Ну, спасибо! Дивная характеристика. Пока я переваривала сомнительный комплимент, мужчине принесли заказ, он засунул платок в карман и задумчиво захрустел салатом. Феликс будто этого и ждал. Поднялся с места, кивком позвав за собой. Ладно… Салфетки так салфетки.
Я пересекла зал следом за ним и решительно села на стул напротив грузного типа. Тот остолбенел и растерянно моргнул. Глаза в увеличительных стеклах очков пугающе округлились, полыхнуло ужасом и паникой. Странная реакция… Феликс усмехнулся. Я представила гору немытой посуды – огромную, до самого потолка. Решила, что испачкал ее наш новый знакомый, а мыть отказывается. Взгляд удалось изобразить очень суровый. Толстяк выронил вилку и закашлялся, пялясь на меня, словно на привидение.
Феликс кинул ему пару непонятных фраз, тот пробормотал в ответ похожую тарабарщину. Черт! Хотя, с чего бы им по-русски говорить. Мы же в Испании. Неважно, ложь я смогу распознать на любом языке. Суть не в словах, а в эмоциях, с которыми их произносят. Но вот что ничего из разговора не пойму – обидно. Речь, видимо, шла обо мне.
Феликс обстоятельно о чем-то рассказывал бесстрастным голосом, оторванный от обеда тип тревожно косился на меня и хмурился. Выслушав, сложил руки на груди и что-то ответил, засверкав всеми оттенками наглого вранья. Я выхватила из подставки бумажную салфетку и сжала в руке. Феликс мою сторону даже не взглянул, лишь выдал собеседнику одну из пробирающих до дрожи вежливых улыбок. Последовал обмен короткими репликами, толстяк бросил на меня жалобный, почти умоляющий взгляд и отрывисто кивнул. Снова засветился явными признаками лжи. Я сердито хмыкнула и взяла вторую салфетку. Через несколько его фраз – третью, потом четвертую. Ох… Какой гад! Что мне теперь с этой стопкой делать?
Завравшийся тип уставился в тарелку и буркнул нечто, яростно зазвеневшее в воздухе. Такое бывает, только если правда прямо противоположна сказанному. Я выдернула очередную салфетку и, перевернув другой стороной, положила на остальные. Кажется, сошло за намек. Что бы ни сказал Феликс, прозвучало это довольно угрожающе. Тихо, предельно спокойно, даже я невольно вздрогнула. Толстяк побледнел и опустил глаза. Затянувшаяся пауза отдавала нервным напряжением, воздух почти искрил. Выдохнув, он потянулся за портфелем, достал оттуда блокнот и ручку. Вскоре перед нами лег листок с пятью ужасно криво выведенными строчками – по два слова и две цифры в каждом ряду. Было похоже на имена, фамилии и года рождения. Чьи? Феликс спрятал листок в карман, встал из-за стола. Надо полагать, получил, что хотел. Я выпустила из рук салфетки, шагнула за ним к выходу. Толстяк окликнул меня тут же, с робкой надеждой и очень взволнованно. Я что-то должна ответить?.. Не придумала ничего лучше, как пожать плечами и выйти на улицу. Неприятно царапнуло прилетевшим в спину сожалением.
Феликс стоял в тени широкого балкона второго этажа и прикуривал от спички, прикрывая огонек ладонью. Нелюбовь к зажигалкам у него, что ли? Я подошла и молча встала рядом.
– Как он тебе? – вдруг заговорил Феликс. – Что-нибудь интересное заметила?
– Не особо, – призналась я. – Нервничал и до встречи с нами. Меня с первого взгляда испугался. Паниковал сильно, выкручивался как мог. А еще, похоже, в чем-то раскаивается.
– В том, что попался, – хмыкнул Феликс. – А боится, что ты поделишься с полицией своими впечатлениями от пребывания в его клинике.
– О… – растерянно протянула я. Толстяк имеет отношение к моему похищению? Пожалуй, взгляд в кафе я изображала недостаточно суровый! – Так он?..
– Главврач.
Да уж! Стоило по почерку догадаться. Сомневаюсь, что он имена сообщников записал, год рождения в этом случае был бы лишним.
– На том листе имена пациентов? – рискнула я подтвердить догадку.
– Отдыхающих по тому же тарифу, что и ты.
Неужели разгадка близко? Если меня упрятали в психиатрическую клинику, логично и другим оказаться там же.
– Среди них есть кто-то из наших? – произнесла я дрогнувшим голосом. – Из пропавших.
– Нет.
– А что тогда общего между ними и мной?
Феликс демонстративно отвернулся и сосредоточился на сигарете. С откровенным намеком, что разговор окончен. Ладно… Происходящее стало более-менее понятно. Очевидно, на этого врача нас навел вчерашний санитар. Дальше пойдет как по цепочке – к верхушке и тем личностям, которым я чем-то помешала. Вот только сомневаюсь, что работники клиники знают про дар. Иначе санитар не рискнул бы в одиночку меня в номере караулить, а главврач не стал бы лгать в лицо.
Телефон в кармане громко пиликнул, на дисплее отразилась иконка нового письма. От Паши… Сердце пропустило удар, внутри разлилась тянущая тоскливая пустота. Я отошла к границе балконного навеса, выдохнула и открыла письмо. Текста было немного. Короткий рассказ о пропавшей Нессе, которую я видела на встрече с Советом. Экстравагантная дама с сигарой у открытого окна почему-то хорошо запомнилась, в отличие от остальных. Паша сообщил, что наши сейчас активно расследуют это дело и стараются держаться вместе. В конце попросил быть осторожнее, сидеть в доме Зорьевых, запершись на все замки, и не высовываться.
