— Ну вот, хоть румянец на щеках появился, а то была бледная, как гриб поганка, — заметила Сашка, усаживаясь в кресло рядом. Сонечка сидела на коленях у бабушки, и молодая мать могла ненадолго отвлечься от любимого чада. — Тебе надо воздухом дышать, или поехать куда-нибудь.
— И ты туда же, — отмахнулась Даша.
Она чувствовала сытую умиротворенность — животное ощущение, одни инстинкты. Заползти в нору и переваривать. Память о Ники, ставшая неизбежной спутницей, все равно стояла рядом, положив руку на плечо, но не тормошила. И то хлеб.
— Конечно, а куда же еще? Из тебя будто всю жизнь выкачали, прости за высокий штиль.
— Но я же живу. — Дашу изумляло, что ее лучшие подруги этого не понимают. Сначала Инесса, теперь вот Сашка. — У меня просто теперь нет любимого человека…
— А у меня такое ощущение, что ты его от себя никуда не отпускаешь. Или он тебя. Из могилы. Кладбище домашних животных, брр! — Саша передернула плечами. — У тебя такой вид, будто вампиры еженощно твою кровушку сосут.
— Ох, Саша. Эту жизнь нам выдали без инструкции, которую можно повесить на стенку и сверяться в сложных ситуациях. Приходится выкарабкиваться самим — как можем, как умеем… Я умею вот так, а как иначе — не представляю. Может быть, когда-нибудь я и смогу жить так, как будто ничего не случилось, но не сейчас.
— Время лечит. Знаю, банально, а что поделаешь, кроме банальности тут ничего и не скажешь. — Подруга стиснула Дашину руку. — Хочешь об этом поговорить?
— Нет, пожалуй, нет. Это только мое.
— Смотри. Говорят, легче становится.
— Кому как. Слезами горю не поможешь, словами, видимо, тоже.
— Просто какой-то утренник в детском саду — кто больше вспомнит пословиц и поговорок! — улыбнулась Саша. — Ну, все-таки, прогресс есть. Ты хоть чем-то интересуешься, на природу выехала, и правильно — зачем все выходные в стенку смотреть.
— Я раньше эту природу терпеть не могла.
— А теперь, словно классик, прониклась душою? Болдинская осень, и все такое?
— Не-а. — Даша поморщилась. — По правде сказать, мне все равно.
— О-хо-хо, грехи наши тяжкие, — подытожила Александра. — Ладно, будем ждать, может быть, сработает народная мудрость.
Может быть, и сработает. Даша ощущала себя кувшином, заполненным пустотой. То есть она не была пустым сосудом, в который можно налить все что угодно — новую жизнь, новую любовь. В нее некуда было наливать, все занимала пустота, оставшаяся после Ники. Как много на свете глупых сравнений, которыми можно описать свое состояние, и которые все равно ничего не меняют. И хотелось ли ей что-то менять? Пожалуй, нет.
Глава 13
На классически отсутствующий свет в гараже Даша совсем не обратила внимания, какая-то свинцовая усталость давила прессом, погружая мысли в трясину серости и безразличия. Подумаешь, света нет. Она нажала кнопку своего этажа и устало прислонилась к зеркальной стене лифта. Полина Геннадьевна уже ушла, Хуфа выгуляла, кота накормила… Может, стоило самой всем этим заниматься? Нет, животные помрут от голода, если будут ее ждать. Но теперь ее саму ждет еще один бесцельный вечер.
Бесцельный. Бес. Цельный.
Хуф вылетел навстречу хрюкающим ураганом, закружился вокруг ног, пару раз гавкнул и умчался куда-то по коридору. Хорошо быть собакой благородных кровей, жить на полном пансионе и ни о чем не думать.
Ужин дожидался в духовке: овощная запеканка и свинина под сыром. Обидно. Есть совсем не хотелось, но и оставить все эти вкусности нетронутыми невозможно: завтра утром Полина Геннадьевна устроит причитания и выговор за отсутствие аппетита. Обижать же милую женщину нельзя, да и незачем, придется что-то придумать. Скормить ужин Хуфу нельзя: пес сидит на чрезвычайно полезной диете и не ест с человеческого стола, а просто так отправить еду в мусоропровод — рука не поднимается. Даша решила отложить проблему ужина на потом и пошла в гардеробную переодеться. Хуф валялся ровно по центру кровати и блаженствовал. Даша улыбнулась и улеглась рядом с собакой, погладила теплую складчатую морду, чмокнула во влажный нос:
— Хуфец, глупое ты животное, разлегся на кровати… Нельзя ведь!
«Нельзя?» — пес выразительно посмотрел на хозяйку и перевернулся на другой бок. Даша вздохнула и покачала головой. Такие простые вещи, а так кусаются. Вот лежит счастливый шарпей на огромной постели — и хочется плакать. Ники не выносил животных на кровати и всегда прогонял собаку и кошку, а теперь… Теперь Ники больше нет, и пес свободно валяется на ложе. Хуф почувствовал настроение хозяйки и озадаченно взглянул на Дашу.
— Лежи уж, чудовище! — грустно улыбнулась Даша, расстегивая пиджак. — Лежи.
