Игорь попытался приподняться, но ничего не получилось. Видя это, Айджи потянула его за плечо и попыталась перевернуть на бок.
– Вам нужно запить эти таблетки!
Она поднесла стакан с водой к губам и прижала его, Игорь безвольно подчинился ей и проглотил лекарства. Практически сразу те немногие силы, что еще оставались, кончились и он рухнул на кровать. Перед глазами опустился черный занавес и как бы Игорь не пытался что-то разглядеть, ничего не выходило. Молчала и Айджи – она вообще не производила никаких звуков, как будто испарилась.
Долго Игорь висел в черном вакууме, без звуков и цветов, прежде чем начали доноситься слова, которые нараспев тихим голосом распевала няня.
– Бисмиллахи юбрика, ва мин кули даин яшфика, ва мин шарри хасидин из хасада, ва мин шарри кули зи айнин, – на этом месте она переводила дыхание и начинала, как старую русскую песню «баюшки баю», заново распевать, – Бисмиллахи юбрика, ва мин кули даин яшфика, ва мин шарри хасидин из хасада, ва мин шарри кули зи айнин.
Голова прошла, на тело опустилось теплое и мягкое одеяло. Ушла дрожь, и черная пелена перед глазами… Басмиллахи юбрика… хотелось пить… ва мин кули даин яшфика… и еще больше хотелось спать… ва мин шарри хасидин из хасада… хотелось обнять Нелли… ва мин шарри кули за айнин…
На следующее утро Игорь оставался разбитым. Инфекция все еще курсировала по его организму. На полу перед ним, положив голову на матрас, сидя спала Айджи. Ее жесткие волосы растрепались из косы, под глазами пролегли тени. В этот момент она казалась Игорю такой маленькой и такой беспомощной, как будто это не она вчера пропихивала ему в рот таблетки и прижимала губы к стакану с водой.
С большим трудом Игорь оторвал свое тело от постели, вся простынь была неприятно влажной – похоже ночью он сильно пропотел.
– Айджи… иди к себе, – прошептал он ей на ухо, но девушка спала очень крепко. Тогда Игорь немного приподнял ее за плечо и хотел положить няню в свою кровать, на сторону, где спала когда-то Нелли, но девушка наконец проснулась.
– Вы зачем с кровати встали? – строго спросила она еще сонным голосом. – Я для чего вас всю ночь отмаливала? Что бы вы вот так вот снова и заболели! – от гнева у нее усилился акцент, сонные глаза прояснились, а ноздри стали раздуваться.
Маленькой круглолицей няне было так жаль сна, которым она могла пожертвовать напрасно, что на несколько мгновений она потеряла ощущение субординации.
– Извините. Но лучше ложитесь.
Игорь, обескураженный выходкой, послушно лег на влажную простынь и укрылся таким же влажным одеялом. Айджи вышла и закрыла за собой дверь чуть более резко, чем положено.
Судя по ее настроению, Игорь сделал вывод, что Айджи хочет взять шефство и над ним. По крайней мере на время болезни. Как она будет справляться с двумя детьми и больным взрослым, представлялось с трудом. Тем более, воскресенье – законный выходной и няня могла бы его потратить хотя бы на сон. При всех этих мыслях, Игорь не собирался геройствовать. Если Айджи хочет поработать в выходной день – на здоровье, он выплатит ей премию. Сейчас все, что хотелось Игорю – это лежать.
Через полчаса дверь снова открылась. Тоненький, с растрепанными волосами и в одних трусах, Макс просился полежать с папой.
– Нет, сынок, сегодня нельзя. Сегодня папа заболел.
– На тебя попали микробы?
– Ага, и, кажется, даже немного побеждают.
Максим уже не слушал. Он громко топал, спускаясь по лестнице и крича «Я принесу тебе чай!».
Наверх сын вернулся уже с няней. В руках Максим держал большую кружку с надписью «папа может», а няня несла чайник и подставки под горячее. В чайнике плавала жижа, которая лишь отдаленно напоминала чай. Няня и сын расставили всё на тумбочке, налили чай и с шумом удалились. По звукам, Игорь понимал, что они в комнате у Майи.
– Хочешь помазать сестренку кремом?
Донеслось из комнаты дочери.
– Да! Спасибо!
На какое-то время разговор затих, потом снова раздался голос Айджи:
– Теперь ножки, или ты пойдешь играть?
– Пойду играть!
– Мы с Майей говорим спасибо, что ты помог, – последние слова утонули в резком вопле малышки, которая требовала еды и была вовсе не благодарна.
Возня продолжилась – Игорь слышал, как Максим играет в своей комнате, временами со страшным грохотом переворачивая контейнеры с игрушками. Слышал, как Айджи сбегает вниз с Майей на руках. А потом он вздрогнул от прикосновения.
– А? Что?
– Простите, не хотела будить, но все-таки нам стоит обсудить, как лучше поступить. Вы не против? Извините, вы болеете, но я не могу за вас решать…
Голова опять гудела. Ему так нравилось, что Айджи взяла на себя командование утром, что забирать бразды правления Игорю совсем не хотелось.
– Что решать?
– Вы сильно болеете, я думаю Майе лучше побыть у бабушки, чтобы она не заразилась. Максима я постараюсь сделать, чтобы он не заболел, – косноязычно объясняла Айджи, – потому что с двумя бабушка плохо справится. И вот по дороге я еще в аптеку хочу зайти. Вы же были у врача, надо что-то купить?
