. Кроме того, шел дождь. Но это были довольно крепкие парни.
– А на тележке лежал ковер?
– Нет, на ней стоял обычный гроб.
– Понятно, – кивнул Рат. – То есть все как обычно.
– Нет, как раз наоборот, – возразил Хотте. – Гроб не был забит гвоздями. А когда они подошли к свежевырытой могиле, они повязали на лица носовые платки, сняли крышку, убрали с могилы бруски и опрокинули гроб.
– Опрокинули?
– Да, прямо в могилу. Это произошло довольно быстро. О том, что это был труп, мы узнали, только когда об этом написали в газетах. Иначе мы бы сразу побежали в полицию. Честное слово!
– А потом?
– Потом они ушли. Поставили бруски на могилу, крышку на гроб – и вперед.
– А вы?
– Мы, естественно, тоже! У нас уже не было времени. Нам надо было возвращаться в школу!
– Вы больше не заглядывали в могилу?
– Нет! Честное слово! Мы ведь спешили!
Рат не знал, верить ли мальчишке, что они действительно не заглядывали в могилу, но сейчас это было уже не так важно.
– Большое спасибо, ребята, за помощь!
– Не за что, господин комиссар! На вас можно положиться. А я сначала подумал, что это старик Функе натравил на нас полицию.
Гереон на минуту задумался, не стоит ли ему рассказать мальчишкам, как можно подшутить над ничего не подозревающим школьным учителем с помощью мокрой губки и стула, но сдержался. Директор Функе так или иначе время от времени получает свое. Здесь были довольно смекалистые парни.
– Из вас действительно никто не запомнил лица? Если что, то приходите на Алекс, чтобы описать их нашему художнику! – сказал он ребятам.
Мальчишки отрицательно покачали головами.
– Но показания один из вас все-таки должен дать. Я обещаю вам, что ваш школьный учитель и ваши родители ничего об этом не узнают.
– Ладно, я могу это сделать, – мужественно сказал Хотте.
– Хорошо, я зайду за тобой после школы. Скажи своим родителям, что у тебя важное дело. Это не займет много времени. Кроме этого, получишь торт. – Рат знал, что здесь он может рассчитывать на Генната.
– Если бы вы нас вчера спросили, мы бы вам все рассказали, господин комиссар, честное слово.
– Вы могли бы рассказать это и моим коллегам. Они были вчера здесь. Вас никто не расспрашивал?
Мальчишки дружно помотали головами.
– А живете вы на этой улице?
– На Роллерн? Нет! – В голосе Хотте прозвучала обида. – Мы все с Винсштрассе.
– Ясно. – Рат с пониманием кивнул, и тут ему в голову пришла еще одна идея. Он достал из кармана фотографии людей, объявленных в розыск на прошлой неделе. – Вы здесь никогда не видели этого мужчину? – спросил он. Ему пришлось перебрать множество фотографий, как в картотеке, пока он нашел фото Кардакова. – Примерно пару недель назад.
Мальчишки поочередно посмотрели фотографию и отрицательно покачали головой. Полицейский снова убрал фото. Кардаков мог скрываться где-то здесь, прежде чем его разоблачили его палачи.
На другой стороне улицы раздался пронзительный школьный звонок. Пятеро мальчишек побежали к школе, но потом неожиданно остановились, о чем-то споря. Один из них обернулся. Это был Калле.
– Господин комиссар, – крикнул он, – господин комиссар! Вы можете еще раз показать мне фотографию?
Рат опять достал фото Кардакова.
– Нет, не эту, другую.
Гереон сначала не понял, что имел в виду мальчик, а потом показал ему старые фотографии обоих русских, которые были объявлены в розыск.
Взгляд мальчишки остановился на портрете Зеленского, сделанном отделом криминалистической техники.
– Вот этот, – сказал Калле, чуть задумавшись, – он вез вчера тележку. Сто процентов!
Вскоре после этого Рат сидел в зеленом «Опеле», направляясь в Кройцберг. Перед тем как забрать из школы Хорста Йецорека по прозвищу Хотте и Карла-Хайнца Урбана по прозвищу Калле, чтобы привезти их в Управление, он решил навестить одного старого знакомого.