Запахи, доносящиеся с кухни, все-таки соблазнили поужинать, да и голод, впрочем, не тетка. По пути Даша прихватила со столика в прихожей пачку писем и рекламных газет: газеты — на выброс, письма — к прочтению. Пока ужин разогревался, она разбирала почту: макулатуру сразу в мусор, счета в одну стопочку — Полина Геннадьевна потом оплатит, теперь письма… Пара конвертов из банка, какое-то извещение… Очередное письмо выглядело как-то очень странно: чуть измятый тоненький конверт, внутри явно всего один листочек. Странно, совсем не похоже ни на какое официальное письмо, а личных писем Даша не получала уже очень давно, достижения цивилизации позволяли общаться с друзьями и знакомыми более быстрыми и надежными способами, чем «Почта России». Очень странное письмо.
— Белый порошок сибирской язвы, — немного нервно проговорила Даша. — Хорошо, гадать не стоит, надо посмотреть, что там внутри.
Конверт был надписан обыкновенной черной ручкой, почерк незнакомый, адресовано письмо Ларской Д.В. Даша аккуратно вскрыла конверт и вытащила сложенную вдвое половинку обычного листа бумаги, развернула и… Взгляд скользил по коротким стихотворным строчкам, цеплялся за знакомые буквы, но мозг отказывался понимать смысл прочитанного.
Я люблю тебя, моя родная,
Мы с тобою вместе навсегда,
У порога ада или рая
Мы с тобой на долгие года.
Никогда тебя я не забуду,
Буду долго плакать и грустить.
Без тебя я жить совсем не буду,
Если не смогу тебя найти.
— Люблю тебя. Колючий, — прочитала вслух последнюю строчку Даша. — Г-господи.
Этот стих и эта подпись. Не может быть, это чья-то злая шутка. Но кто может так шутить? «Колючий». Даша бессознательно засунула листочек обратно в конверт и замерла, неспособная ни думать, ни действовать. Зазвенел зуммер таймера духовки — ужин готов, но она не шевельнулась, не обратила внимания. На кухню заглянул Хуф, Федя прошествовал к миске, но Даша так и не шевельнулась.
Сколько времени она так просидела, Даша не знала, наверное, всего несколько минут, но ощущение было такое, будто прошла целая вечность, прежде чем телефонный звонок заставил вздрогнуть и вернуться к реальности.
— Алло?
— Дашунь, приветик, — голос Инессы почему-то больно резанул слух.
— Привет, — вяло отозвалась Даша.
— Что голос такой странный? — поинтересовалась Несси. — Что-то случилось?
— Да. То есть, нет. А почему ты спрашиваешь? — Разговаривать совсем не хотелось, но стоит бросить трубку, как Инесса опять начнет названивать, а то и примчится самолично.
— Голос у тебя странный, вот и спрашиваю, — хмыкнула подруга. — Я тебе вот по какому поводу звоню… Не знаю, вовремя ли, но… В общем, насколько я помню, ты рыбок не любишь.
— Да, не очень, — согласилась Даша, начиная понимать, куда клонит Инесса. — И помню, что я тебе обещала аквариум на день рождения.
— Вот именно. День рождения послезавтра.
— Несси… Я дарю тебе аквариум Ники. Он бы это одобрил. Только… Понимаешь, вывозить его тебе придется самой. Я не могу.
— Понимаю, согласна на все. Я тогда завтра к тебе в магазин заеду за ключами, завтра и заберу живность. Спасибо. — Несси чуть помедлила. — А с тобой точно все в порядке?
— Да, конечно, все отлично. Приезжай, — успокоила она Инессу.
— Тогда до завтра, — попрощалась подруга и отключилась.
— До завтра, — ответила Даша уже коротким гудкам.
Письмо все так же лежало перед ней на столе. Это чья-то шутка. Или просто какое-то чудовищное совпадение. Вероятность такого совпадения мала, но все же… Все бывает в этом мире, даже подобные совпадения. Или путаница. Надо выкинуть этот конверт немедленно и забыть, как страшный сон. Даша выбросила письмо в мусорное ведро и пошла в спальню, разделась, легла, укрылась одеялом, притянула к себе поближе теплого Хуфа, закрыла глаза… Сон сбежал в неизвестном направлении, строчки письма стояли перед глазами, плавали в темноте под веками, звучали в ушах. Через полчаса Даша не выдержала, вскочила, едва не сбросив собаку с кровати, и почти побежала на кухню, достала письмо из мусора и перечитала еще раз. Или она сошла с ума — или… Или она сошла с ума, других вариантов нет. Никто не знал того, что есть в этом письме. Никто. Только она и Ники. Она этого не писала, остается лишь один вариант, но это невозможно. Жизнь это не кино, мертвые не возвращаются, и чудес не бывает. К тому же на письме есть обратный адрес и это совсем не «На тот свет, до востребования». Шутка, злая шутка. Даша почувствовала, что начинает злиться. Жуткая обида подступила к горлу, не давая вздохнуть. За такие шуточки надо убивать. Стоп, это абсурд. Откуда шутнику знать интимные подробности ее, Дашиной, жизни? Мистика.
Так и с ума сойти недолго. Если она уже не свихнулась. Мысль о сумасшествии показалась почему-то очень привлекательной, Даша даже пару раз попробовала идиотски хихикнуть, но ничего не получилось. Холодный нос ткнулся в плечо, Даша взвизгнула от неожиданности. Хуф обиженно фыркнул, отскочил в сторону и подозрительно уставился на хозяйку: сперва сидит на полу у мусорки, а потом еще и визжит.
— Прости, Хуфик, я не хотела тебя пугать, — вздохнула Даша.