Темное лицо с раскосыми глазами и густыми бровями вразлет сосредоточено, на лбу пролегла складка. Но няня была уверена в каждом своем слове, в каждом решении. На руках щекастая Майя. Не осталось и следа от маленького, запуганного воробушка на детской площадке в пуховике не по погоде.
Игорь колебался. Он не хотел, что бы няня читала заключение врача, которое лежало в рюкзаке. Но, с другой стороны, в аптеку надо было зайти еще вчера. И как бы Игорь не игнорировал тот факт, что сыну нужно лечение, если врач утверждает, что без препаратов видение не уйдет, значит… Значит ему придется полностью доверять няне.
– В рюкзаке лежит заключение и там же в файл вложен рецепт на препарат.
Айджи убежала вниз и буквально через минуту вернулась с рюкзаком. Стало понятно, что она даже и мысли не допустила, чтобы самостоятельно взять из рюкзака, даже имея разрешение.
– В остальном решай сама. Мне кажется, что ты все верно решила, занимайся.
Майя капризничала, Максим снова начал устраивать свои забастовки, но Айджи справлялась с двумя бесонятами виртуозно. Уже через пятнадцать минут Игорь слышал звяканье ложки о тарелку – это Макс что-то ест, слышал, как Айджи приговаривает «самолетик летит Майе в ротик» – это Майя пробует кабачок или еще что-то. Еще через полчаса в квартире воцарилась тишина.
И резкая боль скрутила все тело. Заныла каждая мышца, каждое волокно в мышцах зашлось в болезненной судороге, а потом боль отступила и на глаза опустилась уже знакомая черная пелена. Сердце болезненно сжалось от ощущения неизбежного конца, испарина выступила на лбу. Игорь хотел встать, выскочить в коридор, умыться холодной водой, открыть окно и глотнуть свежего воздуха, но не мог. Его как будто парализовало. А когда все закончилось, сил не осталось даже что бы повернуть голову. Веки отяжелели и оставалось только одно – подчиниться сну.
***
На улице резко изменилась погода. Еще вчера Макс рассекал по площадке на самокате в модной ветровке, а сегодня Айджи заставила надеть дурацкую теплую куртку, о которой хотелось забыть и не вспоминать, уродливый Микки Маус на спине никогда не нравился мальчику.
– А мама бы мне разрешила идти в ветровке! – канючил Макс.
– Но я не твоя мама. И твой папа болеет, ты можешь заразится и заболеть, давай не будем рисковать и оденемся потеплее? – уговаривала няня, поднимая бегунок и застегивая молнию.
На улице Максим уже не был так зол на Айджи. Ветер дул злой, забирался за шиворот и рукава. В карманах куртки малыш обнаружил перчатки. Очень вовремя няня их туда положила!
Рядом шла мама. Как бы быстро не разгонялся Макс на своем самокате, мама шла рядом, совершенно спокойным шагом. Она не смотрела на него, но она принадлежала только ему. Максим знал – она не обращает внимания ни на няню, которую терпеть не может, ни на Майю.
Но Макс продолжал злиться на мать. Она бросила его прямо у врача, в этой жуткой клинике. Одним лишь чудом удалось избежать нагоняя от отца.
– Не знаю, что доктор ему сказал, но папа как будто забыл обо мне, – шепнул Макс маме на ухо перед сном в тот же вечер. А она сидела на краешке кровати и ласково гладила его волосы.
Мама обещала, что больше не будет исчезать в самый неподходящий момент, но было ясно – она говорит не правду. Это как с уколами в больнице. Говорят, что как будто комарик укусит, а на самом деле протыкают иглой до самого мяса.
Бабушку с дедушкой Максим не видел уже давно, с тех самых пор, как Айджи пришла к ним работать. Он чувствовал, как соскучился по игрушкам и по бабушкиным пирожкам, представлял, как пойдут гулять с дедушкой на площадку.
– Я им скажу, что у меня сюрприз! – восторженно сообщал он Айджи, как будто забыв о своей вражде. Он укладывал в небольшой рюкзачок блокнот в клетку, который был исписан разными «письменами». –Я им написал письмо! Про… – он задумался, потому что совершенно уже забыл, что именно в этих каракулях зашифровал.
– Про маму, – подсказала Айджи.
– Да, про маму. Когда она вернется, тебя выгонит! – радостно сообщил Макс и посмотрел ясным, чистым взором в глаза няни.
– Если твоя мама действительно не захочет, чтобы я ей помогала, тогда да.
Айджи настолько крепко выдерживала удары со стороны своего воспитанника, что можно было подумать, будто она их и не замечает. Как песчаные бури на Марсе – они есть, но некому ими любоваться или страдать от них. Так и острые, как ножи, слова Макса часто рождались без злого умысла и не встречали в лице Айджи восприимчивого страдальца.
По дороге он просился на площадку, и они немного полазили по горкам. Няня почти всегда принимала участие в его играх на улице, за редким исключением, когда капризничала Майя.
Только через полтора часа, как вышли из дома Максим, Айджи и Майя добрались до цели. Дедушка встретил их с радостью обнимал Максима и помог ему раздеться, хотя обычно сам ругал бабушку, что превращает внука в белоручку. Бабушка же бросилась к коляске и стала раздевать Майю. И бабушка, и дед оттеснили Айджи к самой двери и почти что выпнули ее на лестничную площадку. И непременно это и сделали бы, если бы няня не управляла всем процессом раздевания внуков, а потом еще и давала четкие инструкции по уходу за малышкой.