Зеленского!
Фрагменты пазла в его голове теперь складывались иначе. Как уже не раз случалось в ходе расследования этого дела. Значит, Зеленский, которого они уже однажды отпустили, был все-таки как-то связан с Кардаковым! Только он не был его телохранителем. Это он положил труп Кардакова в могилу Йенике. Но зачем? Может быть, убийство Кардакова было его рук делом?
Во всяком случае, он не просто так жил в том же доме, что и пропавшая графиня.
Может быть, русский работал на Марлоу? Рат был в этом почти убежден, так как он уже однажды видел одного из людей Марлоу на Луизенуфер – Йозефа Вильчека.
Тогда у святого Йозефа были еще усы. Гереон принял его за жильца дома и, ничего не подозревая, расспрашивал о Кардакове. И Вильчек нес ему какую-то ахинею.
Йозеф Вильчек бывал на Луизенуфер, потому что приходил туда к Виталию Зеленскому. Русский, должно быть, был одним из команды Марлоу, как и его приятель со шрамом на лице. Рат был готов поспорить, что Фалин – человек со шрамом – был вторым из тех двоих с тележкой на кладбище, пусть даже ни один из мальчишек его и не узнал.
Если это действительно были люди Марлоу, возникает вопрос: зачем доктор М. распорядился выкопать труп и подсунуть его под нос полиции?
Или русские входили в группу «Северные пираты», которая конфликтовала с «Беролиной»?
Вообще, ни в одну из этих версий не вписывалось то, что оба парня работали информаторами. Конечно, информаторы не были коллегами полицейских, но для чего им понадобилось срывать похороны одного из стражей порядка и позорить всю полицию Берлина?
И на кого в Управлении они работали? На кого-то из политической полиции? Наиболее вероятным на самом деле представлялось предположение, что они имеют дело с людьми Вюндиша, которые делают тайну даже из пустяков.
На светофоре на Моритцплац загорелся красный свет, и Рат воспользовался возможностью, чтобы проверить свой «маузер». Он был готов им воспользоваться, если этот тип поведет себя агрессивно, и считал русского вполне на это способным. Комиссар не верил, что тайная царская полиция в свое время подходила к делу слишком щепетильно.
На Райхенбергерштрассе ему встретился ритуальный автомобиль. Опять труп. Каждый день умирают 124 жителя Берлина, пять из них в результате насильственной смерти, многие от несчастных случаев. Так гласит статистика, которую Рат раздобыл еще в Кёльне, чтобы подготовиться к своей работе на новом месте. И через каждые четыре дня полиции приходится заниматься делом об убийстве. Без работы в инспекции А он не останется никогда.
То, что в доме на Луизенуфер было что-то не так, Гереон понял еще на улице. У кованого ограждения, обрамлявшего небольшой сад перед домом, стояли три полицейских велосипеда. Перед дверью в задний дом дежурил полицейский из 106-го отделения полиции, которому Рат предъявил свой служебный жетон.
– Убойный отдел? Почему, господин комиссар? Это ведь всего лишь несчастный случай! – сказал его коллега.
– Обычная рутина, – пробормотал Гереон и протиснулся в дверь. Квартира господина Мюллера была открыта. Комиссар вошел туда и попал в огромную лужу воды, которой была залита вся прихожая. Маргарет Шеффнер сидела на корточках на полу и выжимала половую тряпку. Вода стекала в ведро. У хозяйки была еще уйма работы.
Квартира казалась непривычно светлой и уютной для жилища, расположенного в заднем доме. Мебели в ней было немного, поэтому вода не нанесла большого ущерба, хотя она и проникла в каждый угол. Рат прошел по луже и оказался в ванной комнате. Трое мужчин стояли рядом с ванной – двое полицейских и один мужчина в сером рабочем халате. Все трое удивленно посмотрели на полицейского. Ему не нужно было обращаться к ним с вопросом, чтобы узнать, что мужчина в халате был Германном Шеффнером.