Вениамин проехал старую котельную на краю парка «Сокольники», подобрался, ожидая появления «красносельских», здесь начиналась их территория. Пока был на территории «соколов», ехал спокойно. «Соколы» не интересовались такой мелкотой, как он.
Встреча с «красносельскими» была не совсем неожиданной, у него за пазухой припрятан тяжелый кистень[63], а в отвороте правого обшлага – лезвие бритвы.
Как учил когда-то дядя Олег, Вениамин всегда носил с собой бритву. Держать ее за правой щекой, хотя это и козырно, по-блатному, он боялся, особенно во время езды на велосипеде, да и ни к чему сейчас такие выкрутасы.
Вот что-то замаячило впереди. То ли отблеск, то ли свет от какого-то фонарика.
«Фары мигают, – догадался Вениамин. – Откуда фары здесь, среди парка?»
У «красносельских» моторов не было. Куда им! Если б не Вовка-костыль, валяться им перед «преображенскими». Но Вовка-костыль был пацан конкретный. Хоть и с одной негнущейся ногой, но мог перешибить любого своими жилистыми длинными руками. Главное, было в нем что-то жестокое и отчаянное. Настолько отчаянное, что даже парни, которые прошли Афган, не прекословили. Вовка-костыль держал всех и организовывал среди «красносельских».
«Как бы скорешиться с ним, – подумал Вениамин. – Вот тогда дело пошло бы… но не до этого сейчас, не до этого. Надо как-то Богородский толчок[64] делить. Какие уж тут кореша…»
Свет впереди мигал и пропадал. Вениамин крутил педали заржавевшего велосипеда. «Как бы побыстрее до Преображенки[65] добраться. Да, может, и заехать еще к этой Аленке».
В конце просеки, поперек дороги, действительно стояла машина. Новая, какие редко встречались в районе Вениамина. «Девятка»![66] Она чем-то была похожа на космический корабль из мультфильма «Тайна третьей планеты». Скошенная, быстрая!
Не то чтобы Вениамин не мог объехать «девятку». Мог! Но было уж очень интересно, откуда и почему она здесь. К тому же внутри что-то начало щекотать. Сперва невзначай, с перерывами, потом сильнее, настойчивее. «След добычи», – безошибочно определил Вениамин.
Он остановился метров за пять до машины, прислонил велосипед к дереву и несколькими бесшумными шагами подбежал к полуоткрытой двери.
Внутри темно, только пара мигающих огоньков, какой-то желтый и красный, со странными фигурками, на панели.
Человек за рулем был мертв. Из правого бока сильно лилась кровь. Несмотря на темноту, Вениамин учуял характерный запах, как будто сливовый кисель размешивают в алюминиевом тазу, такой приторно-металлический сладковатый «фруктовый» запах крови.
Кроме водителя, был и еще один. Пассажир. Тот посерьезнее выглядел, мордоворот. Тоже, кажется, с ранением, но в плечо, значит, выжил скорее всего. Вениамин сразу обратил внимание на его бежевое заграничное пальто. Прежде такого не видел, даже у приезжих иностранцев, когда еще фарцевал[67] на трех вокзалах.
Он наклонился, чтобы снять руку водителя с переключателя дальнего света (вот что давало всполохи, на которые раньше обратил внимание Вениамин), но «бежевое пальто» опередил его.
– От… от… – он запрокинул голову. – Отпечатки, пацан.
Вениамин отпрыгнул от двери «девятки», уже было решив сесть на велик, да скорее покатить дальше. Не хватало еще лезть в дела серьезного криминала. Но в последний момент услышал:
– Пацан, помоги, лавэ дам.
Вениамин засомневался, прислушался. «След добычи» говорил «останься». Он даже успел представить, как получает эти легкие бабки, идет на них с Аленкой в «Жигули»[68] на Калининском, заказывает шашлык, может, даже дорогого абхазского, потом везет ее домой на такси. «Вот это козырное дело!» Ну и, конечно, стаскивает с Аленки белое в васильки платье, трогает за всякие места, потом быстро-быстро, возя пенисом по ее ногам, замирает, утыкаясь в сладко пахнущую девичьим потом подмышку. А нужно-то всего лишь «бежевому пальто» помочь, чтоб срубить пару шальных червонцев.
– Давайте, давайте… – Вениамин помог пассажиру выбраться из машины.
«Тяжелый, зараза».
Потом заметил у него портупею и большой пистолет в кобуре. Таких Вениамин никогда раньше не видел.
«Заграничная волына», – уважительно подумал он, и внутри что-то снова шевельнулось.
– Давай… Снимай с тормоза, и покатили.
Вениамин понял, «бежевое пальто» хочет, чтобы он убрал ногу водителя с педали тормоза. Но зачем? Куда он собирается эту «девятку» толкать?! Да еще с трупом!
Незнакомец, кажется, понял сомнения Вениамина. Полез во внутренний карман. Долго лез, карман как раз со стороны раны. Но все-таки пошелестел чем-то, достал хрустящую бумажку.
«Доллары!» – не ошибся Вениамин по зелено-лиловому свечению в остатках света, который давали скудные фонари на дальних просеках парка «Сокольники».
