– Хочешь пораскрашивать? – добродушно предложил врач, переставил стол поближе к дивану и дал на выбор разные распечатки раскрасок. Но почти сразу же достал большой белый лист размера А3 и подмигнул Максиму. –Хотя лучше, конечно, нарисовать свое. Я бы предложил тебе, но кажется тут не хватает места…
– А может прямо на полу? – предложил с опаской ребенок.
– Отличная идея, – согласился врач, он так залихвацки и легко перенес кипу раскрасок со стола на подоконнчик, что Макс и не заметил, как начал рисовать на маленьком столике.
– Пока Максим занят, расскажите пожалуйста, поподробнее, с чем вы пришли, – обратил доктор внимание и на отца.
Игорь рассказал врачу все, что его беспокоило в сыне. Припомнил и ночные его кошмары и странные фразы. Доктор кивал, иногда задавал уточняющие вопросы, а когда выяснил все, что ему было нужно, полностью переключил внимание на Маскима. Он долго беседовал с мальчиком, пририсовывал какие-то каракульки то в одном углу рисунка, то в другом, а Максим перерисовывал их то в уточек, то в цыплят. Максим так увлекся, что совершенно забыл, что разговаривает с доктором. А еще о том, что о маме он обычно ни с кем не разговаривал.
– Так значит, доктора отпустили твою маму?
– Да, – Максим не отвлекался от рисунка,– они сначала забрали ее на небо, а потом отпустили ко мне.
– Интересно, а откуда ты это знаешь?
– Мне мама так сказала.
Лицо врача выразило что-то среднее между «я так и знал» и «теперь все ясно», он поговорил еще о чем-то с Максимом и вернулся за стол.
–Сейчас уже однозначно можно выставить галлюцинаторный синдром, – начал со вздохом доктор, одновременно печатая что-то в компьютере, – ну а для уточнения диагноза надо и понаблюдать, и я конечно, пропишу лекарства, но все-таки надо бы Максима положить в больничку, что бы подобрать терапию.
Игорь подскочил со стула, его руки сжались в кулаки, рот несколько раз открылся и закрылся.
– В дурдом положить?
– Формулировка у вас несколько грубая, но… Боюсь, что да, – очень мягко сказал врач, от такого ответа Игорь обмяк и снова сел на стул перед партой. – Ситуация серьезная, сами понимаете. Пока все выглядит так: «мама» говорит, что Айджи плохая и надо ее наказать, Максим ее слушается, но пока он маленький это ограничивается непослушанием и мелким пакостничеством. Но чем старше он будет становится, тем сербезнее будут «приказы» и более опасными действия Максима. Я понимаю, что это для вас сейчас удар. – он протянул бумажку с рецептом, – пока пусть попринимает галоперидол, понаблюдайте еще за ним. Вам нужно будет завести тетрадь, куда будете выписывать все, что он будет говорить о матери или вы будете замечать его странное поведение. А через две недели приходите сова на прием и скорректируем дозу. За это время и решим вопрос с госпитализацией.
Игорь смотрел на доктора и не верил ушам. Он-то пришел услышать, что ему все это показалось. Что с Максимом все в порядке, и он здоров.
– То есть мой сын псих? – выдавил зло отец
– Не совсем так. Просто у Максима есть определенная реакция на стресс, который не адекватен его возрасту. Не должен мальчик в пять лет переживать смерть матери, не должен он был оказаться и в приюте. Да и рождение второго ребенка в семье всегда стресс, а тут еще такой фон. Но я вас могу успокоить, потенциально, если терапия будет подобрана верно, мы можем уйти от галлюцинаций. Но, к сожалению, ваш мальчик действительно видит свою маму. Его психика не справилась с утратой и дала то, что ему было необходимо.
Хотелось разнести этот чертов кабинет. От бессилия закипала жгучая злоба, она разливалась по жилам и тело начинало гореть. Максим мирно рисовал, а доктор спокойным тоном продолжал рассказывать, что следует делать пациентам с галлюцинациями и чего не следует делать.
За последние несколько месяцев Игорь подвергался стольким испытаниям, что он был готов и к тому, чтобы и у него самого появились галлюцинации. Но Максу-то за что?
Этот вопрос он и задал доктору, но тот его не понял. Пришлось объяснять.
– За что на нашу семью все это свалилось? Где я так прогневил бога, что он решил сначала забрать жену, потом провести по краю дочь, а вишенкой на торте – сначала чуть не отнять сына, а потом свести его с ума? За что?
Доктор молчал. Его молодое лицо болезненно морщилось, выражая страдание. А Игорь все твердил «За что? За что? За что?». И он прекрасно понимал, что врач не ответит ему на этот вопрос. Никто не ответит. Но Игорь устал, измучился, вымотался.
Наконец, его поток вопросов «за что» иссяк. Врач отдал ему назначения и на прощание сказал.
– Не «за что», а «для чего». Все испытания даются нам для чего-то. И ваше тоже не просто так случилось с вами.
Дорога домой прошла с жутким жужжанием в ушах. Игорь не мог смириться с тем, что врач записал его сына в сумасшедшие. Этого просто не могло случиться. Только не с ним.
Айджи встретила его на пороге и сияя своим круглым лицом набросилась на него с расспросами о том, как прошел прием. Но когда Игорь бросил жесткое «все нормально», она быстро скисла, убежала на верх с Майей на руках, прихватив Максима за руку.
