– Не сделаешь ли ты хуже.
– Кому?
– Девочке этой.
– Чем? – Кайден нахмурился. Он никому не делал хуже. Он вообще не обижал своих женщин. И подарки им дарил.
И ей тоже подарит. Когда найдет подходящий.
Дуглас же вздохнул, потер щеку и сказал:
– Ты ведь не собираешься на ней жениться, так? Как обычно, поиграешь, а потом любовь пройдет, и все, отыщешь себе новую игрушку. А с ней что будет?
– Что?
– Понятия не имею. Я у тебя спрашиваю. Чтобы ты подумал. Она чужая здесь. Ни друзей, ни знакомых, ни связей, которые закроют рты. О вашем романе скоро станет известно в городе. И будь уверен, ее в отличие от других щадить не станут. Обсудят и осудят со всех сторон.
Кайден заерзал.
– И эта стервочка Луиза, если я хоть что-то в людях понимаю, все силы приложит. Нет, пока ты с ней, будут помалкивать, дураков нет. А потом?
– Я…
– Каждого не заткнешь.
Может, и так, но если постараться…
– Нельзя убивать людей из-за слов. И калечить тоже нельзя. Тем более если говорят правду, и не о тебе. Так что пойми для начала, репутацию девочке ты изрядно подпортишь. А значит, нормального мужа она не найдет.
– Зачем ей вообще муж? – Кайден нахмурился и встал-таки, потому как на полу воняло уже не столько болотом, сколько кошачьей мочой. И кажется, этот вот ковер, несколько протертый и местами даже слегка поеденный молью, хранили вовсе не в сундуках.
– Семьи ради. Дети там. Жизнь тихая. Не дуйся, – Дуглас примиряюще поднял ладони. – За штаны я тебя держать не стану. Но раньше твои приключения и вправду были не во вред. А с ней нам жить рядом.
Стук в дверь избавил от необходимости отвечать, и потому Кайден эту дверь открыл с немалой радостью, чтобы нос к носу столкнуться с человеком, которого он видеть не желал.
– Вечера доброго, – Гевин изобразил поклон. – Мне вот подумалось, может, посидим, выпьем, выкурим сигару-другую?
– Со мной?
– Кевина матушка призвала, а одному как-то не так, что ли… заодно поговорим. Вспомним прошлое.
И Кайден оскалился во все зубы. То прошлое, в котором он совал Гевина в бочку, где бродило конское дерьмо, он был готов вспоминать с немалым наслаждением.
Глава 19
В курительной комнате было темно, сыро и холодно. Влажно хлюпнул ковер под ногами. Заскрежетало старое кресло, отодвигаемое Гевином. И единственный огненный камень задрожал, намекая, что сил в нем осталось не так и много.
Кайден коснулся поверхности его и поморщился: камень покрывала тонкая липкая пленка пыли.
– Я помню этот дом другим, – Гевин развернул и столик так, чтобы видеть и окно, и дверь. – Более живым, что ли…
– Вы давно здесь не появлялись.
– А с чего бы? – он покачал столешницу и, убедившись, что столик не собирается рассыпаться, водрузил на него бутыль. – Нас здесь не особо жаловали.
– Может, потому, что вы вели себя как два засранца.
К бутыли прибавились бокалы и плоская коробка с сигарами.
– А то ты лучше был.
– Не лучше, – вынужден был признать Кайден. – Что вам здесь нужно?
– Деньги, – Гевин сам наполнил бокалы. – Мой братец нервничает. Ему кажется, что все кончено, что ты заморочишь нашей сиротке голову и увезешь в закат, и ладно бы только ее, но ведь и наследство тоже…
Бренди. Односолодовый. И выдержанный. Неплохой, судя по тонкому букету ароматов, но Кайден все одно не притронулся.
– Думаешь, отравлю?
– Думаю, что на меня алкоголь дурно влияет, – а вот нюхать его Кайдену нравилось.
– Тогда да…
– А наследство большое?
– Несколько миллионов.
– Изрядно, – оценил Кайден. – И ты не боишься… вот так…
– Не боюсь, – Гевин вытащил тонкую темную сигару. – Нам уже не по десять лет, ума прибавилось. Надеюсь.
– И я надеюсь.
Дым поднимался к потолку, который казался темным, почти черным.
– Значит, вы хотите жениться на Катарине?
– Не сказать, чтобы особо, но последние годы были не так чтобы удачны для торговли. Я предупреждал отца, что не стоит покупать те акции, но… увы, увы… потом связался не с теми людьми, и стало совсем плохо. Корона готова простить дурака, только, сам понимаешь, стоит прощение немало. Ко всему матушка не желает сокращать расходы. Привыкла считать себя первой дамой нашего захолустья, а теперь и на столицу нацелилась. Братец просто бестолочь. Ему интересны лишь карты и скачки.
Терпкий запах дыма заполнял комнату. И теплее стало.
И кристалл, напоенный силой Кайдена, разгорелся. В бледном свете его лицо Гевина казалось тоньше, изящней. Женщинам такие лица нравятся.
– А ты, выходит, без греха?
– Кто здесь без греха? – хмыкнул Гевин. – Я люблю удобную жизнь. Тех же лошадей. Или вот своего портного… хорошего портного найти ничуть не легче, чем толкового сапожника. Мне нравится интересное оружие. А еще искусство… ты не представляешь, сколько всего интересного привозят из колоний. У меня неплохая репутация сложилась, да…
Он прикрыл глаза.
