– И мне жаль, что не вышло.
Катарине тоже.
Это было почти заключение мира.
А лестница закончилась в узком же коридорчике, и Сиддард распахнул очередную дверь, поклонился, в кои-то веки без скрытой издевки сказав:
– Прошу.
В комнатушке пахло болезнью. Мочой. Потом. Горечью разбитых надежд. И человеческим бессилием. Здесь горел один камень, и света хватало, ибо комната была столь мала, что в нее и кровать-то вместилась с трудом. На кровати в груде мехов тонул человек, в котором Катарина с трудом узнала отца. Зато женщина в темных жреческих одеждах узнала Катарину, вскочила, согнулась в поклоне и вышла, повинуясь знаку.
– Здравствуй, – Катарина подвинула камень. И отсветы его блеснули в темных глазах отца. – Я пришла. Зачем? Не знаю. Сказать, что жива… несмотря ни на что.
Губы лежащего дернулись.
– Но ты этому не рад, верно? По твоей задумке… что должно было произойти?
Она не стала присаживаться рядом, уж больно воняли меха.
– Не скажешь? Тогда… если я угадаю, закрой глаза. На это ты способен?
Человек в постели закрыл глаза.
– Чудесно. Знаешь, я все думала, почему мы так похожи, я и та девушка… а потом поняла. Она ведь мне сестра, верно? Ты взял не только карту и жизнь своего друга, но и его жену.
Глаза вновь закрылись.
– Ты обещал той твари… что? Дитя своей крови? То, которое должно появиться на свет. И верно, обрадовался, узнав, что это дитя будет не от моей матери, так?
Катарина вглядывалась в узкое лицо, пытаясь понять, каким он был. Красивым? Несомненно. А еще богатым, знатным… та женщина, променявшая герцогскую корону на любовь, скучала ли она по дому? Думала ли о том, чего лишилась? Возможно, что нет, но как устоять перед изящным кавалером? А он? Для него она кем была? Вряд ли любовью всей жизни, скорее способом развеять скуку.
– И поэтому позаботился о вдове. Она ведь овдовела еще тогда, так? Просто вы никого не стали ставить в известность. Да и кому интересны дела колоний? Но ты взял семью под свое крыло, занялся ее делами. Нанял управляющего.
Снова закрытые глаза.
– Не потому, что чувствовал угрызения совести, нет, на это ты не способен. Скорее дело в том, что ты понимал, насколько опасно не исполнить обещание…
Катарина все же наклонилась, коснулась пальцами влажной кожи.
– Правда, все вышло не совсем так, как ты хотел, да? Вернулся домой и узнал, что законная жена тоже подарила дочь? Что мы родились с разницей… какой? Два месяца? Три?
От него пахло мертвечиной.
– И ты не знал, которая из нас… хотелось бы верить, что, будь у тебя выбор, ты не отдал бы меня, но мы оба знаем, что отдал бы. Поторговался бы, конечно, но в итоге…
Она позволила себе вздохнуть.
– Это ведь по твоему заказу из одного венца сделали два. А после добавили браслеты, серьги и прочее. И ты отправил парюру в подарок дочери… той, другой, дочери… она знала правду?
Молчание.
И взгляд такой яростный.
– Конечно, нет. Ты не мог допустить, чтобы пошли дурные слухи. И твоя любовница, ставшая верным другом, полагавшая, будто все, что ты делаешь, ты делаешь для них… она не удержалась и похвасталась сестре… и умерла, ибо венец предназначался не для нее, так? А после ее смерти украшения отошли Катарине.
Странно было произносить свое имя, называя другую женщину.
Было ли ее жаль? Да, пожалуй.
Испытывала ли Катарина обиду? Нет. Она бы не удивилась, узнав, что есть у нее и другие сестры или же братья, но… правда была в том, что она не хотела знать.
– И тогда все началось? Дитя твоей крови… но не то, так? Почему? Она была слабее? Или дело в даре? В том, который заперли? – Катарина подняла руку и позволила рукаву соскользнуть. – Это тоже была твоя идея? Ты знал, что зачать Генрих не способен, но разве ж он признал бы это? А вот предложение превратить меня в сосуд, запереть всю силу в теле, сосредоточить…
Отец захрипел.
– И что тогда? Она бы получила не только тело, но и силу, которой… что? Хватило бы на перерождение? Или на возрождение? Ты подкармливал ее… ты приручал… ты надеялся… на что? Стать хозяином существа столь древнего и чудовищного, что никто не осмелился бы оспорить твою власть?
Катарина поправила рукав и кружево манжет пригладила.
– Но Джон вмешался и все испортил. Он и я. Я потратила силу не на то, верно? И божество обиделось. Оно уже убило один сосуд, слишком слабый, чтобы выдержать иную суть, и затаилось, выжидая другого. А тут такое разочарование.
Из горла отца донесся хрип. Он отчаянно моргал, явно пытаясь что-то сказать. Катарине хотелось бы думать, что он просил прощения, но она слишком хорошо знала человека, от семени которого появилась на свет.
– Знаешь, а ведь он тоже рано или поздно, но рискнет повторить твой путь. И думаю, с тем же результатом. Вы так похожи, что я не удивилась бы, узнав, что Джон – твой сын. Но это не так, да? Ты не настолько безумен, чтобы допустить кровосмесительную связь. Вы просто слишком давно знакомы. И ты растил его точно так же, как растил ту тварь, приручал, воспитывал, вкладывал в его голову нужные тебе мысли… и могу уверить, у тебя получилось. По крайней мере, одно чудовище ты в мир выпустил.