На столе стояли тарелки с супом, аккуратно нарезанные хлеб, сыр и молоко в стакане для Максима. Только вот Игорю кусок в горло не лез. Он ушел в кабинет и до конца дня не появлялся в квартире. Айджи тоже старалась его не трогать. Собрала детей на прогулку и ушла на улицу.
Встречу с отцом Игорь отменил. В себя он придет еще не скоро, не хотелось в таком растерзанном душевном состоянии проводить столь важные встречи. Возможно даже и судьбоносные встречи. Отец воспринял перенос спокойно, но сразу же назначил новую дату. Что бы у сына не было желания совсем отказаться от знакомства.
Игорь отчаянно игнорировал в себе самые неприятные чувства и мысли – его начинал раздражать собственный сын.
«Ну почему он не может быть просто нормальным?» – стучало на задворках сознания.
Поздним вечером, на кухне, Игорь стоял возле раковины, держа под струей воды кружку, когда Айджи вошла в комнату. Он с напряжением смотрел на стекло, его руки слегка дрожали. Айджи заметила его состояние и решила подойти ближе.
– Игорь, нужна помощь со всем этим? – спросила Айджи мягко.
– Да, пожалуйста, – он выдохнул с облегчением. – Просто налейте воды в эту кружку.
Айджи взяла кружку и начала наливать воду из-под крана. Ее взгляд скользнул по рукам Игоря – она обратила внимание на дрожь и поняла, в каком он находится состоянии.
– Все в порядке, Игорь. Я бы хотела помочь вам, – говорила она все так же мягко.
– Я просто не могу перестать думать о том, что сказал психиатр. Он сомневается во мне, в моей способности быть хорошим отцом. И я… я начинаю искать подтверждение его слова в каждом моем движении, в каждой фразе, – Игорь говорил быстро, горько.
– Понимаю, что это трудно для вас, Игорь. Но не забывайте, что вы заботливый отец и делаете все возможное для своих детей.
– Но я так легко теряю самообладание… Кажется, что каждая просьба приводит меня в трясучку. Я боюсь, что это подтверждает его слова.
– Игорь, мы все иногда поступаем не так, как было бы правильно. Но я вижу, что вы делаете все возможное, чтобы быть лучшим отцом. Никто не идеален, и вам не нужно стремиться к совершенству.
– Да, вы правы. Я должен перестать так сильно себя осуждать и сосредоточиться на том, что я делаю для своих детей. Спасибо, Айджи, что вы здесь.
Айджи улыбнулась его словам:
– Я всегда здесь, чтобы поддержать вас, Игорь. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь вам строить крепкие отношения с вашими детьми.
Игорь почувствовал облегчение и благодарность по отношению к Айджи. Он понял, что у него есть поддержка и что совместными усилиями они смогут преодолеть его внутренние сомнения и справится со сложившейся проблемой.
Звон разбитой тарелки вернул Игоря в реальность.
«Нельзя! Он твой сын!»
На полу валялись осколки разбитой посуды.
–Проще эту тарелку снова собрать и склеить как было, чем мою жизнь, – выдохнул Игорь и пошел за тряпкой.
Глава 17
В ту же ночь у него поднялась высокая температура. Голова раскалывалась на две части, холод расползался по всему телу, заставлял дрожать челюсть, руки и ноги. Игорь пытался разомкнуть глаза, но не мог вырваться из сна. Он стонал то тихо, то громко, но не мог позвать Айджи. Он и не помнил Айджи. Он хотел позвать Нелли, попросить принести ему жаропонижающее. Хотел попросить еще одно одеяло. Но не мог выкарабкаться из забытья. Внезапно его тело вздрогнуло иначе – оно отреагировало на прикосновение.
– Вы горите! – испуганный тонкий голосок прорвался через пелену, но остался неузнанным.
Потом было холодно, еще холоднее, чем раньше. Озноб стал невыносимым, голова превратилась в пылающий котел.
Что-то холодное, мерзкое прикоснулось к его лбу, потом опустилось ниже, к шее. Игорь дернулся, попытался отстраниться, но ласковая рука прижала мерзкого слизняка к его щеке. «Чшшшшш» –донеслось издалека. Слизняк согревался от его тела, а потом снова становился холодным и мерзким. Он забрался даже к нему в подмышки. И постоянно приговаривал «Шшшшшш», как будто это был не слизняк, а змея. В какой-то момент Игорь почувствовал, как согревается. Он смог разлепить глаза и узнать в неверном свете ночника маленькую, круглолицую Айджи. Она водила по его лбу, шее, груди мокрым полотенцем и выглядела ужасно испуганной. Одеяло огромной кучей лежало на полу. Как только она увидела, что мужчина очнулся, она выскочила из комнаты. Мир замер. Ушли звуки, голос приговаривавший «шшшшшшш» затих. Конечно, она испугалась. Он спал в одних трусах. И пока Игорь был в отключке, Айджи это не сильно смущало. Наверное. Но когда он пришел в себя, няня быстро ретировалась. Тишину прервал далекий, тихий звук льющейся воды, но очень быстро и он оборвался. А через полминуты в проеме двери появилась Айджи со стаканом воды.
– Нужно присесть, – зашептала она, грубо впихивая лекарства в рот.