Он совершил ошибку, не сумев скрыть иронической усмешки. Пегги смерила его взглядом.
— Что-то не так?
— Да нет, ничего.
— Тогда тебе придется добавить эти полмиллиона к двум обещанным ранее. А взамен получишь свою расписку. Теперь мой вопрос: у тебя есть эти деньги? Да, черт побери, или нет?
У Джереми чуть не сорвалось с языка — «нет!», но он сдержался и с притворным сочувствием произнес:
— Пегги, ты еще не пришла в себя после утомительной поездки. Отдохни, успокойся, а позже вернемся к нашим делам.
Так, понятно. Этот ублюдок попросту издевается над ней! А в памяти одно за другим возникали и исчезали видения недавнего прошлого — светлые, согревающие душу, и грозные, леденящие сердце: сначала неизведанное дотоле наслаждение на дне моря, потом холод морга, взорвавшееся вторично тело Квика, отчаяние дочери, бриллиант, исчезнувший навсегда в стоках огромного города… Да еще этот изнеженный идиот, издевающийся над ней.
— В последний раз спрашиваю: да, черт побери, или нет?
— Ну Пегги! Немножко терпения…
Джереми улыбался прямо как невинное дитя. Пеги схватила трубку, отлично зная, что он только и ждет этого движения, которое сам и спровоцировал, но остановиться уже не могла.
— Мистера Найта, пожалуйста…
В ответ старческий женский голос надменно, как показалось Пегги, проскрежетал:
— Кто его спрашивает?
— Пегги Сатрапулос.
— Хозяин в отъезде.
Больше она не успела ни спросить, ни сказать. Раздались короткие, злые гудки: трубку повесили. Но Джереми не должен был этого заметить, и Пегги продолжала говорить с воображаемым собеседником:
— Хорошо. Пусть он мне позвонит через час…
Но попался ли Джереми на ее обман? Нет, конечно. Пегги поняла это, как только он открыл рот.
— Что-нибудь не так? — спросил он заискивающим, неискренним тоном.
Ответа не последовало. И тогда он нанес удар.
— Благодарю за предоставленную отсрочку. Извини, но тебе сразу следовало проверить, признан ли долг моим банком. К тому же я не совсем уверен, что правильно указал сроки платежа. Все произошло так быстро…
Сейчас она, похоже, вцепится ему в горло или каким-либо другим образом покажет, что смирилась. Видел бы Белиджан, как он уделал строптивую шлюху! Но Пегги не доставила ему этой радости, и Джереми мысленно оценил выдержку бывшей невестки.
Невозмутимо щелкнув зажигалкой, Пегги выпустила из ноздрей тонкую струйку дыма и задумчиво взглянула на сияющего самодовольством мерзавца.
— Джереми…
— Что? — спросил тот, смущенный неподвижностью ее спокойного взгляда.
— Давай заключим пари.
— Такими глупостями я не занимаюсь.
— И все-таки не упирайся. У тебя, дорогой, нет выбора. Итак, я торжественно заявляю, что завтра, еще до восхода солнца, ты приползешь сюда и станешь умолять меня принять твой чек.
Он решился позволить себе покровительственный смешок, хотя ее потрясающая наглость сразу испортила ему настроение.
— Ох, Пегги, Пегги! Ну будь же благоразумной.
Она глубоко затянулась.
— И поскольку ты не сдержал слова, я решила тебя наказать. Ставка возросла: принесешь три миллиона. Понятно?
«Уж не сошла ли она с ума»? — подумалось Джереми, но он храбро продолжал:
— За такую цену, я предполагаю, твой шантаж будет включать как минимум то, что ты прогуляешься обнаженной на лошади в Центральном парке?
Пегги, казалось, была сама любезность, когда сладким голоском прощебетала:
— Я сделаю хуже.
Джереми, чуть паясничая, сокрушенно развел руками, склонил голову и вышел. А Пегги снова набрала номер Арчибальда.
— Я миссис Сатрапулос. Это вы мне только что отвечали?
— Да.
— Так в чем же дело?
— Я вам сказала…
— Называйте меня — «миссис»! И прежде всего, кто вы такая?
— Экономка, миссис Сатрапулос.
— Где мистер Найт?
— Уехал.
— И когда вернется?
— Он будет отсутствовать очень долго… миссис. Мне кажется, что хозяин вообще не собирается сюда возвращаться.
Пегги тихо опустила трубку на рычаг.
Чем же им удалось вызвать такой страх у Арчибальда? Ведь он принадлежал к тем людям, которые готовы были скорее умереть, чем позволить себя запугать. Итак, в обозримом будущем у нее оставалась в руках лишь одна козырная карта. Одна-единственная.
И она набрала новый номер. Удача ей улыбнулась: абонент на краю света оказался на месте.
— Вы узнаете меня?
— Разве можно забыть ваш голос?
— Помните, однажды в небе вы мне что-то пообещали.
— Да.
— Неужели вспомнили?
— О, конечно, конечно.
— Вы мне нужны.
— Что я должен сделать?
— Завтра пообедать со мной.
— Где вы сейчас?
— В Нью-Йорке.
— Я прилечу.
— Жду вас у «Пьера» в половине первого.
— Буду непременно.
Победная улыбка озарила лицо Пегги. Теперь Джереми получит свое. В зубах принесет чек!
