См.: Корнев А. Потенциал роста промышленности: формирование стоимости машин и оборудования // Проблемы прогнозирования. 2005, №1, с.68.
См.: Гладышевский А.И., МаксимцоваС.И., РутковскаяЕ.А. Инвестиционные резервы экономического роста // Проблемы прогнозирования. 2002, №5, с.16.
См.: Промышленность в России 2005: Стат. сб. / М.: Федер. служба гос. статистики (Росстат), 2005, с.128.
См.: Аганбегян А.Г. Инвестиции в стратегии социально-экономического развития / Проблемы модернизации экономики и экономической политики России. Экономическая доктрина Российской Федерации. Материалы Всероссийского экономического собрания (Москва, 19–20 октября 2007). – М.: Научный эксперт, 2007, с. 138.
Корнев А. Возможности ускоренного обновления активной части основного капитала отраслей промышленности // Проблемы прогнозирования. 2009, №5, с. 147.
См.: Корнев А. Производственный потенциал России: необходимость ускоренного обновления и перспективы // Проблемы прогнозирования. 2012, №4, с.30.
В советской статистике ВВП понимался как «чистая продукция», т.е. вновь созданная стоимость материального производства без учета услуг. Это близко к современному показателю «производство реального сектора», не включающего целый ряд весьма весомых сегодня элементов, таких как спекулятивные операции.
Кризис капитализма и общественный строй новой России
== Руслан Дзарасов==
Кризис мировой экономики 2000-х годов вновь актуализировал вопрос о закономерности кризисных эпох при капитализме. Отвечая на него, автор выявляет методологические изъяны доминирующей в современном мире неоклассической школы экономической науки. Методологические подходы, выявляющие системные основы капитализма, автор обнаруживает в альтернативных по отношению к неоклассике школах мировой науки, продолжающих традицию классической политической экономии (таких, как марксизм, посткейнсианство, неорикардианство, старый институционализм, мир-системный анализ и др.). Автор анализирует эволюцию мирового хозяйства в эпоху глобализации, когда мирохозяйственные процессы стали доминировать над народнохозяйственными, а финансовый сектор обрел автономию и, более того, господство над реальным. Эти процессы, по мнению автора, обусловили неизбежность и закономерность нынешнего глобального кризиса. Автор рассматривает институциональную природу отечественного капитала и на этой основе предлагает модель сформировавшейся в постсоветской России экономической и социальной системы.
Кризис капитализма и общественный строй новой России
Кризис мировой экономики 2000-х годов поставил под вопрос авторитет доминирующей в современном мире неоклассической школы экономической науки1. Она не располагает инструментами анализа, с которыми можно подойти к проблеме, поскольку отрицает закономерность происхождения кризисов при капитализме. Это связано с постулатом об экономическом равновесии, к которому рыночная экономика якобы устремляется автоматически, если она предоставлена своим собственным, стихийным силам. Те же принципы были приняты в современной России как основа экономической науки. Между тем, спад российской экономики превзошел таковой в развитых капиталистических странах (см. ниже). Таким образом, современный кризис мировой экономики ставит перед отечественными экономистами не только проблему неадекватности неоклассики, но и нелегкий вопрос о природе сложившегося в стране нового общественного строя.
Классика против теории равновесия
Мировоззренческое ядро неоклассической школы образуют несколько постулатов, предполагающих эффективный механизм рыночной саморегуляции. Это, прежде всего, гипотеза "рационального экономического человека", обладающего такими мощными вычислительными способностями, которые позволяют точно рассчитать распределение вероятностей для основных экономических величин, и максимизировать ожидаемую полезность своих действий (приобретаемых благ или ожидаемой прибыли). На этом постулате покоится теория общего равновесия, согласно которой в рыночном хозяйстве, предоставленном своим внутренним силам, ожидания хозяйственных агентов непременно оправдываются. В этом случае в хозяйственной системе не возникает внутренних импульсов к изменениям и наступает равновесие. Его частью является сдвиг к Парето-оптимальности, т.е. такому состоянию, когда никто не может повысить свое благосостояние, не уменьшив благополучие кого-то другого. Неоклассика отрицает даже теоретическую возможность эксплуатации труда при капитализме, утверждая, что распределение доходов в буржуазном обществе происходит строго в соответствии с вкладом факторов производства: зарплата соответствует предельному продукту труда, а прибыль — предельному продукту капитала. Рынки капитала оптимально распределяют риски инвесторов, повышая устойчивость системы в целом. В таком абсолютно бесконфликтном мире никакие кризисы возникать не могут. Разумеется, неоклассики признают, что в истории капитализма случались трудные времена, однако они объясняют их различными причинами, внешними по отношению к фундаментальным основам капитализма.
