Благодаря моему казаху я увидел многое из местного жития-бытия.
Жили местные аборигены, вчера ещё бывшие кочевниками, в мазанках из самана. Саман – конский помёт, вода и глина. Две трети мазанки – в земле, одна – над землей. Удобств нет. Всё просто – «удобства» рядом с домом закапываются тут же в землю.
Одеты женщины в многослойные длинные юбки, почти как цыганки. По утрам выходили из мазанок, в руках – тазики, чайники, обязательно медные, что являлось признаком достатка. Умывались и подмывались прямо на виду. Чувство стыда у них отсутствовало начисто. Нас они не замечали.
Казахи гостеприимны. Уважали и где-то побаивались русских. В доме гость уважаем. Предложить ему свою жену на ночь считалось за честь. Между собой у казахов драки были жестокие, встречалась поножовщина. Но стоило появиться русским и цыкнуть – тут же разбегались. Русские были непререкаемым авторитетом.
Пили кумыс с водкой в пропорции сто водки и пол-литра кумыса. Однажды я попробовал этот «коктейль»!
Было это вечером. В отдаленной бригаде мы ремонтировали комбайн и остались ночевать. По окончанию работ мой казах вытащил бутылку водки, налил 100 грамм и дал запить стаканом кумыса. Хотя во время уборки был объявлен сухой закон, водки у местных всегда хватало. После этого «коктейля» я присел на землю, спиной опираясь на заднее колесо «газона», да так и заснул. Проспал часов шесть! Проснулся ночью от холода! Такой замес казахи считают лечебным.
Одна дойка кобылы даёт не более 150 грамм молока. Молоко сливается в высокий деревянный конусный бочонок, на дне которого закваска – белые черви в марлечке. Мой казах говорил: «Смотри на руки хозяйки, если чистые – пей смело!».
В степях – табуны совхозных лошадей. Есть рабочие, «под седло», а есть – «на мясо». Лошади чётко подразделялись по назначению. Те, что «на мясо» никогда «не ходят» в упряжке и под седлом. Перед убоем их откармливают несколько месяцев овсом.
Меню домашней кухни у казахов в том районе, где мы были, определялось так: на завтрак – чай, на обед – чаёк, на ужин – чаище! К чаю женщины пекли хлебцы. Назывались они «жоканан» и «боурсак», в зависимости от формы. Конусообразная юрта из деревянных жердей, стоящая рядом с мазанкой – кухня.
На треноге, вмурованной в землю, стоит чугунный котёл, в котором готовят все эти блюда. Под котлом разводится огонь, дым уходит естественным путём. Пол земляной. Тесто разделывается на бедре, юбка заправлена за пояс, в котле кипит масло. Треугольные хлебцы бросаются в кипящее масло, кипят в нём некоторое время, затем черпаком вынимаются и кладутся в миску.
Мужчины сидят у круглого низкого столика в своей восточной позе. Женщин за столом не должно быть. Хозяйка сидит у котла и по мере поедания хлебцев подбрасывает их выверенным движением на скрещенные ноги мужиков.
Самый интересный обычай – это поздний ужин. Лёгкий ужин – «чаище», а дальше происходит интересное. Казахи после лёгкого ужина ждут «большой» ужин. Из какой-то там кухни посёлка начинает струиться дымок. Это начинают варить бешбармак.
По существующим издавна традициям, корни которых уходят вглубь истории этого народа, когда он жил одним миром, каждый житель посёлка без приглашения может прийти на этот поздний ужин.
По-казахски «беш» – пять, «бармак» – пальцы. Кушают бешбармак пальцами. Когда я первый раз попробовал есть «по-казахски», у меня ничего не получилось, всё падало мимо рта. Попросил ложку.
Лишь после неоднократно проведённой «тренировки» моим казахом, раскусил этот метод. Ладонь в «лодочку». Большой палец согнут и лежит у основания других. Берешь еду, подносишь ко рту. Большим пальцем толкаешь бешбармак в рот.
Процесс приготовления его таков. Конина варится в котле при температуре воды близкой к кипению около трёх часов. За этим строго следят и, как мне объяснил мой казах, в мясе, приготовленном в таком режиме готовки, раскрывается другой вкусовой букет.
В то время я мало что понимал в нюансах приготовления еды. По поводу мяса казахи правы! Поделюсь главным рецептом вкусной кухни всегда и во все времена. Взять продукт в одну руку, любовь во вторую – результат гарантирован! Помните это, когда готовите!
Параллельно готовится домашняя лапша и добавляется в конце варки в котёл с мясом. За низеньким круглым столом в восточной позе сидят едоки. На столе стоит деревянный туесок с застывшим конским салом белого цвета. Пиалы. В них наливается шурпа – бульон. В отдельном блюде мясо с лапшой – бешбармак.
Порядок еды следующий. Указательным пальцем берётся сало и отправляется в рот, затем пальцами отправляется в рот лапша с мясом и запивается бульоном. Мясо нежнейшее и всё вместе очень даже вкусно. Кушают молча, с чувством, с толком, с расстановкой. Женщин, как уже говорилось, за столом нет.
Зерно использовали вместо песка, подсыпая его под буксующие колеса.
