Сборы заняли почти неделю, хотя в четверг Даша наивно надеялась улететь через два дня. Ничуть не бывало: Сашка заявила, что перенесенную встречу с Успенским она одна проводить не будет, и пришлось задержаться до воскресенья. Да и турфирма не спешила с оформлением билетов, оказалось, гостиницы забиты. Вроде бы бархатный сезон на Черноморском побережье закончился, но отдыхающих все равно было много. Так что вылет предстоял только во вторник вечером.
За эти дни Даша ни разу не звонила Роману, хотя регулярно справлялась в регистратуре клиники о его самочувствии. Березин шел на поправку, через неделю-другую его уже могли выпустить на свободу. К счастью, пуля не задела жизненно важных органов, почки были в порядке, и Роман наверняка не врал, сообщив, что на нем все быстро заживает. Совесть Дашу больше не мучила: на данном этапе им с Березиным говорить решительно не о чем. Ворошить тлеющие угли недавних происшествий желания нет, а беседовать обо всем остальном рановато. Даша чувствовала в себе стальную струну, которая вибрировала и подгоняла: вперед, вперед, без оглядки!
Александра, кажется, не одобряла подругу, но благоразумно не затевала дискуссий на эту тему. Только заметила в понедельник за кофе в кабинете начальницы:
— Все-таки зря ты так с ним.
— С кем? — прикинулась глупенькой Даша.
— С Березиным. Он этого не заслужил.
— Ой, не надо, пожалуйста, — отмахнулась Дарья. — Я ему ничего не обещала. Это у тебя идея-фикс — мой роман с детективом.
— С Романом, — хихикнула Саша.
— Это ты меня все время подначивала.
— Ага, и свечку я вам тоже держала, — усмехнулась Александра. — Ладно, делай как хочешь. Может быть, после отпуска у тебя мозги на место встанут.
— Саша, — сказала Дарья, — не учи меня жить, прошу тебя. У меня это в печенках сидит.
— Прости, пожалуйста, — искренне покаялась Сашка. — Я больше не буду. Во всяком случае, не сейчас, — быстро исправилась она.
— Ты неисправима.
— Ага, меня и так все любят.
Больше они о Березине не разговаривали, а о Несси и Ники вообще никто не обмолвился и словечком. Дело закрывали, мертвых кремировали, но Даша не имела ко всему этому никакого отношения: унылый следователь Малиненко отпустил ее на все четыре стороны. Страница перевернута, началась новая часть книги.
И вот — самолет, мягкое кресло в бизнес-классе, «пристегните-пожалуйста-ремни», гул в ушах, когда шасси отрываются от земли… Мегаполис остался позади со всеми нерешенными проблемами, с сутолокой машин на Третьем Транспортном Кольце и неспящими стройками. Впереди — Сочи, бархатное море и одиночество. Еще никогда в жизни Даше так не хотелось просто побыть одной.
Полет — чуть больше двух часов, но читать не хотелось, и Даша, не тронув утащенного у Романа «Призрака Оперы», откинулась на спинку кресла и смотрела в иллюминатор. Завораживающее и прекрасное зрелище — облака сверху. Как только самолет пробил облачный слой и вынырнул из серой каши, по глазам ударило ослепительное солнце. Маленькое, колючее, разбрасывающее острые, как иголки, лучи. Облака двигались слоями, под нижним лежала тень, а в прорехи падали столбы света. Зачарованная этим зрелищем, Даша не отрывалась от окна, пока самолет не пошел на посадку.
В аэропорту Адлера дело пошло быстро — пассажиров было немного. Получив багаж, Даша взяла такси и отправилась в гостиницу «Жемчужина Сочи», где для нее турагентством был забронирован одноместный номер.
Здесь, у моря, еще стояла яркая осень, жаркими кострами полыхали клены. Но кленов было не так и много, в основном — пальмы, кипарисы, ливанские кедры с плоскими верхушками. И температура была гораздо выше, чем в Москве, и не висела повсюду скучная московская морось. Даша чувствовала, как настроение толчками поднимается вверх.
Город раскидывал улицы, как руки. Все-таки прав был ехидный Березин, она приехала в город, а не к морю, хотя море тоже — немаловажная часть путешествия. Но города… Даша чувствовала, как течет жизнь по жилкам этого города, хотя еще толком не постояла на его земле. Они такие разные, Даша и Сочи, но они непременно подружатся.
Номер оказался отличный, на третьем этаже, с удобной кроватью и достаточно просторный. Даша покидала вещи в шкаф, переоделась: толстый московский джемпер можно временно спрятать подальше, здесь термометр показывает плюс восемнадцать. И можно ходить, гулять сколько угодно. Она одна. Ее никто не потревожит. Как это здорово, в череде последних дней, после всего, что так измучило ее там, дома. Просто быть собой. Не думать ни о ком, кроме себя, да и о себе особо не думать: незачем пока, время еще есть, еще успеется.
Сначала Дарья пообедала в ресторане гостиницы, а потом вышла на улицу. Прошлась, разглядывая дома — много старой советской застройки, но почти везде сияют новенькие вывески, все-таки город-курорт. Послушала поющие фонтаны. Купила карту города и выяснила, что до моря не так и далеко, но лучше все-таки на машине — после самолета слегка гудела голова.