Она отступила.
– Хочешь, я попрошу Джона, чтобы тебе выделили другие апартаменты? Скажем, с видом на сад. Или хотя бы с окнами? Я не уверена, что он прислушается, но попросить ведь можно, верно? Другое дело, что он захочет взамен. И будет ли у меня желание платить его цену.
Глава 45
Змей держался на ногах, хоть и с трудом. Он шел, сгорбившись, скособочившись, прижимая правую руку к правому же боку, а левой еще и придерживая. И вид его был столь жалок, что Кайден отвернулся.
– Вот скажи, почему я не должна его усыпить? – поинтересовалась Джио, щурясь. Солнечный свет окутывал ее, и короткие волосы цвета пламени слабо светились.
– Потому что я не прощу.
– Ты же меня бросаешь. – Змей засопел. – Или нет? Видишь, какой бестолковый… а главное, хрупкий. Я ему говорю, прими нормальный облик…
– Полудохлая змея ничем не лучше полудохлого же человека.
– Она красивей, – возразила Джио, уперев руки в бока. – И мы оба знаем, что в истинном обличье восстанавливаться куда легче. Или тебе просто нравится, что я дурью маюсь у постели умирающего?
Гевин осторожно распрямился:
– Так мы летим?
– Мы, – согласилась Джио. – Мы летим. А раненые нам без надобности…
– Между прочим, я королевский поверенный…
– А он дознаватель.
Кайден не вмешивался. Как-то еще отец, помнится, предупреждал, не стоит вставать между драконом и его добычей, а сейчас Джио была настроена весьма серьезно.
– Вас… дальше ворот не пустят…
– Ворота мне как-то без надобности, – она дернула обнаженным плечом. – Меня и крыша вполне устроит. А крыши там весьма удобные…
Джон снова пил.
Вино.
Он разбавлял его водой и пил. Много. Закусывал гусиным паштетом, который пальцами выковыривал из тарелки, скатывая в шарики. Шарики отправлял в рот, а пальцы вытирал о скатерть.
– Значит, Сид нажаловался-таки? – поинтересовался Джон, наполняя кубок вином. И протянул Катарине. – А ты и пожалела? Он ведь тебя убить собирался.
Кубок Катарина взяла. И даже сделала вид, что пригубила, хотя этот обман и не укрылся от взгляда Джона.
– Тебя ведь не это задевает, – она позволила себе присесть. – А то, что он твоего разрешения не спросил.
– С этого все и начинается, – кивнул Джон.
От него пахло спиртным, и еще несвежим телом, и духами, аромат которых витал в комнате, мешаясь с иными, исконно мужскими. И кого он пригласил в свои покои? Впрочем, так ли важно?
– Сперва он забывает спросить о том, что полагает мелочью, после вовсе решает, что спрашивать нет нужды, что он способен и сам решать за своего короля. А там приходит к выводу, что и король не больно нужен.
– Он твой друг.
– Он забылся. Король не может позволить себе дружбы…
Как и любви.
– Но ладно… я добрый… – Джон махнул рукой. – Я готов исполнить твою просьбу и помиловать этого идиота… но что я получу взамен?
– А чего ты хочешь?
– Ты знаешь, – его губы тронула улыбка, которая показалась Катарине издевательской. А ведь… ему нравится, определенно нравится, что она вынуждена прийти к нему с этой просьбой. Сама. – Твоя сестрица оказалась весьма ответственной и понесла. Надеюсь, она ждет мальчика.
А если девочка?
Девочки короне не нужны. От девочек одно беспокойство, и не потому ли обе сестры Джона так и не вступили в брачный возраст? Старшую унесла простуда, а с младшей произошел несчастный случай.
– Не смотри так, я не чудовище… я просто подумал, что хорошо будет, если и ты… – он нарисовал знак. – Кто-нибудь из вас да родит мальчишку…
Он ведь не всерьез? Или…
– Ты все так же наивна, – Джон покачал головой. – Иди. Скоро мы встретимся. И я надеюсь, что к этому времени ты решишь, что для тебя выгодней…
У Катарины получилось не расплакаться.
А в коридоре она столкнулась с Марго. И прекрасное лицо Маргарет исказила гримаса, впрочем, она быстро, куда быстрее, чем Катарина когда-то, взяла себя в руки.
– Мой супруг…
– Пьет, – жестко оборвала ее Катарина и, взяв за руку, потащила прочь. – Идем. Пришла пора поговорить.
Она и без того слишком долго позволяла себе прятаться, надеясь, что ее спасут, что будет как в сказке. Но сказки не будет, а стало быть, пришло время позаботиться о себе самой.
– Что ты… отпусти, – Марго дернула рукой.
– Хочешь, чтобы я ушла?
– А ты хочешь уйти? – Марго вскинула подбородок, но больше не произнесла ни слова. В коридоре ее окружила стайка придворных дам, избавиться от которых вышло лишь в покоях Катарины. Да и то… Марго притворила дверь и сказала:
– Подслушивать будут. Но ничего особого не услышат, – на столике появился камень. – Значит, ты не слишком рада возвращению?
– Нет.
– Скучаешь по своему любовнику?