— Кто сидел за рулем его машины?
— Я не знаю. Какой-то бомж. Мы задействовали того типа, который делал нам паспорта, он вывел нас на нужного человека: частный профессионал, с Квасневским не связан и работает всегда в одиночку. Идеальный иллюзионист, прямо Дэвид Копперфильд. Ники отправился на дачу, я дала ему ключи, там он должен был сидеть и ждать меня, когда бы я ни приехала. Еду он закупил. Ну, мы с Дашкой сидели и ужинали, потом позвонили из милиции, сообщили об аварии. Дашка так расстроилась, глупая курица! Естественно, мы поехали опознавать тело, я прикинулась добренькой и отправилась на опознание сама, сунула местному лейтенантику денег и попросила не затягивать с процедурой. Потом опознала то, что осталось от бомжа, клялась и божилась, что вот эта родинка была у Ники на плече всегда, потому это точно он и не имеет смысла проводить подробную экспертизу. Нас довольно быстро отпустили, и я приступила ко второй части плана — затаилась.
— Но вы могли уехать одна.
— Конечно, теоретически, могла, но практически… Представьте, как бы я уехала, на следующий день после гибели Николая, бросив все имущество? За мной пристально наблюдал Квасневский. Он еще на похоронах ко мне подъехал, начал выспрашивать, где его деньги. Но Егор прекрасно знает, что у нас отмывкой занимался непосредственно Николай, а я лишь подготавливала некоторые бумаги, в процессе почти не участвовала. Я сделала большие невинные глаза и сказала, что о деньгах ничего не знаю, и этим вопросом занимался Ларский, а меня не посвящал. Он поинтересовался, не откровенничал ли Ники с женой. Жутко хотелось сказать, что Дашка в курсе, едва удержалась. Но он, кажется, все равно и за ней следил. За мной две недели бегали ищейки Квасневского, однако я мирно сидела в Москве, занималась своими делами и никуда не собиралась убегать. Через два месяца Егор, видимо, окончательно уверился, что я ни при чем, и смирился с потерей денег. Николай мертв, документов, понятное дело, никаких нет, куда канули бабки — никто не знает. И лишь после этого я начала вести переговоры с одной фирмой по поводу продажи квартиры и дачи. Не бросать же их, в самом деле, деньги немаленькие…
Роман покачал головой. Надо же, какая жадность! Ста двенадцати миллионов Инессе было мало.
— Тем временем Дашка слегка оклемалась. Мне на нее невыносимо было смотреть, я ее ненавидела просто! Такая вся из себя благородная вдова, страдающая по погибшему мужу. А в это время мы с Ники на даче… — Инесса коротко рассмеялась. — Ладно, вам это, наверное, неинтересно. Но я решила подпортить вдовушке жизнь и отправила ей пару писем со стихами Ники. Кто же знал, что она пойдет в ваше агентство. Я думала, она удавится с горя, но недооценила. Надо было пожалостливее стихи выбирать.
Даша выглядела так, будто вот-вот заплачет. Роману захотелось, чтобы была возможность ее обнять, но кто же ему встать позволит? А сама Дарья пока не стремилась припасть к его широкой груди.
— Пора было заниматься переводом капиталов за границу. У Ники на Кипре была зарегистрирована фирма, на счет которой мы иногда, по просьбе клиентов, переводили небольшие суммы. Мы собирались перевести туда миллионы Квасневского с помощью всемирной межбанковской системы SWIFT. Это было самое простое. Но для того, чтобы явиться в банк и сообщить, что ты хочешь перевести сто двенадцать миллионов маленькой фирме на острове Кипр, нужны бумаги, подтверждающие акт платежа за какие-либо услуги или товары. В общем-то, с этим тоже не должно было возникнуть сложностей: и печать, и реквизиты фирмы лежали у Ники дома, в сейфе. Но в тот день, когда Квасневский привез нам деньги, мы замотались и забыли про них. Ники официально считался мертвым, а бумаги так и остались там лежать, и до поры до времени, учитывая слежку Егора, я не могла ничего предпринять.
Глава 47
— И что потом?
— Надо было как-то добыть документы и печать. Мы в спешке забыли извлечь из машины Ники ключи от их с Дарьей квартиры, и попасть туда было не так-то просто. Там постоянно крутилась домработница, а вечерами кисла сама Дарья. Поэтому я придумала затею с аквариумом. Но и тут мне не дали ключей, заподозрила она что-то, что ли? Пришлось ехать, улыбаться этой бабище Полине и увозить аквариум, по которому Ники беззаветно страдал уже несколько месяцев. Заодно удалось стащить связку запасных ключей. Ники решил сам поехать за документами, я устроила праздник, чтобы Дашка уж точно была у меня на глазах, и он отправился. Правда, едва не столкнулся с ней в лифте, но это мелочи: печать и реквизиты теперь были у нас. Мы незамедлительно занялись переводом денег. И тут Дашка притащила вашего начальника, Березина. Мерзкий рыжий тип. Жалко, что я их обоих тогда в речке не утопила.
Роман усмехнулся, услыхав такое признание. Видимо, Инессе позарез нужно было выговориться, она говорила все громче и все горячей.
— Дашка так удачно пошла шляться на берег… И почему мужики за ней толпами ходят? Сперва Березин, потом Егор… Я сидела в кустах, ждала, пока парочка потонет, а тут Квасневский… Ну, да ладно. Не получилось. Обидно, досадно, но ладно. К этому времени у нас все было оформлено. Миллионы лежали в банке на Каймановых островах, паспорта были оформлены, дача и квартира проданы. У нас с Николаем были билеты на вечерний рейс, и тут на дачу явилась эта парочка. Очень не вовремя. Мне до сих пор жаль, что я их не убила… Озеро вместо речки — тоже неплохо бы вышло.