Он осторожно взял бумажку, распрямил и увидел простые и понятные цифры – один и два нуля, 100[69]… И еще очень много непростых и совсем непонятных надписей.
Вениамин с недоверием посмотрел на «бежевое пальто», думая, что тот его нашпиливает[70]. Все-таки нельзя, так вот просто, «как с куста», получить сто «зеленых». Фарцуя почти три года на площади трех вокзалов, ему никогда не попадалась такая купюра. Да и откуда! Деньги это были огромные.
– Бери, бери… твою… – не договорил «бежевое пальто», напрягся и толкнул изо всех оставшихся сил «девятку» в сторону от дороги.
Вениамин помог, и машина съехала в заросли орешника.
«Потом-то что? Как от трупа-то избавляться?!» – не понял Вениамин.
У мордоворота был свой план. Он, качаясь, подошел к машине, рванул крышку бензобака, сунул туда платок (красивейший шейный платок, гладкий, как из стекла, вот бы Вениамину такой!) и поднес зажигалку Zippo.
Вениамин смотрел на все выпученными глазами. Он понимал, что в бензобаке бензин и что «бежевое пальто» собрался сжечь «девятку», пытаясь таким образом избавиться от трупа и самой машины. Сжечь! Сколько ж тогда у него денег!
Вениамин уже было зашагал в сторону оставленного велосипеда. Один шаг, второй, третий. Однако внутри все сильнее и сильнее щекотал «золотой песок», сначала потоком, потом целой бурей. Он обернулся на вспыхнувшую «девятку», очень внимательно посмотрел на «бежевое пальто», который кое-как, шатаясь, словно вот-вот упадет, шел по просеке.
Вениамин достал из-за пазухи кистень и подумал, что может сделать кое-что получше, чем отвести Аленку в «Жигули».
В углу завывал порезанный Ерема. Вениамин стоял, ждал, когда придет Пекарь.
Рядом, за углом, подстраховывали Гурген и Денис. Оба хорошо подходили для того, что задумал Вениамин. Один полусумасшедший и очень живучий, второго недавно выгнали из Рязанского десантного за продажу наркотиков, но драться и владеть оружием успели обучить.
На дворе восемьдесят пятый год, а Вениамин уже ввел понятие «наемники», сам того не подозревая. Именно наемниками были Гурген и Денис. Вениамин заплатил им оставшиеся украденные доллары, чтобы дожать «красносельских» и «битцевских». С Вовой-костылем и его братвой разобрался быстро, почти силами только «преображенских». Правда, оказалось, что за Вовой есть более серьезные «битцевские», у которых в главарях ходили Пекарь и Ерема.
Собственно, «правая рука» Пекаря сейчас как раз и лежал за углом со вспоротым брюхом.
«Гурген, конечно, перестарался. Тупой Гиви, – с досадой подумал Вениамин. – Гораздо сильнее был бы эффект, если б Пекарь увидел как следует расписанного[71] Ерему, но еще живого, а не кусок мяса, который пустил под себя кровь с калом из вспоротых кишок».
Вот показался Пекарь. Он шел прямо по середине трамвайных путей, хотя трамваи здесь, близко к депо Битцевского парка, ездили быстро, без остановок, могли и не заметить. Или заметить, но… «Показывает, что ничего не боится», – понял Вениамин.
Пекаря называли пекарем за то, что тот мог голыми руками «замесить» практически любого в «колобок», сломать все кости, порвать сухожилия.
Вениамин пару раз видел последствия. После «работы» Пекаря человек походил на какой-то бесформенный кусок, но уже не на человека. Конечно, никакого «колобка» там и подавно не было, но уж так принято у «дворовых», смешивать в своих названиях иронию с жестокостью.
Вениамин не боялся. «След добычи» с ним. Прямо здесь, прямо сейчас. Еще вчера, когда он договаривался с Гургеном и Денисом, внутри посыпался «золотой песок» – добрый предвестник «следа добычи». Вениамин это понял и успокоился.
В самом начале, после того как Вениамин попал в Москву и поселился у бабушки, он очень жалел «след добычи». Поэтому, как только тот появлялся, Вениамин старался не тратить его по мелочам, хранить, беречь на что-то важное. Потом, правда, понял, что это не он управляет и владеет «следом добычи», а наоборот. А раз так, перестал бояться тратиться до времени. Просто ждал, пока «след добычи» возникнет. Тот всегда и возникал, точно и в срок.
Как и сейчас, повинуясь «следу добычи», Вениамин подошел к углу, где стояли Гурген и Денис, и сказал коротко:
– Не валим.
Гурген попытался возникать, но Вениамин повторил строго:
– Сейчас не валим.
Гурген выругался, однако заткнулся, сообразив, что ему так даже лучше, деньги-то все равно свои получит, а риск меньше.
«След добычи» говорил Вениамину не только, что нужно делать, но и (иногда это было гораздо важнее) чего не делать. Благодаря этому, он, деревенский чурбан, выжил, несколько лет успешно фарцевал на трех вокзалах, а потом влился в крышевание первых кооперативов.