А некоторые находили более необычный конец. Когда знамения были особенно неблагоприятными, согласно традиции монарха тайно похищали и увозили в безопасное место, а на трон временно сажали простолюдина, чтобы он получал тот удар, который судьба уготовила человеку во дворце. Приблизительно в 1860 г. до н. э. судьба предсказала, вероятно в форме лунного затмения, угрозу шумерскому царю Иссина Ирра-Имитти. «Чтобы династия не закончилась, – объясняет более поздний текст, который ассириологи называют «Летописью древних царей», – монарх посадил садовника Энлиля-Бани на свое место на троне и возложил на его голову царскую корону». Узаконенный таким образом мнимый правитель руководил храмовыми обрядами и выполнял другие царские обязанности.
Обычный ход событий, который будет знаком читателям «Золотой ветви» антрополога Викторианской эпохи сэра Джеймса Фрейзера, в которой рассказывается о живучести этой практики в европейской истории, предполагал, что нужно подождать, пока минует опасность, а затем умертвить временного монарха. Но судьба была не так слепа, какой ее обычно рисуют, и, по-видимому, прекрасно сумела отличить фальшивого царя от настоящего: «Ирра-Имитти умер в своем дворце, проглотив кипящий бульон. Энлиль-Бани, который был на троне, не отказался от него и остался царем». Энлиль-Бани оказался удивительно успешным монархом, ему удалось удерживаться у власти на протяжении почти четверти века. Его провозгласили богом. Возможно, курьезная история его восхождения на престол была просто прикрытием того, что произошло на самом деле: дворцовый переворот – вряд ли необычное событие в тот неистовый век. Чуть позже в городе-государстве под названием Курда за 10 лет сменились четыре царя, то же самое произошло и в городе Шубат-Энлиле; город Ашнаккум за половину этого срока видел пять правителей. Один дворцовый чиновник из города Мари утверждал, что за время его пребывания в должности ни один царь не являлся «по-настоящему могущественным в одиночку: 10–15 царей следуют за Хаммурапи, царем Вавилона, столько же – за Рим-Сином, царем Ларсы, и столько же – за Ибал-пи-Элемом, царем Катны; но 20 царей следуют за Ярим-Лимом, царем Ямхада».
Государство Мари – самый северо-западный форпост южномесопотамской культуры, расположенный приблизительно в 400 км к северу от Вавилона в верхнем течении Евфрата, – было древним, прославленным и могло похвастаться дворцом, который являлся, вероятно, самым великолепным в те дни. Его искусно украшенный тронный зал и зал для аудиенций, приемную и трапезую с изображенными на фресках сценами из жизни Авраама, видимо, регулярно заполняла толпа приезжих сановников в экзотических нарядах. Сюда приезжали иноземные цари, чтобы засвидетельствовать свое уважение, вассалы с подарками, шейхи племен с данью. Огромная свита рабов, слуг, личных помощников, фрейлин и камергеров (персонал, обслуживавший повседневные нужды царя и его нескольких жен) теснилась в узких коридорах царских личных апартаментов, где находились корзины с одеждой, подносы с едой, кувшины с напитками и коробки с документами. Административное крыло, скорее всего, напоминало гудящий улей со всеми его посыльными, канцелярскими служащими, счетоводами и аудиторами, снующими секретарями, их помощниками, помощниками помощников секретарей и их заместителями, иностранными посланниками, надеющимися установить или скрепить политические союзы, и послами, недавно возвратившимися на родину для доклада и получения новых инструкций.
В одной части дворца на первом этаже находилось большое помещение для переписки рукописей, где делали чистовые документы с табличек, на которых буквы были нацарапаны под диктовку, в другой части – архив, где хранилась переписка царей Мари и чиновников, государственных эмиссаров, врагов и союзников, ближних и дальних.
Вся эта деловая и продуктивная жизнь совершенно внезапно прекратилась, когда царство Мари захватил Хаммурапи – аморейский царь Вавилона. Как только вавилонский гарнизон начал контролировать город, а сопротивление горожан было подавлено, завоеватель отправил туда оперативную группу для изучения архива. Агенты потратили много недель на чтение свыше 25 тысяч документов, сортируя их по авторам, темам и адресатам и помещая каждую группу документов в отдельный контейнер. Таблички, содержание которых касалось национальной безопасности Вавилона – все письма от Хаммурапи правителю царства Мари Зимри-Лим, например, были упакованы и отправлены с караваном ослов на юг, в столицу.
Через некоторое время, возможно после попытки мятежа, Хаммурапи очистил весь дворец от людей и сжег его дотла. После этого рабочие снесли и сровняли с землей те стены, которые оставались стоять после пожара. Трагедия Мари оказалась на пользу археологии. Дворцовый архив с его документами, рассортированными по категориям, корзина за корзиной, запекся благодаря последнему пожару навсегда, был похоронен под обломками, где и оставался до тех пор, пока 4 тысячи лет спустя начиная с 1930-х гг. его не откопала группа французских ассириологов во главе с Андре Парро. Более 23 тысяч табличек, которые они достали на свет божий, рисуют для нас поразительную картину жизни в древние времена.