В час дня Джереми отправился пообедать в маленький французский ресторанчик, разместившийся в подвале на Восьмой авеню. Сюда он иногда заглядывал, если был не один, зная, что ничем не рискует. Его знакомые в такие забегаловки не заглядывали. За его столиком сидела совершенно пьяная женщина. Естественно, он время от времени появлялся на публике с весьма респектабельными особами женского пола, у него была и жена. Но это для престижа! А сексуальное удовольствие, по причинам, в которых Джереми и сам не мог разобраться, он испытывал лишь с вульгарными самками, чьи умственные способности оставляли желать лучшего.
С Лили ему здорово повезло. Достаточно было открыть рот и произнести хотя бы слово, неважно какое, или просто сказать «а», как эта кретинка начинала ржать так, что на нее все оборачивались.
Вот и сейчас в ответ на просьбу передать соль она прыснула со смеху. И вдруг распахнулась маленькая застекленная дверь, прикрытая занавеской из ситца в красно-белую клетку. Вошел Белиджан. Когда его глаза привыкли к царившей в зале полутьме, он заметил Джереми. Тот сидел к нему спиной и опомниться не успел, как сильная рука вытащила его из-за стола.
— Иди за мной!
От неожиданности Джереми чуть не подавился куском селедки, который он в эту минуту отправлял в рот, и, не успев его прожевать, уже оказался в черном лимузине с затемненными стеклами. Ничего еще толком не соображая, он тупо уставился в окно, стараясь справиться с этой проклятой селедкой, и увидел бежавшую по тротуару Лили с салфеткой в руке. Ее грудь подпрыгивала в такт движениям. Она орала так громко, что перекрывала уличный шум. Белиджан схватил его за лацкан пиджака.
— Очнись же, черт побери! Я знал, что это случится! Ты заплатил ей?
Джереми отрицательно покачал головой.
— Идиот! Из-за твоих штучек мы потеряем все! Прощай Белый дом и все остальное. Ты хоть знаешь, где она сейчас?
Не добившись ответа, Белиджан вне себя от злости рявкнул:
— Сидит в ресторане «Пьер».
— Ну и что? — пробормотал Джереми, которому удалось наконец проглотить недожеванный кусок.
— Как «что»? Догадайся, с кем?
— Откуда я знаю?
— Тогда скажи: кто наши самые многочисленные избиратели в Нью-Йорке?
— Евреи…
— Браво! А кто хочет стереть Израиль с лица земли?
— Арабы.
Джереми, понимая, что выглядит полным дураком, растерялся. Разозлившись на себя, на издевательские вопросы Белиджана, он готов был возмутиться, потребовать объяснений, но тот опередил его.
— Что ж, ты выиграл! Пегги в этот момент обедает со Слиманом Бен Слиманом! Она нас поимела! Понимаешь? Полудохлый старец на крайний случай — это мелочь по сравнению с тем, что нас ожидает. Этот араб, как тебе известно, финансирует и вооружает всех палестинских экстремистов! Ресторан уже штурмуют репортеры. Их там не менее двухсот. Теперь жди появления фотографий в вечерних выпусках. А комментарии! Нам — конец!
Джереми был так ошарашен услышанным, что не думая выпалил:
— И что ты собираешься делать?
— Ничего! Остается только пустить себе пулю в лоб. Но, разумеется, после того как я всажу в тебя не меньше двенадцати. Вот что я сделаю.
Он наклонился к шоферу и рявкнул:
— Пошевеливайся! Быстрее!
— Куда мы все-таки едем? — пробормотал Джереми.
Но Белиджан грубо оборвал его:
— У тебя с собой чековая книжка?
— Да.
— Выписывай чек на два миллиона на имя Пегги! Немедленно!
— Ты сошел с ума! У меня нет такой суммы в банке!
— Мне на это наплевать! — Белиджан гневным жестом откинул пюпитр из орехового дерева, встроенный в спинку переднего сиденья. — Пиши!
— Бели! Опомнись! Ты еще не все знаешь.
Лицо Белиджана окаменело.
— Не все? Как это — не все?
Джереми замолчал, потом, собравшись с духом, запинаясь произнес:
— Послушай… Мы с ней вчера вечером виделись. У нее были непредвиденные расходы…
— Сколько?
— Пятьсот тысяч долларов.
— Ого! Значит, ты ей должен два с половиной миллиона!
— Немного больше.
— А ну выкладывай все! Говори или я… я…
Белиджан был так разъярен, что с ходу не смог найти подходящей угрозы, и его слова повисли в воздухе. Джереми схватил его за руки, как бы умоляя выслушать.
— Она теперь требует три миллиона.
Белиджан схватился за голову, бессильно откинувшись на спинку сиденья.
Джереми выглянул. Машина подъезжала к ресторану.
— Видишь ли, — начал было он, но Белиджан вцепился в него и сильно встряхнул.
— Выписывай!
— Я тебе повторяю, что…
— Пиши, или я разобью твою дурацкую башку! И ради всех святых, не пропусти ни единого слова из того, что я сейчас скажу.
Он задыхался от гнева, и, когда говорил, из его ноздрей вырывался сиплый свист.
— Я попробую, постараюсь в последний раз — запомни: в последний раз! — спасти положение. Мы сейчас войдем в этот проклятый ресторан. Ты и я. Вместе. Пойдем прямо к их столику… Ты должен вести себя так, словно опоздал на эту встречу.
— Но у меня не запланирована встреча! — взбунтовался Джереми.