Но для создания цивилизации необходимо не только обилие пищи, позволяющее обществу содержать свою «интеллигенцию» — людей, занятых духовным производством и организацией производства материального, — жрецов, поэтов, писцов, математиков, астрономов, юристов, администраторов и т. п. Цивилизация — это иной уровень производства и иной образ жизни, требующие сырьевых материалов (металлы, дерево, строительный камень, ингредиенты для производства стекла, краски, лекарства, наконец, предметы роскоши). Почти все это имелось в Египте или в непосредственной близости от него — на территориях, очень быстро оказавшихся в составе египетского государства или под его властью. Лишь олово и серебро были в Египте привозными, да еще кедровое дерево для постройки больших кораблей. Дерево, впрочем, нетрудно было доставлять из Ливана по морю. В целом же хозяйство Египта было почти автаркическим. А вот Месопотамия не имела ни полезных ископаемых (кроме глины и асфальта), ни строительного камня, ни дерева, пригодного для кораблей и для больших построек. Все это привозилось издалека, причем большей частью посуху. И, разумеется, за все это следовало платить продукцией сельского хозяйства и ремесла, а значит — иметь налаженную систему сбора и экспорта этой продукции. Даже климат в Месопотамии менее благоприятен, чем в Египте.
Но все затруднения такого рода жители древней Месопотамии преодолели с честью. Единственное имевшееся у них в изобилии полезное ископаемое — глина — послужило им для создания высших проявлений любой древней цивилизации — грандиозных построек и письменности. Хотя они, разумеется, додумались до производства обожженного кирпича, топлива в Месопотамии было слишком мало, чтобы они могли широко использовать этот долговечный и красивый строительный материал. Сырцовый кирпич применялся поэтому и для постройки жилых домов (самые бедные, впрочем, строили тростниковые хижины), и городских стен, и царских дворцов, и храмов, и храмовых башен. Вот почему так «непрезентабельны» руины Месопотамии по сравнению с храмами и пирамидами Египта. Пирамиды еще в древности были причислены к чудесам света. Но если вдуматься, станет понятно, что сооружение не уступавших им по размерам храмовых башен Месопотамии требовало куда больше инженерного искусства и технической сметки. Внешний вид этих сооружений, как видно из прочитанной вами книги, до сих пор служит предметом дискуссий. Но то, что нам известно о месопотамском искусстве, позволяет думать, что месопотамские пирамиды (а это были именно ступенчатые пирамиды) производили не менее сильное впечатление, чем египетские.
Необходимо еще отметить, что и политическая ситуация в Месопотамии оказалась более подходящей для всестороннего развития человеческого ума, чем в Египте (хотя и менее благоприятной, чем позднее в античных полисах). Специфические природные условия Египта — очень узкая полоска обитаемой земли, вытянутая вдоль великой реки, — привели к очень раннему созданию в Египте крайне централизованной, всеохватывающей и единой государственной власти. Во главе этой власти стоял фараон, считавшийся богом и сыном бога. В Месопотамии обожествление царей (когда вся она была единым государством) так и не стало столь всеобъемлющим как в Египте. В течение большей части своей истории Месопотамия представляла собой конгломерат из множества сравнительно небольших (изредка — крупных) царств, но даже и в те времена, когда одному из них удавалось подчинить своей власти всю Месопотамию, царям приходилось считаться с местными традициями и особенно с древними, богатыми и авторитетными храмовыми городами, постепенно добившимися от царей различных привилегий в обмен на отказ городов от попыток восстановить свою независимость. Все это обеспечивало несколько большую духовную свободу. Можно сказать, что месопотамская культура была более обращена к жизни на земле, а египетская — к загробной жизни. Египетские пирамиды — это гробницы, месопотамские башни (т. е. фактически — ступенчатые пирамиды) — храмы.
Здесь, пожалуй, уместно будет сказать несколько слов о пирамидах вообще. Как известно, этот архитектурный мотив, т. е. ступенчатая или правильная пирамида, распространен по всему земному шару и характерен для всех ранних цивилизаций. Такие постройки можно обнаружить помимо Месопотамии и Египта в Центральной и Южной Америке (храмы майя, инков, ацтеков), Индии, Индокитае, Индонезии. В одних местах это храмы, в других — гробницы, иногда — храмы и гробницы одновременно. Многообразно также их оформление, но основной мотив пирамиды четко прослеживается повсюду. Еще в прошлом веке высказана и до сих пор время от времени вновь появляется на страницах околонаучной прессы идея о едином происхождении этого типа сооружений, о некоем общем центре, из которого они распространились по всему земному шару вместе с прочими важнейшими достижениями цивилизации (письменность, государство, календарь, науки и т. п.). Этот центр именуют то Атлантидой, то Лемурией, то некоей таинственной базой пришельцев из космоса. Иногда, впрочем, сходство между пирамидами Америки и Египта объясняют более «просто»: древними плаваниями египтян через Атлантический океан.
