108. При этом важнейшие позиции среди иностранных инвесторов в российскую экономику устойчиво занимают страны-оффшоры.
Кроме того, денежная политика российских властей определяется стремлением поддерживать валютный курс, выгодный нефтеэкспортерам. Деньги печатаются, исходя из необходимости покупать «избыточную» часть долларов, угрожающую привести к падению курса рубля и обесценению выручки экспортеров, обмениваемой на национальную валюту109. В целом в 2000-е годы, по мнению С.Сулакшина, из финансового оборота страны изъято 2.0–2.6 трлн. долл.110
Следует учитывать и повышательное влияние денежной политики на ставку банковского процента, плюс к высокой премии за риск. Ставка рефинансирования российского Центрального банка (ЦБ РФ) достигала в середине 1990-х годов абсурдных цифр, превышавших 200%. В дальнейшем произошло ее снижение до уровня 10–13% в 2004–2007 гг. В тот же период на Западе ставка центральных банков была много ниже: в Германии она составила всего 3–5%, в США– 3.15–4.83%, в Канаде– 2.75-4.50%111. В кризисный период ставка рефинансирования ЦБ РФ снизилась еще больше и достигла уровня 8% к 2011г.112 Однако это намного выше, чем, например, в США, где ставка по федеральным резервным фондам (Fed Funds Rate) установлена на уровне 0.25%113. В целом, эксперты оценивают политику «финансового таргетирования» (financial targeting) российских денежных властей как тормоз экономического роста114. Таким образом, политика Центробанка подчинена интересам господствующей группировки крупного бизнеса, а не необходимости обеспечить совокупный спрос, достаточный для роста внутреннего рынка.
Следует учитывать, что вывоз капитала, валютный курс, эмиссия денег, бюджетная политика (включая как расходы государства, так и налоговую политику) представляют собой единый механизм. Он определяется положением, занимаемым страной в мировом хозяйстве. Выше уже подробно объяснялось, что страны периферии вынуждены вкладывать свои валютные сбережения в финансовую систему США. Россия– не исключение. Как показано выше, вывоз капитала из страны значителен. Как и денежная эмиссия, он обеспечивает курс рубля к доллару, выгодный экспортерам (т.е. группировкам отечественного капитала, которые мировой капитализм наделил особой силой). Той же цели служит и бюджетная политика. Чтобы не осуществлять дополнительную эмиссию денег (совершенно необходимую, чтобы прекратить удушение отечественной обрабатывающей промышленности), требуется добиться бездефицитного бюджета. Для этого необходимо урезать государственные расходы (т.е. сокращать затраты: на оборону, образование, здравоохранение, науку, спорт, пенсионное обеспечение и т.д.) и повышать налоги (но не на личные доходы элиты, а на производственную деятельность той же обрабатывающей промышленности, машиностроения, сельского хозяйства). Когда многие наши патриотически настроенные специалисты возмущаются тем, что отечественный «стабилизационный фонд» вложен в американские ценные бумаги, они должны подумать о том, что нельзя просто вернуть эти средства в страну и вложить в развитие, оставив неизменным сам общественный строй периферийного капитализма.
Все эти процессы в совокупности определили ущербный характер инвестиционных стратегий российских компаний. Результаты некоторых опросов менеджмента предприятий свидетельствуют, что среди их участников доля компаний, предпринимавших какие-либо инвестиции в 1999–2011 гг., колебалась от 79% до 45%. Примечательно, что даже в марте–апреле 2011г., т.е. в условиях выхода из кризиса, 48% опрошенных организаций не осуществляло никаких капиталовложений вообще115. Не меньшее значение имеют качественные показатели инвестиций. В марте–апреле 2011г. лишь 12.5% обследованных предприятий делали инвестиции, позволяющие обеспечить полноценную модернизацию производства. Остальные осуществляли лишь частичное улучшение производственных мощностей (36%), сохраняли достигнутый уровень (34%) или же технологически деградировали (17%)116. Данные официальной статистики117 предполагают, что в 2000-егг. главной причиной замены оборудования российскими компаниями был физический износ, а не отставание от передовых технологий. При этом неэффективная техника продолжала широко применяться. Большинство российских предприятий (89%) покупает отечественное новое оборудование118, которое менеджеры считают неконкурентоспособным в сравнении с импортным119.
А.Корнев дает ключ к пониманию этой проблемы, показывая, что машиностроение приспособилось к падению спроса предприятий на свою продукцию, упрощая выпускаемую технику, переходя к более примитивным технологиям, предлагая рынку более дешевое, но менее эффективное оборудование и т.д. Такая стратегия позволяет отечественным фирмам снизить затраты на инвестиции120. Согласно некоторым исследованиям, «дешевые» варианты требуют в два–три раза меньших затрат на единицу капиталовложений, чем стратегии, предполагающие новое капитальное строительство и расширение производственных мощностей предприятий121. Результатом ущербных инвестиционных стратегий российских компаний стало плачевное положение фонда основного капитала страны в целом.