Поражало огромное количество новой техники, машин, комбайнов, тракторов. Техника стояла на территории МТС новая, без номеров. В отстойникe стояли битые машины. Неисправные бросали прямо в поле и пересаживались на новые. На дорогах можно было наблюдать такие картины: буксует машина, вторая подъезжает и «давит» бампер в бампер, выталкивая буксующую. Дорог в обычном понимании этого слова не было, просто степная колея. После дождей это было грязевое месиво из воды и зерна. Зерно использовали вместо песка, подсыпая его под буксующие колеса машин. Обычная картина – бортовой «газон» (ГАЗ 51) с надстроенными бортами, гружёный под завязку, везёт зерно к току по разбитой колее. Изо всех щелей оно высыпается на дорогу. Зачастую к конечной точке приезжал груз зерна вровень с «родными» бортами «газона». Всё это было непонятно. На наших глазах зерно гибло!
Освоение целины того времени был ярчайшим примером бесхозяйственности. Началось оно без предварительной подготовки, при полном отсутствии необходимой инфраструктуры и главного – должного количества зернохранилищ и подъездных дорог. Большая часть зерна так и осталась гнить под открытым небом. Целина – это яркий пример русского «авось», русского «тяп-ляп», что в итоге способствовало развалу Союза.
Водителей и комбайнеров не хватало. Прямо на месте организовали ускоренные курсы механизаторов широкого профиля. Отобрали подходящий контингент, который за две недели обучения получил дипломы профтехобразования Казахской ССР по специальности механизатор широкого профиля, тракторист, комбайнер-шофёр третьего класса. На самом деле нас научили лишь водить машины и комбайны, опускать и поднимать хедер21, переключать обороты жатки, включать шнек подачи зерна на выгрузку.
Мне ещё не исполнилось 18 лет и после собеседования с учётом реальной ситуации, я получил диплом с примечанием «водительские права по достижению совершеннолетия».
Наш начальник МТС, казах, сказал мне: «Диплом есть? Садись на машину и работай!» Моего водителя-казаха пересадили на другую автопередвижку и я стал полноправным «водилой» своего «дома на колёсах» – ГАЗ 51 автозавода им. Молотова. Я был безмерно гордым, счастливейшим водителем на всей планете! В моих руках был маленький завод по ремонту техники совхоза.
Самые дальние полевые станы находились на расстоянии до 150 км. ГАИ и в помине не было. Один участковый, который раз в неделю приезжал присматривать за зэками22, выпущенными по амнистии. Жили зэки в соседнем бараке. Поговаривали, что они играли в карты «на голову». Проигравший должен был «расписать» неправильного урку.
Мы точно знали, что за время нашего соседства с ними, один из урок бесследно пропал, и как-то побаивались этого соседства. Часто наши дороги пересекались, но ни разу не произошло конфликта. Мы знали, что они были строго предупреждены в отношении нас.
Во время уборки был объявлен сухой закон. Алкоголя в радиусе 500 км и в помине не должно было быть! У зэков и у местных он был всегда. Пить зэки умели. Делали тюрю из водки. Водку наливали в миску, крошили туда хлеб, замачивали и ели ложкой. Называлось это «кирнуть» тюрю. Нас они презрительно называли «шкетнёй», но нравственный порог не переступали.
Зарплату, будучи на целине, мы не получали. Кормили нас бесплатно в столовой по тем временам совсем неплохо. Макароны, конина, яйца, хлеб, колбасы. На праздники и дни рождения пекли куличи. Встретил и я там свой день рождения. Поздравления, гитара, песни, казахский чаек!
И «полёт» на казахской лошади по степи! Ни с чем не сравнимое впечатление. С лошадьми я был на ты ещё со времён жизни на хуторе.
Я как «летучий голландец», кушал там, где оказывался «по сварочным делам», чаще всего на полевых станах. Это были армейские полевые кухни, где готовили много и вкусно! Часто прямо на углях местные готовили дичь. В основном это были сайгаки, на которых охотились ночью, несмотря на запреты. На наезд-вопрос участкового, который в одном лице стоял на страже всех законов, «откуда?» ответ был один – «ночью грузовик сбил». Грузовиков в степи было немерено днём и ночью. Уборка велась круглосуточно. Конечно же, никаких расследований не было. Помню, как однажды грузовик сбил лошадь. В столовой совхоза был праздник целую неделю! Лошадиное мясо, правильно приготовленное, очень даже вкусное.
Меня упрашивали сварить деревянное седло…
Дремучесть этого богом забытого в этих краях народа поражала. Многие из них ни разу в жизни не видели паровоза, ни разу не пробовали яблоки, не говоря уже о многом другом.
Меня как сварщика упрашивали сварить деревянное седло. Попытка объяснить, что дерево не варится, не удавалась. Обижались.
Зато я со своим казахом по его эскизу в свободное время сварил детскую кроватку-люльку из проволоки. Для этого пришлось изготовить несколько шаблонов для изгиба. На нижнем этаже кроватки дитя спало. Укачивали его в люльке, закреплённой на осях к спинке. Такое оригинальное по тем временам ноу-хау. Кроватки детские были дефицитом, и от заказов отбоя не было. Проволока была тоже дефицитом, но они находили и её! Тогда всё было дефицитом! Он был стилем советской жизни!