Борис напряг память, восстанавливая картину того вечера в памяти. Вот Оля, Катиша и Лина сидят в гостиной, между ними небольшой столик с сервированным чаем. Катиша пьет чай, Оля отпивает пару глотков, отставляет чашку. Лина подносит ко рту чашку, но только делает вид, что пьет. Он стоит в дверях, любуется своими девочками. Получается, Ангелина не пила чай! Она знала? В последнее время Лина увлеклась купажом чаев, сама заготавливал травы, какие-то покупала в фито-аптеках. То есть, она могла приготовить чаек с отравой? Вполне.
Но, какие у нее мотивы? Зачем ей это надо? В мысли Бориса ворвался осторожный стук в дверь. В кабинет вошла Ангелина, смущённо улыбаясь.
-Дядя Боря, вы насовсем домой? А то вся прислуга уехала, а мне страшно одной в доме! А похоронами кто занимается? И когда они будут? Вы Катишу и тетю Олю вместе хоронить будете? Или тетю Олю с ее родней рядом похороните? Вы только помните, дядя Боря, я всегда буду рядом с вами, вы можете на меня рассчитывать. Я очень вас люблю!
Борис внимательнее посмотрел на девушку. Она что, не знает, что Оля жива? И почему она так пристрастно выспрашивает у него про похороны? И он совсем не ощущает в ее голосе скорби или сочувствия. А если попробовать прокачать ее на предмет отравления и вранья?
Борис долго молчал, разглядывая девчонку. Та начала нервничать. Потом он глухо спросил:
-Скажи, Лина, чем тебе мешали Оля и Катиша? За что ты их решила убить? Можешь отпираться или нет - мне все равно. Пакет с остатками заварки с добавкой веха болотного ты поленилась закопать хотя бы. А в мусорном контейнере его сразу нашли. И на нем твои четкие отпечатки. Опыта убийцы у тебя недостаточно, чтобы сделать все безупречно. Не дергайся, у дверей уже тебя ждёт группа захвата и следователь. Мне просто хотелось услышать от тебя самой - почему ты это сделала? Мы чем-то тебя обидели? Что-то недодали? Ведь Оля любила тебя не меньше, чем Катишу! Так за что?
По мере слов Бориса лицо Ангелины становилось все более ожесточенным и непримиримым. Наконец, она выкрикнула:
-Да не нужна мне ваша любовь и жалость! Что вы мне дали? Наследница все равно была бы Катиша! А я? С чем я останусь? Я ведь молодая ещё! Я на Бали хочу! В Милан на показ мод слетать хочу! И копейки считать до зарплаты, на которой горбатиться надо, не хочу! Кто же вам, дядя Боря, виноват, что вы такой правильный и верный! И друзья у вас такие же! Развелись бы со своей старухой мирно, женились бы на мне, и все были бы живы! Это вы сами во всем виноваты! Это все вы! А меня нельзя арестовывать, вы сами мне выхода не оставили! Вы меня заставили!
Ну, началась демонстрация якобы невменяемости! Борис достал из ящика стола пластиковые наручники, быстро защелкнул их на запястьях Ангелины. Сноровисто обыскал ее. Ничего в карманах не нашел, но это уже дело следователя. А он сейчас и зайдет. И запись на диктофоне получилась четкая. Теперь передаст девицу следователю, вымоется, переоденется и вновь в больницу, к Оле. Борис уверен - Оля обязательно очнётся и вернётся к нему. Обязательно.
Я подняла голову, с трудом соображая и, казалось, до сих пор цепляясь за остатки сна. Мне чудилось, что стоит протянуть руку, и я смогла бы коснуться рукой усталого лица отца… Я обнаружила, что во мне нет чувства ненависти к Ангелине или злорадства по поводу того, что она всё же получит по заслугам, вовсе нет… только сожаление. Сожаление оттого, что не смогла прожить ту, мою личную, жизнь до конца.
Я рассеянно усмехнулась. Что ж, зато мне выпал второй шанс! Не стоит его упускать!
Дарий по-прежнему нёс бессрочную вахту возле комнат Аделаиды. Только теперь он расположился с комфортом – возле него стоял небольшой столик, украшенный малахитом, который до этого пылился в углу холла, на этом столике стояла глиняная кружка с отваром и свеча. Сам сторож спал в неудобной позе, запрокинув голову и опёршись спиной о стену. Того и гляди, упадёт на пол.
Я решила осторожно войти в комнату, не потревожив охранника, пусть спит, нам сегодня всем пришлось несладко. Но не тут-то было: едва я попыталась открыть дверь, как Дарий дёрнулся и свалился со стула. Оказывается, что к его руке и двери была привязана верёвка. Причём таким образом, что при открытии двери она натягивалась и предупреждала о несанкционированном проникновении. Хитро придумано, ничего не скажешь! Невольно я рассмеялась, глядя, как наш сторож пытается встать с пола, вытереть слюну и придать себе пристойный внешний вид.
- Госпожа Катерина, после того, как хирурх ушёл, в комнату приходила только наша вторая горничная – Маргарита – принесла успокоительные капли для госпожи Аделаиды. Дверь она оставила открытой, так что никаких запретных слов не произнесла, быстро оставила лекарство и питьё, и вышла! – бодро отрапортовал Дарий, будто и не дрых за минуту до этого.
Мальчишка уже давно понял, что никого из обслуги за провинности я наказывать не собираюсь, и в его глазах я больше не видела того ужаса и испуга, который безумно пугал меня раньше. А теперь, когда я оплатила его прошлую работу в доме, так и вовсе расслабился. Но я была не против, если честно.