Даже официальная статистика свидетельствует, что в российской промышленности доля нового оборудования возрастом до 5 лет не достигла уровня 1990г.122 А.Аганбегян считает, что средняя продолжительность жизни машин и оборудования в нашей экономике в целом составляет 18–19 лет, вместо необходимых 7–8123. Согласно расчетам А.Корнева, «в настоящее время средний срок жизни машин и оборудования в промышленности, в том числе инвестиционном машиностроении, составляет более 21-го года, что вдвое больше аналогичного показателя 1990г. (10.8 лет). … В 2007г. доля машин и оборудования в составе основных фондов промышленности, в том числе инвестиционного машиностроения, составила: в возрасте свыше 20 лет 51.5%, 10-ти лет– 13.7%, 15-ти лет– 25.9%»124. Эти оценки подтверждаются фактом спада в инвестиционном машиностроении, выпуск которого в 2008–2011гг. составил всего 17% от уровня 1985 г.125
Изложенные факты красноречиво свидетельствуют, чтов течение последних более двадцати пореформенных лет в России происходил процесс интенсивного насаждения отсталости путем не просто трансформации, а буквально ломки производительных сил и общественных отношений. В самом деле, разрушение обрабатывающей промышленности, и прежде всего основы самостоятельного развития страны– машиностроения, и повышение доли добывающей промышленности по своему существу однотипно с насаждением монокультурных производств для обслуживания центра мирового капитализма. Разрушение науки, образования, деградация рабочей силы и сокращение интеллигенции– это создание резервной армии дешевого труда, дополняемой и приводимой к покорности резервной армией еще более дешевого труда из ближнего зарубежья. С другой стороны, наблюдается формирование компрадорского правящего класса, богатеющего на своей роли посредника в эксплуатации дешевых ресурсов своей страны центром мирового капитализма. Это не что иное, как преобразование социальной структуры общества в соответствии с потребностями периферийного капитализма.
Совокупный результат насаждения отсталости в наглядном виде демонстрирует рис.6.
Рисунок в обобщенном виде демонстрирует влияние перехода к периферийному (или полупериферийному) капитализму на социально-экономическое развитие страны в сравнении с другими государствами. Как по рангу индекса человеческого развития, так и по ВВП на душу населения все бывшие советские республики без исключения отстали от СССР на порядок126. Среднее место для, так сказать, «капиталистического СССР» показывает Украина. Пропасть между двумя общественными системами очевидна. Она лишь отчасти отражает огромную человеческую цену насаждения капитализма в нашей стране.
Такой результат, плачевный для всех бывших советских народов, далеко не случаен. Каковы бы ни были пороки СССР (которые автор данных строк полностью признает и целиком осуждает), он имел одно решающее преимущество перед любым обществом периферийного капитализма– никому не передавал безвозмездно сколько-нибудь значимую часть фонда труда своего народа. Это оказалось столь гигантским социально-экономическим и культурным преимуществом, что делает достижения советского общества недоступными ни для какого капиталистического общества, не принадлежащего к паразитическому центру. Именно в этом и состоит смысл рассматриваемого рисунка. Претензии антикоммунистов к СССР во многом (хотя и не во всем) справедливы. Однако жизнь умножает эти претензии в несколько раз и относит к капитализму. Такова ирония истории, позволяющей антикоммунистам плевать в свою страну только против ветра.
Рис. 6.Соотношение рангов индекса человеческого развития и подушевого ВВП СССР (1987 г.) и бывших советских республик (2007 г.) (ранги выстроены по убыванию показателей, т.е. место в левом нижнем углу самое лучшее)
Рассчитано по: Human Development Report 1990. New York, Oxford: Oxford University Press, 1990, p. 119; Human Development Report 2009. Basingstoke, New York: Palgrave Macmillan, 2009, pp. 171–173.
Заключение
Приведенный в данной работе материал позволяет сделать вывод о том, что капитализм как общественный строй является главным препятствием для самостоятельного развития стран и народов. Глубокой ошибкой как широкой публики, так и экономистов-специалистов является представление о мировом капитализме как совокупности отдельных экономических организмов, развивающихся по своей воле. Эта иллюзорная картина мирового рынка как сообщества равноправных конкурентов внушается господствующей либеральной идеологией, чтобы затушевать иерархические по своей сути отношения господства и подчинения, на которых основано мировое хозяйство. Исторически развитые капиталистические страны достигали более высокого уровня экономического и социального развития, опираясь на эксплуатацию периферии. Эти отношения всегда выражались в концентрации в странах центра производств с высокой добавленной стоимостью. Такое превосходство т.н. развитых стран над развивающимися покоилось отнюдь не на преимуществах рыночной конкуренции, спецификации прав собственности или достоинствах рациональной предпринимательской культуры, а на насильственном подчинении более слабых в военном отношении народов. Проблема отсталости большинства стран Азии, Африки и Латинской Америки есть феномен искусственный, навязанный народам этих государств. В самом деле, в момент своего столкновения с колонизаторами эти общества обладали более древними культурами, чем европейцы, располагали развитыми для своего времени диверсифициров