Инесса умолкла.
— За что вы так ненавидите Дарью Ларскую? — спросил Игнат.
— Она мне причинила много боли, — серьезно ответила Инесса. — Одним своим существованием и своими шпильками, постоянными подколками в мой адрес. — Даша широко открыла глаза. — Я все записывала. Вы… вы ведь можете выполнить мою просьбу?
— Если это не идет вразрез с законодательством Российской Федерации…
— Ничего противозаконного, как ни странно. — Инесса помолчала. — На Ленинградском вокзале в камере хранения лежат некоторые мои личные вещи, и я бы не хотела, чтобы они попали в чужие руки. Я увезла их из квартиры, но на дачу не отвезла — не хотела, чтобы Ники видел. А тащить их в офис вообще не хотелось. Там Квасневский рыскал и его охранники. Как мы его денежки слямзили, так он из «Метрополии» и не вылезал. Я думала, что не выдержу. Ходит, смотрит, двусмысленности говорит. По десять раз на дню я думала, что все, пропала. Знаете, я параноик насчет таких вещей. Я хотела забрать эти вещи перед вылетом, но… не сложилось. Милиции от них никакого проку, это только мое. Даже не мое и Ники — только мое. Вы, наверное, человек, который считает себя честным. Дайте мне слово, что достанете их оттуда и отдадите Дарье Ларской, а уж она пусть делает с ними все, что захочет. Дайте слово, и я скажу вам номер и код ячейки.
— Да, я вам обещаю, что передам эти вещи лично в руки Дарье Ларской. Если это не какая-нибудь бомба и не порошок сибирской язвы.
— Хорошо бы! — засмеялась Инесса. — Увы, нет. Там кое-какие любопытные записи и фотографии, Дашеньке будет интересно. И спасибо за то, что меня выслушали. Теперь я знаю, что надо делать. А вы ведь не всерьез предлагали мне адвоката, правда?
— Нет, не всерьез. Артем не взялся бы вас защищать.
— Что ж, у каждого свои интересы. И передайте Дашеньке, что она как была мокрой курицей, так и осталась. Она способна прохлопать любое счастье и не понимает, что надо хватать, а то убежит. Ей все слишком легко доставалось, вот она и зажралась. Ничего, пусть теперь помучается. Она не ценила Ники, а я… я его любила. А он любил меня. Такая любовь… она стоит всей жизни. Как жаль, что все так паршиво заканчивается.
Запись оборвалась.
— Тут ее увели. Больше она мне ничего не сказала.
— Где эти вещи? — тихо спросила Даша.
— Игнат, ты проверил? — осведомился Березин.
— Разумеется. Никаких следов сибирской язвы, и бомб тоже нет. В кои-то веки госпожа Позднякова не соврала. — Соколов открыл портфель и достал оттуда коричневый бумажный пакет. — Вы уверены, Дарья Владимировна, что хотите посмотреть это прямо сейчас?
— Дайте сюда, — сказала Даша железным тоном, и Игнат поспешно протянул ей пакет. Роман хмыкнул — знай наших!
Даша зашуршала коричневой бумагой, и на колени ей выпали и веером разлеглись цветные фотографии. Даже со своей койки Роман видел, что на них. Инесса с Ники. Дарья сложила фотографии пачкой, потом начала перебирать их, одну за другой. Закончив, молча протянула фото Роману. Тот быстро просмотрел их. Ники и Несси на пляже, на Средиземном море. Ники и Несси около Эйфелевой башни. Ники и Несси во дворе на даче — видимо, фотографировали, поставив аппарат на автоматическую съемку. Вдвоем, по отдельности, Ники и Несси. Другая жизнь, другая любовь. Глаза у Даши были горькие и темные.
Да, больнее всех нам могут сделать только близкие люди…
Дарья, тем временем, вытащила из пакета толстую тетрадку, раскрыла, рассеянно полистала, покачала головой и передала Роману. Игнат, разглядывавший фотографии, нахмурился. Березин перевернул несколько исписанных бисерным почерком страниц.
«Сегодня Дашка сказала, что ее не привлекает отпуск на море. Ха, кретинка! И слава богу. Мы с Ники уже заказали себе билеты на пятницу. Эта дура поедет в свой любимый Питер, а мы улетим к сказочному берегу и будем там вдвоем, только вдвоем! Как обычно, летим на разных самолетах. Как же мне надоела эта конспирация. Ненавижу Дашку, хоть бы она сдохла».
И дальше, дальше… Множество исписанных страниц — все обиды, всё то, что Инесса считала обидами. «Я ей когда-нибудь обязательно отомщу, я придумаю! Ники незачем знать». Березин отложил тетрадь. Нет сил это читать, лучше сразу сжечь. От бумаги веет такой ненавистью…
— Что было дальше? — спросил он у Игната.
— Дальше было интересно. Едва мы с Артемом покинули здание, распрощались, и я пошел к своей машине, мне явилось видение в черном похоронном костюме от Гуччи. Видение поинтересовалось, не могу ли я уделить несколько минут господину Квасневскому, который поджидает меня, сидя вон в том джипе. Разумеется, не внять столь настойчивой просьбе я не смог. С Квасневским мы действительно беседовали несколько минут. Он поинтересовался, действительно ли мы собираемся защищать Позднякову, и я сказал, что нет. Он посоветовал мне поделиться результатами расследования, и я ему кое-что пересказал. Все равно, думал я, Позднякова со дня на день подпишет признание, и Квасневского так и так будут трясти. А может, и не будут.