Между тем на землю опустилась непроницаемая темень южной ночи, луна была на исходе, а непривычно крупные звезды хоть и ярко, точно в планетарии, сверкали на небесах, но при них поди чего разгляди. Непроизвольно вслушиваясь в утробный рев крокодилов на болоте, главнокомандующие единодушно решили, что действовать следовало напористо и без промедления.
— Эй, братва, подъем! — Макарон живо растолкал своих сладко задремавших подчиненных и, подождав, пока вокруг зажгутся земные звездочки сигарет, начал энергичный инструктаж. — Дятел с Макинтошем канают нюхать воздуха, остальные прикрывают им жопу. Шмелем цепляйте рацухи с намордниками, да без команды не шмалять, если что не так, урою.
Сказано было доходчиво, проникновенно, от самого сердца. Бандиты быстро проверили связь и, натянув ноктовизоры, крадучись направились к зданию Лабиринта.
— Дятел с Макинтошем, в пахоту… — нарушая девственный эфир древней эпохи, гнусаво прозвучал в наушниках голос Макарона.
Почти сразу кто-то из растянувшейся цепью братвы отозвался:
— У бокового прохода вижу двух вертухаев с пиками…
Семен Петрович отреагировал незамедлительно:
— Ну так сделай, чтобы больше их там не было видно.
Секундой позже в душном воздухе послышались еле различимые хлопки, и по связи прошло сообщение:
— Все чисто.
В руках «братков», ответственных за проведение поисковых работ, один за другим ожили заокеанские металлодетекторы, запрограммированные на поиск драгметаллов.
Не торопясь, кладоискатели двинулись вдоль здания Лабиринта навстречу друг другу, и еще минут через сорок, когда Семен Петрович успел известись ожиданием и усомниться в правдивости допотопных легенд, голос Макинтоша в эфире радостно объявил:
— Есть контакт.
— Пошла мазута! — Подтянувшийся к более удачливому напарнику Дятел глянул на экран своего детектора. — Рыжья там в натуре немерено!
— Шептун, озадачься, — повернулся Хомяков к невысокому тощему малыге. Тот, бывший рабочий-подрывник, уже успевший прикинуть геометрию шурфов и необходимое количество взрывчатки, молча принялся доставать из своего рюкзака аккумуляторный перфоратор «Бош».
У Шептуна нашлось трое подручных, и скоро алмазные сверла полезли в щели между каменными глыбами, державшимися в кладке только за счет своего веса и точной подгонки поверхности.
Наконец Шептун поднял руку:
— Хорош…
И принялся закладывать в проделанные шурфы заряды с дистанционными взрывателями. Тщательно проверил проделанную работу и, скомандовав: «Атанда!» — вместе со всеми залег в небольшой песчаной котловине неподалеку.
— Намордники не ушатайте! — предупредил Чекист. Налетчики дружно отвернулись от здания Лабиринта, а умелец-подрывник, сорвав фиксатор, щелкнул тумблером. На небольшом пульте замигала красная лампочка.
— Атанда! — И палец нажал тугую кнопку.
Взрыва видно не было. И почти не было слышно. Упругая волна пронеслась над головами, прошелестела в листьях деревьев… В стене сокровищницы разверзлась дыра. Семен Петрович даже не стал ждать, пока она перестанет дымиться.
— Макинтош, понюхай воздуха.
Только тот исчез в недрах сокровищницы, как со стороны аллеи сфинксов, что вела к главному входу в Лабиринт, раздались громкие крики. С десяток воинов жреческого войска, каждый с горящим факелом в левой руке и с кхопеши — палашом из черной бронзы — в правой, устремились навстречу непрошеным гостям.
— Гвоздь, разберись, — тихо попросил Макарон.
Высокий, плотный бандюган, отяжелевший, но не растерявший сноровки мастер спорта по биатлону, неторопливо потянул из-за плеча старый, проверенный АКМ…
Шмалял он классно. Выставил переводчик на стрельбу одиночными — и из положения стоя, как когда-то на спортивном огневом рубеже, каждым выстрелом принялся укладывать по клиенту. Наградой ему был восторженный шепот братвы:
— Во дает жизнь.
В это время из отверстия в стене показался Макинтош:
— Сукой буду! Рыжья там за стеной — немерено!
— Лады, корефан, показывай. Макарон с Гвоздем, будьте на вассере… — И Семен Петрович первым шагнул через рваный край каменного провала.
Он оказался в небольшом, сплошь расписанном иероглифами зале, своды которого поддерживали невысокие колонны, покрытые рельефными изображениями в традиционном египетском стиле. Впрочем, мастерство древних зодчих бандитам былодофени…
Все их внимание было приковано к экрану детектора, показания которого однозначно говорили о наличии за восточной стеной зала больших количеств, прямо-таки масс драгметаллов. Хомяков поискал было глазами гранатомет, но Шептун поднял руку:
— Не в жилу это, всю ховыру ушатать можно, «замазкой» брать надо…
Кого слушать, как не его? А он привычно вытащил из рюкзака что-то по виду напоминавшее толстую веревку, прикинув на глаз, откромсал кусок нужной длины и, прилепив в виде кольца прямо поверх сине-бело-лилового настенного орнамента необычайной красоты, воткнул детонатор.