Дарья поймала такси и велела ехать к морю.
Глава 49
Несколько дней прошло, как и не было, — растворившиеся в морской прохладе призраки в ярких одеждах. Даша много спала, достаточно много ела и очень много гуляла. Совсем не читала и не смотрела телевизор. Несколько дней без книг, передач, интернета — это блаженство. Гораздо лучше гулять по берегу моря, открывать новые улицы, слушать фонтаны, смотреть на веселых и умных дельфинов в дельфинарии и бродить по дорожкам дендрария. Только один раз за эти дни Даша позвонила домой, сказала Полине Геннадьевне, что у нее все хорошо, и снова окунулась в безмятежность и безмысленность, наслаждаясь счастьем ни о чем не думать.
Море завораживало. Оно катило и катило волны, синее, иногда серое, но всегда прекрасное, вечное. Даша могла часами сидеть на берегу и смотреть, как откуда-то издалека приходят пенные гребни. Вода была теплая, не для купания, конечно же, но все же Дарья побродила пару раз по полосе прибоя, сняв кроссовки. Мелкие камешки впивались в ступни, но было не больно, а приятно. И хотелось бродить так всегда, день за днем, до скончания века…
На второй неделе пребывания Даши в Сочи погода испортилась: пришел циклон и принес дожди, пришлось снова влезать в московский свитер. Даша не огорчилась перемене погоды, теперь она просто больше просиживала в ресторанчиках, отогреваясь, вот и все. Культурный досуг обогатился: она ходила по музеям, два раза была в театре и даже в кино, наконец, завернула, на какой-то глупый боевик, порадовавший ее чрезвычайно. В мире все шло своим чередом: американские спецназовцы спасали мир и скромно отказывались от наград, прелестные блондинки вешались на шеи мужественным героям в камуфляже.
Все было не так плохо, как казалось в Москве.
Были маленькие радости, вроде вкусных пирожных в кафе «Снежинка» и горячего шоколада. Были милые покупки и сувениры, какой-то сумасшедший полосатый шарф, который Даша тут же упрятала подальше в шкаф, потому что сама себя в нем стеснялась. Были улыбки мужчин, завистливые взгляды женщин, и легкая улыбка на собственных губах — просто так, ни от чего, просто маленький подарок городу. Даша ходила по улицам, опавшие листья прилипали к ботинкам, а если и возникала мысль о том листике, прилипшем к башмаку Инессы, то она тут же растворялась, заглушенная шорохом шин, разговорами, запахом сигарет.
По вечерам Даша устраивалась в кресле и читала купленный романчик, комедийное сочинение английской писательницы, и даже посмеивалась иногда. Написанные на бумаге проблемы казались такими легкими и перечеркивались одним движением руки. Если бы так просто можно было зачеркнуть свои вопросы. Если бы так просто.
Даша сама не понимала, что она сейчас ощущает и к чему идет. Ей казалось, что в один прекрасный день все станет на свои места, само собой, без ее участия. Пусть подсознание потрудится, выстраивая новое видение мира. Впервые в жизни можно просто плыть по течению, хотя раньше ей казалось, что она всегда плыла. Это ложь. Она ошибалась. Все умеют ошибаться. И Инесса тоже. И Ники. И Роман. Все.
«Призрака Оперы» она взяла в руки, только когда вторая неделя подползала к концу. К тому времени Даше казалось, что она провела в этом городе много лет и очень долго гуляет по его улицам, а море видела едва ли не каждый вечер своей жизни. Прошло много времени, почти целая вечность, а Дарья так и не выяснила для себя, кто она.
Она опасалась брать в руки зеленую книжку: казалось, соприкосновение с Романом, пусть и столь опосредованное, что-то перевернет. Но книга была просто книгой, и Даша некоторое время поглаживала обложку. Никаких великих открытий не будет. Надо возвращаться в Москву, через неделю или полторы. Снова работа, обязанности, все как всегда, но почему кажется, что из жизни непоправимо исчезло самое главное?
Где оно, самое главное? По-прежнему нет ответа…
Даша рассердилась на себя и открыла книжку, и на пол спланировал листок. Обычный листок из блокнота. В клеточку. Дарья потянулась за ним, подняла и уставилась на строчки, написанные полузнакомым почерком Березина.
Над снежной равниной ветра бегут, завывая,
Сияние в небе треплют туда-сюда.
Пять тысяч лет Герда искала Кая,
А слово "вечность" по-прежнему изо льда.
Истлели шторы, наряд истрепался бальный,
Из окон дует и из-под дверей сквозит.
Пять тысяч лет принц лелеет башмак хрустальный,
А руки Золушки, как и всегда, в грязи.
В кладовую ссыпаны планы, надежды, маски,
Благие намеренья, несколько глупых идей.
Пять тысяч лет король Артур читает сказки
Про верных женщин и достойных друзей.
Перо источено. Книги взахлеб пролистаны.
На Млечном Пути где-то есть и твоя звезда.
Все сказки лгут. Все сказки — святая истина.
…А сердце Кая по-прежнему изо льда.