Этой благостной картине противостоят альтернативные по отношению к неоклассике школы мировой науки, продолжающие традицию классической политической экономии. К ним относят марксизм, посткейнсианство, неорикардианство, старый институционализм, эволюционное направление, французский дирижизм и некоторые другие течения [Lavoie 1992: 5]. На мой взгляд, наиболее глубокую основу текущего мирового кризиса вскрывает трудовая теория стоимости. Для того чтобы лучше понять это, необходимо сделать небольшое отступление в философию науки.
Современная школа "критического реализма"2 делает значительный акцент на понятие "отсутствие", как на важнейшую онтологическую характеристику. К.Артур рассматривает ее в связи с исходным понятием гегелевской логики — "чистого ничто", отрицающего "чистое бытие" [Arthur 2002: 215-233]. В литературе отмечается, что Гегель проследил из исходной категории лишь линию бытия, тогда как по сути своей системы он должен был предложить и своеобразную отрицательную, "направленную вниз спираль" ничто, отсутствия, разрушения [Willett 1990]. К.Артур связал этот подход с идеей К.Маркса о господстве стоимости над потребительной стоимостью товара, абстрактного труда над конкретным: "В самом сердце капитализма помещается пустота" [Arthur 2002: 227]. Эта особенность исходной категории системы К.Маркса становится основой для господства капитала, подчиняющего самовозрастанию стоимости всю экономику буржуазного общества. В этом контексте и эксплуатация понимается как присвоение неоплаченного продукта труда рабочего. Сегодня К.Артур мог бы сослаться на мировой экономический кризис как на эмпирическое подтверждение "негативной спирали" отрицания, свойственной капитализму. В самом деле, чем иным, как не господством паразитического — т.е. чисто разрушительного — капитала является распространение пресловутых деривативов, отрыв финансового сектора мировой экономики от реального и перетекание капитала из последнего в первый?
Частью трудовой теории стоимости является учение о "товарном фетишизме", в основе которого лежит гегелевское понимание "отчуждения". В буржуазном обществе, полагал К.Маркс, продукты труда отчуждаются от их создателя и противостоят ему. В обобщенном виде под этим явлением понимаются стихийные процессы, возникающие из случайного взаимодействия индивидов, но неподконтрольные им и представляющиеся в сознании отдельных людей как самостоятельная и необъяснимая разрушительная сила [Богданов 1910].
Частным случаем товарного фетишизма является "фиктивный капитал", т.е. спекулятивный финансовый капитал в современной терминологии. По К.Марксу он лишь представляется самостоятельной сферой бизнеса, создающей прибыль. На самом деле стоимость в этой сфере не создается, а только перераспределяется (сегодня выражают ту же мысль, когда говорят: стоимость финансовых активов выражает оценку инвесторами будущей доходности реальных активов). Фиктивный характер спекулятивного богатства обнаруживается во время периодически происходящей биржевой паники (сегодня говорят: когда лопается "финансовый пузырь").
Получается, что теория стоимости К.Маркса, взятая в ее классическом виде и в современных интерпретациях, в отличие от неоклассики позволяет проследить источник нынешнего мирового кризиса к самим основам буржуазного общества. Если данная оценка верна, то элементы марксистского подхода должны в неявном виде воспроизводиться и другими школами экономической науки, отразившими те или иные существенные стороны современного мирового кризиса3. Ниже будет показано, что именно это характерно для ряда немарксистских концепций рассматриваемого явления.
Глобализация, финансы и реальный сектор
Сам факт мирового финансово-экономического кризиса является наглядным опровержением неоклассического мировоззрения. Чтобы понять истоки нынешних процессов в мировой экономике, надо рассмотреть вопрос о сущности глобализации как современного состояния мирового хозяйства.
Это явление часто отождествляют с развитием разнообразных составляющих международных экономических отношений — международного разделения труда, прямых иностранных инвестиций, мирового финансового рынка и т.д. Однако взятые сами по себе подобные факты не проясняют новизны современной ситуации по сравнению с тем, что известно о нарастании значения мирового рынка на протяжении всей известной истории человечества. Между тем глобализация представляет собой качественно новый феномен, состоящий в том, что, начиная с рубежа 1970—1980-х годов, мирохозяйственные процессы начали доминировать над народнохозяйственными [Greider 1998]. С этого момента современный капитализм обретает целый ряд новых свойств, что, в частности, оказало решающее влияние на условия развития нашей страны. Важнейшими предпосылками глобализации стали небывалый послевоенный бум экономики и сопровождавшая его научно-техническая революция. В этот период появились современные коммуникации и средства связи. Новые финансовые и информационные технологии многократно увеличили доступность финансовых ресурсов для экономических агентов. Кроме того, резко возросла мобильность факторов производства, прежде всего, капитала. Изменившийся масштаб финансового рынка выразился в многократном усилении международного перелива капитала.