— Братва, отворачивай рыла…
По команде Шептуна все сгрудились в западной оконечности зала. Вновь щелкнул тумблер, потом слегка дрогнул пол под ногами… И в восточной стене появился сквозной проход почти правильной формы.
— Макинтош, отвечай. — Хомяков указал подбородком на бандита, все еще сжимавшего в руках металлодетектор, и едва тот исчез в проломе, как в рациях прозвучал его сдавленный от изумления голос:
— Кореша, тут такое…
Стоять! — Семен Петрович властно поднял руку, и бандиты, намеревавшиеся было устроить беспредел, замерли, а он скомандовал: — Чекист, со мной, — и в его сопровождении двинулся через пролом.
…Они стояли в середине большого квадратного зала, в котором хранились действительно сказочные богатства. Пещера Аладдина, клады Флинта и Моргана, сокровища инков, золото партии… Вдоль стен располагались бесчисленные глиняные бочки, ломившиеся от золотого песка, всевозможных перстней, серег и подвесок, из слитков драгметаллов были возведены настоящие баррикады, а каменные сундуки в лучах фонарей переливались сиянием таких самоцветов, перед которыми спасовали бы все определители минералов.
— Ну-ка, отдай визит… — Никогда не терявший чувства реальности Хомяков поманил Макинтоша и, сразу врубившись, что тот успел заныкать горстку сверкальцев, без промедления выдал ему ума: — Воткни, где оно торчало, рвань дохлая, у своих, падла, крысятничаешь… — После чего, пинком под зад вышибив нерадивого подчиненного через проход в стене, скомандовал: — Братва, шевелись.
Вот и настала вожделенная пора набивать рюкзаки бесценными сокровищами… Когда все затарились под завязку и приготовились отчаливать, снаружи раздались автоматные очереди, и голос Макарона принес тревожную весть:
— Папа, Гвоздю настала хана, пора болты рвать…
— Отлезаем! — Хомяков, точно капитан тонущего корабля, последним покинул сокровищницу — и, не удержавшись, швырнул туда на прощание гранату Ф-1, просто чтоб помнили.
Начавшаяся было около наружной стены Лабиринта пальба затихла быстро. Подтянувшееся бандитское подкрепление быстро разделалось с небольшим отрядом египетских лучников, выступивших на защиту своего национального достояния. Правда, «сухого счета» не получилось. Семен Петрович с неудовольствием осмотрел побоище и склонился над Гвоздем.
Длинная, хорошо оперенная стрела с бронзовым наконечником вонзилась биатлонисту прямо в левый глаз и вышла наружу, пробив череп насквозь… Ох, весьма ошибается тот, кто считает, что древнее оружие по сравнению с современным — это по определению тьфу! Все дело в умении им пользоваться. Доисторическая праща в руках мастера гораздо более смертоносна, чем помповый «Ремингтон» в руках неумехи. Атому, кто считает лук жалким оружием древнего человека, беспомощного перед природой, — тому показать бы череп Гвоздя, прошитый стрелой египетского снайпера…
Отчетливо понимая, что в светлое время суток оторваться от погони будет сложнее, а патроны не бесконечны, Хомяков ощупал в кармане ключи от кабины КрАЗа и скомандовал:
— Канаем не в хипеж, с Макароном на хвосте.
И первым, налегке, быстрым шагом двинулся в обратный путь.
Весь остаток ночи тащились следом за ним шатавшиеся от усталости бандюганы, а когда благодатные рощи оазиса Фаюм остались далеко позади, в лучах рассветного солнца заклубилось большое пыльное облако, двигавшееся со стороны Мемфиса — наперерез разбойникам.
— Колесницы… штук пятьдесят… — Чекист оторвал глаза от электронного бинокля.
— Братва, — устало скомандовал Хомяков, — надо их помножить на ноль, достали…
И сосредоточенно принялся заряжать гранатомет.
Между тем хорошо обученные возничие начали принимать вправо, чтобы лучникам было сподручнее метать стрелы, и те уже потянулись к огромным колчанам, висевшим у наружных бортов… тут-то Макарон и нажал на спуск автомата Калашникова.
Снежно-белый конь головной колесницы точно споткнулся, рухнул в пыль и забился, колесницу занесло и опрокинуло, на нее налетели ехавшие следом… В общем, съемки «Бен-Гура», только без специальной техники и каскадеров. Стрельба длинными очередями, изредка перемежаемая буханьем гранатомета, тянулась не особенно долго.
«Какой цезарь не любит быстрой езды?» Семен Петрович и вправду задумался было о поездке на трофейной колеснице, — надо же, в самом деле, попрактиковаться перед римскими триумфами, — но по здравом разумении эту мысль отставил. Ни одной живой лошади в пределах видимости не наблюдалось. К тому же и колесницы вовсе не выглядели прогулочно-тренировочными, чтобы с ними управляться, явно требовалась сноровка… В общем, отложим до лучших времен.
Наконец впереди показалось путеводное созвездие Пирамид. И, ощущая на истерзанных плечах драгоценную тяжесть добытого, бандюганы из последних сил ускорили шаг.
Скоро об их пребывании напоминали только следы, обрывавшиеся внутри круга неизвестно кем выложенных камней, да несколько окурков на серо-желтом песке. Некому было даже увидеть, как исчезали в радужном вихре белые, удобные для пустыни кеды Чекиста…