Прелия: Ты прошёл сквозь испытания, И сердце твоё чисто. Давайте вместе разрушим заклятие И соединимся навеки.
(Они держатся за руки. Магический свет озаряет сцену)».
Дочитать я не успела – прозвенел звонок, поднялся занавес, на сцене появились декорации и актеры.
Глава 29
Декорации порадовали непритязательную публику: огромные деревья с перламутровой корой медленно вращались, ветви сплетаясь в арки. Над сценой парил искусственный месяц, отбрасывавший блики на подвижный ковер из голубых мхов. Когда заиграл оркестр, грибницы у подножия дубов засветились бирюзовым – будто земля вдохнула звезды.
Эльф вышел первым – его плащ из сотен серебряных чешуек звенел при каждом шаге. Дриада появилась из ствола ясеня, её волосы были сплетены с живыми орхидеями, лепестки которых осыпались, превращаясь в хрустальный дождь над оркестровой ямой. Их дуэт сопровождался не только музыкой, но и шелестом листвы – деревья на сцене аккомпанировали скрипкам, покачиваясь в такт.
Особенно поразил дуэт во втором акте: когда эльф коснулся руки дриады, корни под ногами артистов расцвели огненными маками. Каждый цветок взрывался искрами, рисуя в воздухе древние руны любви. Даже Ричард, обычно невозмутимый, слегка наклонился вперед, когда дриада превращала свои ветви-руки в обычную человеческую плоть – актриса буквально сбрасывала с пальцев деревянные накладки под завывания виолончелей.
В антракте я заметила механизм за кулисами – актеры в черных камзолах крутили рычаги, заставляя искусственную реку менять русло. Вода светилась фосфоресцирующим синим, имитируя магический поток из легенд.
– И как тебе опера? – спросил Ричард по окончании последнего акта.
Зал взорвался аплодисментами.
Я же честно ответила:
– Магия спасла сюжет. Было зрелищно. Но и только.
Ричард фыркнул.
– Ты привередничаешь.
– Возможно, – пожала я плечами, поднимаясь с дивана. – Видимо, это не мой вид искусства. Я как-то больше танцы люблю.
– Я запомню, – кивнул Ричард. – В следующий раз приглашу тебя на балет.
У меня язык чесался уточнить, откуда такая уверенность, что этот следующий раз состоится.
Но я решила не портить довольно неплохой вечер выяснением отношений и промолчала.
Ричард открыл портал прямо из ложи. Миг – и вот уже мы оба в холле замка, на этот раз – моего.
– Буду рад увидеть тебя снова, – улыбка Ричарда манила и обещала немыслимые блага.
Но я еще помнила те ночи, полные бессмысленных ожиданий, и потому сама улыбнулась искусственно, так, как улыбаются дальним приятелям, которых давно не видели.
На этой двусмысленной ноте мы и расстались. Ричард ушел порталом домой, я отправилась в свою спальню. Опера оперой, но повседневные дела никто не отменял.
Переодевшись в ночную рубашку с помощью вызванной служанки, я завалилась спать. Снились мне эльфы и дриады, пытавшиеся найти свою пару среди густых лесов. Сон начался с перламутровых деревьев из оперы, но их кора быстро растрескалась, обнажив под собой проволочные каркасы. Воздух гудел, как разряженный улей, а под ногами хлюпала не то вода, не то жидкий свет – липкий и холодный. Я бежала по лесу, цепляясь за лианы, которые превращались в серебряные шнурки от одежды Ричарда. Где-то впереди звучал его смех, но каждый поворот дороги приводил к дриадам: они сидели на камнях, обнимая колени, а их слезы прорастали в землю ядовитыми грибами с глазами на шляпках.
Одна дриада протянула мне ветвь-руку, усыпанную бирюзовыми ягодами. «Он в корнях», – прошептала она, но когда я наклонилась, из-под мха высунулись когтистые пальцы декоратора из театра. Я рванула прочь, спотыкаясь о говорящие камни, которые бубнили: «Ты опоздала, опоздала, опоздала…»
Вдруг лес расступился, открыв поляну с вращающимся дубом из оперы. На ветвях вместо листьев висели театральные билеты, а Ричард стоял спиной, разговаривая с собственной тенью. Я крикнула его имя, но из горла вырвалась лишь стая светлячков, осветивших надпись на коре: «Ложа для избранных – вход воспрещен».
Проснулась я с ощущением, что час продираюсь через паутину. Подушка лежала на полу, простыни спутались в узел. А у меня самой было настроение: «Всех убью, одна останусь».
– Приснится же такая чушь, – проворчала я, поднимаясь с постели и потягиваясь. Мышцы болели, как будто по ним проехал как минимум каток, как максимум – танк. – Чтоб я еще раз сходила на местную оперу!
Вспомнив грибы с глазами на шляпках, я вздрогнула. Фантазия у меня, конечно, бурная. Хорошо, что не буйная. Интересно, тут, в этом мире, есть клиники для душевнобольных? Или их просто запирают в собственных комнатах на веки вечные? Боги, ну вот о чем я думаю?! У меня ни замок, ни имение целиком к зиме не подготовлены, а в голову всякая чушь лезет!
Вызвав служанку, я отправилась мыться. Сейчас приведу себя в порядок, переоденусь, позавтракаю, пообщаюсь с управляющим или экономкой, узнаю, как продвигается подготовка к зиме, в общем, делом займусь. И забуду об этих грибах с глазами! Глава 30
Сразу после завтрака приехал Дирк, с докладом. Мы уселись с ним в гостиной на первом этаже, друг напротив друга.