Дарий вытянулся, преданно и даже не моргая, и смотрел на меня. Я думала, что он сейчас добавит: «За время моего дежурства происшествий не было…». Слава Богу, пронесло.
Я поблагодарила парня за службу и прошла в комнату. Аделаида не спала, сидела на кровати и тупо смотрела в одну точку. При моём появлении в глазах у неё мелькнула ненависть, и она снова отвернулась. Ясно, «ушла в глухую несознанку». Такое бывает, как говорил папин зам. Но, мне спешить некуда.
- Как твоя нога? – холодно поинтересовалась я, показывая на увечную конечность, которая лежала на вытяжку, скрепленная двумя дощечками.
Ноль эмоций. Что ж, и такое тоже бывает. Она думает, будто перед ней всё та же амёба, что и раньше, бедное убогое создание. Я обошла кровать и осторожно пощекотала вытянутую ногу нашей болезной. Дикой вопль раздался в комнате. За дверью что-то упало, и Дарий вбежал в комнату, испуганно уставился на меня.
- Всё в порядке! Можешь отдохнуть. Мне нужно просто поболтать с родственницей немного.
Парень молча сглотнул, кивнул и тут же испарился. Я ласково улыбнулась «родственнице» и снова протянула руку к незащищённой ноге несостоявшейся убийцы.
Аделаида подняла на меня глаза, полные ненависти.
- Что ты хочешь знать?
Я выразительно посмотрела на её шею, та демонстративно содрала украшение и бросила на кровать.
- Ну, вот! Совсем другое дело! Я вообще, всегда выступала за мирное решение вопросов. Переговоры? Ты знаешь – тут я наклонилась к ней поближе – у нас на курсе я не зря считалась лучшим спикером!
Глава 10
Аделаида по-прежнему смотрела на меня с ненавистью, но в глубине её глаз я увидела горечь и боль. Что ж, детка, добро пожаловать во взрослую жизнь!
- Каком курсе? Кройки и шитья? Как была дурой бесхребетной, так ею и останешься! – выплюнула она.
- Это вряд ли… Так ты рассказывай, давай, не стесняйся! – напутствовала я её, роясь в саквояже – Давай с самого начала. А хочешь, я тебе помогу? Где вы познакомились с моим мужем?
Судя по тому, как на меня посмотрела пострадавшая, в моей помощи она не нуждалась, она откинулась на подушки, и начала говорить:
- Твоим? Он был только моим мужем, и ничьим больше! Дом почтенной семьи Дарк был неподалёку от дома моих родителей, так что мы были знакомы с самого детства. И то обстоятельство, что Тобиас был старше меня на семь лет, никак не повлияло на мои чувства к нему. Конечно, поначалу он не особо обращал на меня внимание, оно и понятно… я призналась ему в своих чувствах, едва мне исполнилось пятнадцать лет… и он, он ответил мне взаимностью! Наши встречи проходили украдкой, Тобиас на этом настоял…
Тут я невольно ухмыльнулась – ну, да, точно! На Ромео и Джульетту не тянет рассказ, если честно. Вот не думаю я, что Тобик настолько переживал о репутации девушки, чтобы скрывать их отношения… а вот «матросить» дурочку во всех доступных формах – это запросто! Услышав моё неблагородное хмыканье, наша арестантка взвилась:
- Да что ты вообще в любви понимаешь! Старая дура! Сама-то небось, всю жизнь жрала в три горла, да женихов перебирала, вот в девках и засиделась! – после этих слов, выпустив пар и опустив голову ещё ниже, Аделаида мяла простынь - А наши семьи были бедны, как ни печально об этом говорить, но… а Тобиас – он, понимаешь, его тяготила и наша бедность, и невозможность бывать в обществе, да и многое другое. А я понимала его, понимала, как никто другой. Одним словом, когда он собрал все деньги, которые были в его семье, отправился в столицу, я была не против. Тобиас говорил, что здесь больше возможностей разжиться деньгами.
И ты знаешь, ему это удалось! Не раз семья Дарк хвасталась, что сын из столицы им деньги шлёт, на них они и крышу перекрыли, и коровник подновили… а про меня – ничего. Тогда я не выдержала, собрала узелок, и тоже отправилась в столицу. Адрес у меня был – брат Тобиаса, Арчибальд, как-то показывал письмо, так я адрес-то и запомнила. Прихожу – а тут целый особняк!
Я скептически закатила глаза, представив себе эту картину, когда бывшая подружка заявилась в дом дурёхи Катерины. Не думаю, что Тобик обрадовался и предложил взять её на содержание. Скорее, Аделаида могла бы быть для него досадной помехой в тот момент. Какой бы ни была покойная курицей, но терпеть в доме любовницу мужа она бы не стала… так и пришлось Тобику обзаводиться сестрицей…
Своими мыслями в доступной форме я поделилась с Аделаидой. Она молчала, но то злобное пыхтение, которое доносилось со стороны кровати, лучше всего подтверждало мою теорию.
К этому времени все вещи, с которыми она решилась на побег, лежали неровной кучкой перед нею же. Личные носильные вещи я трогать не стала, а вот брошь с жемчугом и бриллиантами, сапфировые серьги и кулон с сапфиром я внимательно осмотрела.
- Ты только посмотри на это! – жёстко сказала я – Хорошо, что я смогла обнаружить свою пропажу! А то вот, буквально на днях смотрю – кое-каких драгоценностей и нет!