Надо прямо сказать, что все эти предположения абсолютно необоснованны и противоречат множеству известных фактов. Культурные контакты в древности — несомненный факт, но не было никакой «расы мудрецов», ни земных, ни инопланетных, которые стали учителями всех древнейших цивилизаций. Равным образом не было и культурных заимствований из Африки в Америку или наоборот. Каждая из этих цивилизаций развивалась из своих собственных корней, но примерно в одном и том же направлении, чем и объясняются те или иные сходства. Конечно, многими своими достижениями они обменивались между собой, но далеко не все можно вообще позаимствовать у других. Так, египетские ирригаторы ничему не могли бы научить месопотамских, ибо сами исходные природные условия, как отмечено выше, существенно различались. То же относится, и к строителям. Что же касается формального сходства, то оно объясняется очень просто. До тех пор, пока не изобрели сводчатую конструкцию, возвести сооружение значительной высоты можно было только одним способом: в виде массивной (т. е. без существенных пустот) пирамиды, ступенчатой или правильной (с плоскими гранями). До этого в конце концов додумывались все строители всех древних цивилизаций — вероятно, после многократных и, разумеется, неудачных попыток построить «просто» очень высокую башню. Как уже сказано, это стало возможным лишь после изобретения сложных сводчатых структур. Но в любом случае до изобретения металлического и железобетонного каркаса небоскребов все высотные сооружения средневековья и нового времени походили своим силуэтом на пирамиду, ибо суживались кверху. Изобретение сводов, разумеется, радикально изменило взгляды людей на сооружение больших зданий. Не случайно все приведенные в этой книге, да и вообще все известные фантастические изображения Вавилонской башни, как средневековые, так и созданные в наше время, представляют Башню в виде сложной системы сводов. Репродукцию самого последнего из известных мне изображений подобного рода (худ. А. Бровин) можно увидеть в N 11 журнала «Юность» за 1988 год.
Но вот проявлявшееся буквально повсюду и сохранившееся до сих пор неукротимое стремление возвести как можно более высокую постройку и при этом часто независимо от каких-либо практических соображений, пожалуй, и в самом деле выражает некую существенную общую черту человеческой психики. Можно, подобно библейскому автору, считать ее греховной гордыней. Можно, в соответствии с недавно еще модными идеями, счесть ее проявлением уверенности человека в своем всемогуществе. В последнее время эта идея несколько дискредитирована, ибо становится все яснее, что всемогущество (а его мы почти достигли) безопасно для своего обладателя только при одновременном наличии у него всеведения (а его у нас нет и не будет). И, быть может, мораль, которую следует выводить из легенды о Вавилонской башне в наше время, состоит в следующем: грандиозные проекты, чьи возможные последствия не вполне ясны или вообще неизвестны, лучше откладывать до тех времен, когда о последствиях можно будет судить с полной определенностью.
Возвращаясь к вавилонским делам, заметим, что Вавилон принадлежал к тем городам древней Месопотамии (точное число их неизвестно), которые упорно противостояли царской власти и сумели заполучить для себя привилегии — освобождение от всех или большей части повинностей (особенно военной и строительной) и податей. Именовались эти привилегии по-разному, наиболее распространенными были названия, означавшие «свобода», «неприкосновенность». Первым из месопотамских городов, получивших привилегии, стал главный культовый центр — Ниппур, где находился храм верховного бога Энлиля (аккадск. Эллиль). Случилось это еще при I династии Иссина (т. е. в самом начале 11 тысячелетия до нашей эры). Вавилон же, видимо, получил свои привилегии при Касситской династии. Но еще до этого, в царствование Хаммурапи, произошло более важное событие. Дело в том, что, согласно существовавшим до этого представлениям, «царственность», т. е. царская власть, спустившаяся с небес в начале времен, обитала поочередно в разных городах, переходя из одного в другой. Эти города и были поочередно столицами, пока власть не отнималась у них силой — со всеми вытекающими отсюда последствиями для побежденных. В Прологе к своим знаменитым «Законам» Хаммурапи провозгласил Вавилон вечным обиталищем царственности. Эта идея, видимо, прочно укоренилась в умах, чем и объясняется громадный престиж Вавилона даже и в периоды упадка. И после, утратив независимость, Вавилон формально продолжал оставаться столицей царства — ив эпоху Ассирийской державы, и в составе Персидской империи. Не исключено, что и Александр Македонский проделал обряд «прикосновения к рукам Владыки-Мардука», что означало венчание на царство.
Свои привилегии вавилоняне отстаивали очень ревностно. Около 700 года до нашей эры было создано весьма любопытное сочинение, известное в современной науке под названием «Зерцало правителя». Сами вавилоняне, как известно, называли свои произведения по их первой строке. Поэтому его настоящее название таково: «Если царь не блюдет правосудия…» Сочинение это представляет собой политический трактат или, скорее, памфлет, перечисляющий всевозможные прегрешения «дурного царя». Центральное место среди них занимают покушения на вольности и привилегии священных храмовых городов: наложение на их жителей всевозможных тягот, поборов, повинностей, привлечение их к военной службе, вынесение неправосудных приговоров по их делам и вообще аннулирование привилегий, «начертанных на стелах». Такой правитель навлекает гнев богов, всевозможные бедствия на свою страну и погибель на самого себя. Текст этот в древности был, видимо, весьма популярен.