– С посевной закончили, вашсиятельство, ежели дожди с градом не побьют и не потопят посевы-то, то зимой проблем не будет, – Дирк перекладывал потрепанную тетрадь с записями с колена на колено, оставляя грязные отпечатки на обивке кресла. – Фрукты с ягодами вроде тоже завязались, да вот в Рыжей Слободе гусеницы объели половину яблонь – травницу позвали, пусть отваром полыни брызгает. – Он потянулся за кувшином с водой, хлебнул глоток, оставив мокрый след на рукаве. – Колодцы-то мы почистили, да в Заречье сруб новый ставили – бревна подгнили, еле устоял. А в Нижних Холмах опять скотина хворает – три коровы с кровью кашляют, знахарь говорит, что от плесени в сене. – Дирк перелистнул страницу, сверяясь со списком. – В лесах капканы появились. Браконьеры шалят, ловят лис на шубы да волчат для травли. Ну ничего, и на них управу найдем. Да еще мост через реку Висар рухнул – телеги с зерном объезжают через болото, колеса тонут. – Он почесал щетину на подбородке. – В кузнице мехи сломались – кузнец клянчит деньги на кожу новую. А в амбаре у старосты в ближней деревне крыша течет – мешки с мукой промокли, придется сушить.
Я слушала Дирка, перебирая перья на столе – одно сломано пополам, остальные вроде нормальные, пригодны для письма.
Когда доклад был окончен, я начала отдавать распоряжения, стараясь помнить, что здесь, в этом имении, я едва ли не богиня для своих людей.
– Колодец в Заречье – заменить бревна на дубовые. В амбаре крышу латать сегодня же. Возьми плотников из города, пусть заплатят им из казны. А мешки с мукой… Сушить на чердаке, но если хоть один заплесневеет – староста будет месить тесто сам. Босиком.
Дирк фыркнул, старательно пряча улыбку.
– Гусеницы в Рыжей Слободе… Пусть травница берет полынь из нашего сада. И скажи старосте – если через неделю яблоки будут в дырах, отдам все ему, в качестве корма на зиму.
Дирк кивнул, записывая мои распоряжения корявым почерком на полях тетради.
– Коров с кровью изолировать. Отправь туда Стива, замкового лекаря. Пусть их лечит. Мост через Висар… – я потянулась к карте уезда, тыкая пальцем в пересохшее русло. – Восстановить к полнолунию. Браконьеров ловить ночью – поставь капканы на их же тропах. Пусть сами попадаются.
Дирк поднял бровь, но промолчал. Его сапог нервно постукивал по ножке стула.
– Кузнецу дать кожу, но пусть в счет будущих работ. И проверь, чтобы не спьяну сжег, как в прошлый раз.
Я откинулась в кресле, глядя, как пылинки танцуют в луче света. Голова гудела, будто в неё вбили гвоздь с отчетом о расходах.
– Это все? Да? Тогда иди. И чтобы к вечеру старосты прислали подтверждение, что всё поняли.
Когда Дирк ушел, я уткнулась лбом в холодный стол. Хозяйство – как гиря на шее. Вроде и польза от него немалая, но так и норовит пониже утянуть.
Вздохнув, я поднялась из своего кресла, вышла на улицу, на порог, вдохнула весенне-летний воздух. Погода радовала теплом, можно было в одном и том же наряде показываться как в замке, так и вне его стен. Где-то за амбаром кудахтали куры, споря из-за червяка.
С экономкой я беседовала уже после обеда. Сначала подкрепилась, отдохнула от утренней встречи с управляющим и только потом вызвала к себе ниссу Эмму.
– Ваше сиятельство, лекарь просит отдельный флигель для своих опытов, – доложила она, усевшись в то же кресло, в котором утром сидел Дирк. Затем аккуратно поправила чепец, с которого свисала нитка от вышитого цветка. Ее перо скрипело по пергаменту, оставляя кляксы на краю листа. – Уверяет, что не может приготовить ту или иную настойку, потому что боится потравить обитателей замка.
– А самого себя он потравить не боится? – проворчала я раздраженно. – Как он себе это представляет? Где мы этот флигель построим? Перед замком не так уж много свободного места. Если хочет прям срочно место для опытов, пусть оборудует старый сарай на заднем дворе. Средства для утепления я выделю. И в том сарае свои опыты тогда проводит. Только пусть повесит магические амулеты, чтобы защитить нас всех от ядовитых испарений. И скажите ему, – добавила я, глядя, как воробьи дерутся за крошки у порога, – если взорвет сарай, следующий кабинет ему устрою в голубятне.
Эмма кивнула, записывая. Ее перо оставляло жирные чернильные пятна – видимо, перочинный нож затупился, а точить некогда.
– Пусть плотники выбросят хлам и заделают дыры в крыше, – добавила я. – Поставить железную печь с трубой через стену. А полы… Выстелить новыми досками, но пусть Стив сам оплатит смолу для пропитки, если боится плесени.
Покончив с одним вопросом, перешли к другому. Затем – к третьему. Освободилась я уже перед самым ужином. Поела у себя в спальне и завалилась спать.
Снились мне Эмма, Стив и куры, спорившие, чья очередь жить в сарае.
Стив, в три раза выше обычного, тыкал костяшками пальцев в чертеж сарая, висевший в воздухе. Его борода была заплетена в косички с подвешенными склянками, из которых капала фиолетовая жидкость. Каждая капля превращалась в крошечную курицу, чирикающую: «Мое место! Мое!»