– И я подумал, что в целом вариант неплохой. Она не так молода, чтобы в голове осталось место для всякого рода любовной ерунды. Но и не так стара, чтобы не выносить ребенка. Не уродлива, пусть и не совсем в моем вкусе.
Кайден заставил себя вернуть стакан на стол. И руки за спину убрал.
Так оно надежней. Нельзя убивать людей просто так… или не просто так, но всяко повод должен быть более веским, чем обыкновенный разговор.
– Сдержанна. Неплохо воспитана. И в столицу, что характерно, не рвется.
– А это плюс?
– Мне в столице делать нечего. Но матушка огорчится, да… хотя я не собираюсь позволить ей лезть в мою жизнь.
– Ты уже все решил?
– Кому-то надо, – Гевин пожал плечами. – Я многое о тебе слышал. Ты в чем-то похож на моего братца. Не способен усидеть на одном месте. Сегодня здесь, завтра там… контрабандные тропы перекрыл, к огорчению многих достойных людей.
– Сейчас раскаюсь.
– Не стоит. Но во многом благодаря тебе стало спокойней. И за это другие достойные люди тебе благодарны. Но дело не в том. Ты не женишься в ближайшем будущем. Такой уж характер. И деньги тебя не соблазнят. У тебя собственных хватает. Да и… сколько тебе в позапрошлом году предлагали за малую услугу? С четверть миллиона…
– Не такую уж малую.
История была… неприятной. И закончилась кровью, отчасти даже его, Кайдена. Рана в плече, помнится, затягивалась долго, что несказанно злило.
– Да ладно, всего-то нужно было не совать свой излишне длинный нос на чужие корабли… но мы ведь не о том, верно? Мы о Катарине, которая для тебя интерес представляет, но отнюдь не матримониальный, – Гевин покачал бокал, и бренди расползлось по дну его желтоватой лужицей. – Она достаточно ярка, чтобы привлечь твое внимание, но вот удержать… и нас ждет роман.
– Нас?
– Кевин придет в ярость, что мне на пользу. Ничто так не обнажает истинный характер мужчины, как ревность, – он поднял бокал. – Матушка оскорбится. А я пойму… и не только пойму. Я отступлю, чтобы вернуться, когда она тебе надоест. И когда поймет, что свадьбы ждать не стоит, что существа, подобные тебе, для семейной жизни не созданы.
Кайден сцепил пальцы и заставил себя улыбаться. Улыбаться и думать о хорошем.
О том, что в его поместье до сих пор стоят бочки, в которые собирают конское дерьмо, чтобы, залив водой, оставить его бродить. Хорошие бочки. Крепкие. И достаточно большие, чтобы влез этот напыщенный индюк.
– Злишься? Поверь, ты мне будешь благодарен. И она тоже. Я умею утешать несчастных женщин. Возможно, мы даже будем счастливы.
А если не в бочку? Болото ведь рядом… и вряд ли кто найдет, если завести подальше и притопить поглубже.
– Полегче, – со смешком произнес Гевин. – Мы ведь сошлись на том, что выросли.
– Зачем ты мне все это… рассказываешь?
– Чтобы ты знал. Я не собираюсь тебе мешать. И ей тоже.
– А если я захочу жениться?
– Назло мне? – тонкая бровь приподнялась. – Поверь, нет мотива хуже. Да, наследство ты получишь, а с ним и жену, которая вряд ли будет снисходительно смотреть на твои приключения. Особенно на те, которые с другими прелестными дамами. А значит, неизбежны слезы, скандалы, упреки. Ты станешь сбегать из дома. Она – злиться. Кому это надо?
Самое поганое, что и он, и Дуглас были правы. И от этого в душе кипела обида. Неужели он, Кайден, в самом деле настолько предсказуем? Бестолков?
– Она будет жаловаться твоей бабушке, та упрекать тебя, а заодно выговаривать, что следовало бы найти другую жену, посговорчивей. И более родовитую, да…
Он вернул бокал на стол. И сигару погасил. Убрал остатки, смахнул пепел на пол. Потянулся.
– И еще. Я попытаюсь удержать матушку и брата, но, боюсь, в данном случае мои советы могут быть не восприняты. Кевин всегда отличался несдержанностью. Но он мне все-таки брат. И надеюсь, ты вспомнишь об этом, когда решишь от него избавиться.
Камень мигнул, и на долю мгновения воцарилась темнота, такая невероятно хрупкая, какая бывает лишь на границе миров. Прислушайся – и услышишь, как тихо шелестит мертвый песок, а затем к этому звуку, едва уловимому, но все же явному, добавляются иные.
Скрежет когтя по стеклу. Хруст этого самого стекла, которое того и гляди рассыплется, выпуская тварей с той стороны. Скрип конечностей и влажноватое чавканье.
Пахнуло… той стороной. И все вдруг оборвалось.
– Конечно, – Кайден закрыл глаза, пряча тьму, что готова была выплеснуться то ли затем, чтобы защитить, то ли для того, чтобы сожрать. – Я буду помнить…
Почудилось, что ноги коснулось что-то твердое. Панцирь? Хвост? Или…
– Вот и хорошо. Твое здоровье, – Гевин поднял бокал. – И что бы ты себе там ни надумал, я действительно могу стать неплохим мужем.
Кайден ему поверил. Почти.
…Утро после грозы выдалось солнечным, ярким. Блестела зелень плюща, который, казалось, за ночь подрос и того и гляди перевалится в комнату, пустит тонкие побеги по стенам, укрывая жалкие их обои под нарядным глянцем листвы.