Сглотнув скопившуюся во рту горечь, я набрала в маленьком окошке: «Спасибо за предупреждение». Довольно быстро набрала. Натренировалась… Письмо ушло, через несколько секунд появилось новое: «Спасибо, что не послала, как вчера».
Секундочку… Я его вчера послала?
Проверила ящик – других сообщений от Паши не нашла. Ни вчерашних, ни вообще. Вспомнился его звонок в клинике, отбитый словно сам по себе. Кроме барабашки в телефоне, вариант был только один. Так… Я решительно подошла к Феликсу. Он неторопливо стряхнул пепел с сигареты и поднял на меня вопросительный взгляд.
– Что ты Паше вчера ответил? – процедила я, с трудом сдерживая клокочущую ярость.
– Ничего такого, чего бы не ответила ты, – отозвался он с полнейшим равнодушием.
– Ты что, читаешь мои письма?..
– Конечно.
Сказано это было с такой легкостью, что я опешила. Потрясающе! Ни намека на угрызения совести. Будто подобное в порядке вещей.
– Ну знаешь, – с трудом вышла я из ступора. – Это… это… просто неприлично!
– Да ты что? – недобро усмехнулся Феликс. – Давай, расскажи мне о приличиях. О личном, сокровенном, и как не надо туда лезть.
Я отступила на шаг, хотя стояли мы друг к другу не близко, облизала внезапно пересохшие губы. Стук в висках усилился, резко похолодало.
– Как всегда. – Он глубоко затянулся наполовину истлевшей сигаретой, выпустил в сторону дым. – Сами плюете на правила, но так не любите, когда мир отвечает вам тем же.
И как я забыла… Нормального отношения ждать бесполезно. Ничего не докажешь. Да и оно мне надо?
– Объясняю в первый и последний раз, – жестко отрезал Феликс. – Я предпочитаю решать проблемы до их появления. Меньше всего мне нужно, чтобы кто-либо тебя искал, особенно твой жених. А я не уверен, что у тебя хватит мозгов фильтровать информацию. Поэтому буду это проверять. Моя позиция ясна?
– Вполне, – выдавила я и все-таки не стерпела: – Но можно выражать ее как-нибудь подружелюбнее?
– Лера… – произнес он едва слышно. – Поверь, я на пределе своего дружелюбия.
По спине пробежала дрожь, в тени балкона стало совсем темно и зябко. Феликс затушил окурок о край урны, развернулся и зашагал к машине. Что-то подсказывало – останусь стоять тут, уедет без меня. Я вздохнула и вышла на залитый солнцем тротуар. Теплом окутало тут же, а в следующее мгновение нешуточно припекло. В груди странно жгло, то ли злостью, то ли давно позабытой обидой. Дар не лишает права выбора, каждый волен распоряжаться им, как велит совесть. Видимо, Феликсу удобнее считать, что ее ни у кого нет, чтобы всех нас ненавидеть, за компанию… Типичный Совет! Счастье, что Анита – исключение. Не представляю, как бы жила, достанься мне другой куратор. Хоть в чем-то повезло.
Я заняла привычное место на заднем сидении, за окном снова замелькали пальмы, а на телефон прилетело письмо от Артема. Внутри все сжалось. Он же не знает, что мою почту читают… Вдруг ляпнет что-нибудь про Поток или Хранителя? Трясущимися руками щелкнула по письму. Оно состояло из единственного вопроса: «Ну и куда ты делась?». Прицепом шли пять открывающих скобочек. На душе заскребли кошки, вслед за облегчением накатила дикая тоска. Хотелось ответить, что я безумно скучаю и жду встречи. Но привлекать к нему внимание Феликса ни в коем случае нельзя. Официально мое проживание у Зорьевых считается работой, причем весьма прибыльной. Ни у кого не возникает мыслей, что нас с Артемом может связывать нечто большее. Нужно его предупредить. Но как? Писать опасно, встречаться в Потоке тоже.
Идея в голову пришла лишь одна, и дурацкая. Во время игр в шпионов Влад и Артем использовали кодовую фразу, означающую, что за ними следят, и болтать лишнего не стоит. Надеюсь, он поймет… Я напечатала: «Отдыхаю», добавив отдельной строкой отлично вписавшееся: «Хватит завидовать!». Вряд ли подобная фраза способна вызвать подозрения. Почти сразу пришел ответ: «Отдыхай. Креветок не ешь». Сработало! Помнится, этой фразой они обозначали, что миссия принята или что-то такое. Умничка моя!
Телефон замигал красным значком разряженной батареи, и я с облегчением убрала его в карман. Общаться ни с кем все равно не тянуло. Чувствовала себя как в новомодном реалити-шоу. Одна радость – по телевизору его не крутят! Остаток пути я бездумно смотрела в окно. Правда, ничего нового там не было – сплошь зеленые холмы и бескрайнее небо…
…облака плывут лениво, почти ползут. По очереди задевают шпили далеких небоскребов и исчезают в кружевных складках занавески. Из-под одеяла вылезать не хочется. Но сколько еще можно валяться?
– Ближнее облако похоже на кита, – говорит Паша, щекотно выдыхая мне в ухо.
– Не похоже. По-моему, это просто… – подходящие слова не приходят в голову, – ну… толстое облако.
Неожиданно гремит гром. В окно ударяют капли, аккуратными точками отпечатываясь на стекле.