Что особенно поражает, помимо подробностей политических махинаций и непостоянных союзов среди политических лидеров, военных диктаторов и мафиози, главенствовавших в Месопотамии, так это то, что, читая их письма, вы реально слышите, как они говорили. Свою переписку они не подгоняли под какой-то официальный шаблон, а «стреляли с бедра» и говорили от души. Это подлинные голоса предков, и в основном они пророчили войну:
«Этот вопрос не для обсуждения. Тем не менее я должен сказать это сейчас и дать выход своим чувствам. Ты великий царь. Когда ты попросил у меня двух коней, я приказал доставить их тебе. Но что касается тебя, ты прислал мне лишь двадцать фунтов олова.
Без сомнения, ты не мог быть великодушен со мной, когда ты послал мне это жалкое количество олова. Клянусь богом своего отца, если бы ты не прислал ничего, я, возможно, рассердился бы, [но не почувствовал себя оскорбленным].
У нас в Катне такие кони стоят десять фунтов серебра. А ты прислал мне всего лишь двадцать фунтов олова! Что сказал бы любой, услышав это? Да он не мог бы считать нас равными по могуществу».
Иными словами, «парень, прояви ко мне уважение!».
Но жаловавшийся правитель Катны совершил ошибку, связавшись с царем Экаллатума – старшим сыном Шамши-Адада, «a capo di tutti capi» («главный над главными». – Пер.), которого долго помнили и почитали в более поздней истории Ассирии и который распустил щупальца своей власти из собственной столицы Шубат-Энлиль. Все, что касалось отношений отца с его младшим сыном, правившим в царстве Мари, читалось как диалог из «Крестного отца». В то время как старший сын постоянно получал похвалы за свою страсть к сражениям, царя Мари регулярно ругали и порочили: «Как долго мы должны руководить тобой во всех вопросах? Разве ты ребенок, а не взрослый? Разве нет у тебя бороды? Когда ты начнешь руководить своим домом? Разве ты не видишь, что твой брат возглавляет огромные армии? Так и ты тоже бери в свои руки власть во дворце, своем доме». Теперь старый мафиозо хотел, чтобы его младший сын проучил царя Катны: «Пока твой брат здесь громит врагов, ты там лежишь среди женщин. Так что теперь, когда ты пойдешь в Катну с армией, будь мужчиной! Точно так же, как твой брат делает себе великое имя, ты в своей стране делай великое имя себе».
И хотя мы можем прочесть переписку этих похожих на гангстеров персонажей, мы на самом деле знаем очень мало о них как о людях. Это все равно что слушать радиопьесу с середины. Мы слышим слова, но не знаем, говорит ли их человек высокий или низкий, толстый или худой, старый или молодой, заслуживающий доверия или лживый, склонный к преувеличению или преуменьшению. И все же, если мы продолжим слушать достаточно долго, мы сможем начать узнавать отдельных героев.
В своем обращении к Американскому Восточному обществу (1997 г.) его президент профессор Джек Сэссон заговорил об исследовании всей своей жизни – изучении корреспонденции последнего монарха Мари Зимри-Лина, который отнял город у неудачливого младшего сына Шамши-Адада. Профессор представить нам ее краткое описание: «Несмотря на все неудачи, благодаря этим письмам мы сумели проникнуть в личность Зимри-Лина. По остроумным и крылатым выражениям, которые ему приписываются, мы смогли сделать вывод, что его чувство юмора было скорее тонким, чем грубым. Мы также узнали, что ему не было чуждо тщеславие, так как он допекал своих камердинеров за покрой одежды и яростно реагировал, когда считал, что его замечания игнорируют. Он был не лишен любознательности, так как имеются записи о длительных поездках за пределы своего царства. Его очень интересовали подробности управления, и он постоянно требовал ответы на разные вопросы. Но он также страдал от внутренних ссор и сплетен чиновников, соперничавших за его внимание. Также очевидно, что Зимри-Лин являлся набожным, богобоязненным человеком; он побуждал своих служащих проводить религиозные церемонии и просил держать его в курсе самых последних посланий богов. Тем не менее он любил поныть, особенно когда у него просили что-то, с чем он не хотел расставаться. Также он, по-видимому, был не уверен в себе».
Как закончил свои дни Зимри-Лин – неизвестно. Но это событие знаменует завершение долгого, беспокойного периода существования царства – между Третьей династией Ура и новой Вавилонской империей.
Новый общественный порядок
Когда месопотамский калейдоскоп наконец остановился, проявилась новая прочная структура, очень отличавшаяся от старой. Так как ее центр находился в Вавилоне, ученые называют ее древневавилонской эпохой.
На реальность этого нового общественного порядка проливает свет одна из наиболее известных реликвий. Царь Хаммурапи, шестой правитель первой династии Вавилона и объединитель Древневавилонской империи, известен благодаря своему своду законов, написанному на колонне из черного диорита, которую обнаружили не в Месопотамии, а в Сузах – столице государства Элам (теперь это Западный Иран). Эта колонна была взята в качестве военной добычи после завоевания эламитами Вавилонии в XIII в. до н. э., спустя половину тысячелетия после смерти автора кодекса.