Куры-гиганты, в вязаных жилетках и с моноклями, расхаживали между ними. Одна, с рыжими перьями и тростью, клевала карту уезда на стене, выкрикивая: «Здесь – зернохранилище! Здесь – гнездо!» Другая, в шляпке с цветком, топтала травы Стива, превращая их в конфетти.
Эмма вдруг заговорила голосом Дирка: «Куры платят аренду яйцами!» Стив фыркнул, и из его трубки повалил дым в форме амулетов. Куры начали нести яйца с надписями «СРОЧНО» и «ПОТОМ», подкатывая их к моим ногам.
Я попыталась вмешаться, но ноги приросли к полу, ставшему вдруг липким от меда. Эмма махнула пергаментом, и сарай начал вращаться, сбрасывая склянки в лужу светящегося зелья.
Проснулась я утром, с тяжелой головой, как будто после сильного похмелья.
Глава 31
До обеда я приходила в себя, параллельно раздумывая над вопросом: что бы такое попросить у Стива, какую особенную настойку, чтобы не видеть подобные «живые» сны. Уж больно активным было мое воображение. А самое главное – эти сны оставляли последствия, которые сказывались на моем здоровье.
Так ничего и не придумав, я уже собиралась спускаться к обеду, когда служанка сообщила, что ко мне пожаловали гости – матушка с какой-то дамой, как выразилась служанка.
Я недоуменно моргнула. Ни одну, и ни вторую я в гости не ждала. И почему «какая-то дама»? Дальняя родственница, что ли? Или матушка опять решила меня просватать и появилась в замке с кем-то из своих старинных подруг?
Оказалось, второе. Я спустилась в холл в домашнем платье, решив не переодеваться, так как не ждала гостей. Ну и сразу же попала в цепкие объятия матушки. В отличие от меня, она была одета нарядно: оборки на платье и золотое колье это подтверждали.
– Здравствуй, детка, – излишне громко и совершенно наигранно воскликнула матушка. – Позволь представить тебе мою старинную подругу, графиню Жизель горт Арнакарскую. Она вчера прибыла из столицы и горит желанием с тобой познакомиться.
Графиня стояла как монумент: её строгое платье цвета воронова крыла контрастировало с вычурными рюшами матушкиного наряда. Ткань казалась тяжелой и дорогой – бархат с тончайшей вышивкой серебряными нитями по краям рукавов и воротника. Серебряные застежки на корсете блестели тускло, словно их давно не чистили или они покрылись тонким слоем пыли времени. Ее руки были аккуратно сложены перед собой в замок перчатками из серой кожи – гладкими и безупречно чистыми.
Графиня держалась прямо, словно статуя: лицо было строгое и холодное, глаза – темные и проницательные. Взгляд скользил по комнате без особого интереса или улыбки; казалось, она привыкла к тому, что все вокруг должно ей подчиняться.
– Добро пожаловать в замок Оргарон, – произнесла я заученную фразу, не желаю видеть здесь ни одну из гостий.
Если графиня прибыла из столицы, значит, успела увидеть меня на балу. Иначе не смогла бы так быстро собраться и навести мосты с моей матушкой. И тогда возникает вопрос: что ей от меня понадобилось? Она и правда считает бездетную вдову хорошей партией кому-то из своей родни мужского пола? Или у нее просто закончились сплетни?
Жаль, в лицо ничего подобного не спросишь – не поймут, оскорбятся. Как же, грубейшее нарушение этикета. И потому все, что мне оставалось, – это пригласить матушку и ее подругу к столу – разделить со мной трапезу. Думаю, на это и был расчет с их стороны.
Мы расположились за аккуратно сервированным столом в просторном обеденном зале, где солнечный свет мягко струился через легкие льняные шторы. Фарфоровые тарелки с позолоченным ободком, идеально гладкие, без единого скола, отражали блики от хрустального графина с вишнёвым морсом. Первое блюдо – наваристый суп с душистыми травами – подали в неглубоких супницах, а к баранине с грибами принесли столовые ножи с резными ручками из орехового дерева.
Гостья, отрезав аккуратный кусочек мяса, продолжила разговор, слегка наклонив голову в мою сторону. Её движения были размеренными, словно каждое слово она взвешивала перед тем, как произнести. Я, в свою очередь, взяла серебряную вилку и поднесла к губам маринованный гриб, стараясь сохранить нейтральное выражение лица. Матушка, сидевшая напротив, перебирала край скатерти пальцами, её взгляд скользил между мной и графиней.
– Нисса Ариса, вы великолепно танцуете, – снизошла ко мне гостья, прожевав кусок баранины, запеченный с грибами. – Уверена, все придворные на балу наблюдали за вами с удовольствием.
– Благодарю, ваша светлость. На таком балу я с радостью потанцевала бы еще. Все было просто потрясающе.
– О да. Его величество устраивает чудесные праздники, – подтвердила графиня.
Матушка с любопытством наблюдала за нашим диалогом и молчала. И я была только рада этому. Мне бы разгадать намерения гостьи. Хотя что тут разгадывать. Наверняка ищет будущую невестку.
И графиня подтвердила мои подозрения, уточнив:
– Вы давно носите траур, нисса Ариса?
– Несколько недель, – обтекаемо ответила я. И пусть гадает, сколько конкретно недель, и можно ли уже ко мне засылать сватов.
На самом деле, раз уж я показалась на балу и даже вышла на паркет, то снова могу считаться невестой.
– Вы не скучаете здесь, в своем имении? – продолжила импровизированный допрос графиня. Она отпила из бокала, оставив на стекле едва заметный отпечаток помады. – В столице столько возможностей для светских раутов. В провинции же совершенно нечем заняться!
– Я не люблю шум и суету крупных городов, – я сдержала желание пожать плечами.
– Вы еще так молоды. У вас вся жизнь впереди. Неужели вы не задумывались над повторным замужеством?
И смотрит, не отрываясь, словно пытается на моем лице прочесть все, что я думаю о повторных браках.
– Задумывалась, – кивнула я. – Но не раньше следующего года. Мне нужно прийти в себя после потери мужа.
– Да, конечно, – поспешно согласилась графиня. – Смерть – это так ужасно!
Я промолчала, не видя смысла поддакивать и развивать эту тему.
За окном, в отдалении, мелькнула фигура садовника, подрезающего кусты роз. Я сосредоточилась на этом движении, пока графиня переводила разговор на предстоящие свадьбы при дворе. Её вопросы о моих планах терялись в лёгком звоне ложек о тарелки и шелесте льняных салфеток.
Тем временем графиня с матушкой начали обсуждать последние столичные сплетни – кто куда уехал на лето, кто кого недавно видел или кто из дворянских семей готовится к очередному балу или свадьбе. Разговор свернул в нейтральное русло.
Я сидела за столом и с нетерпением ждала, когда же незваные гости наедятся и решат покинуть мой замок. Ну и оставят меня в покое заодно.
Когда подали десерт – воздушные миндальные пирожные на фарфоровом блюде с синим узором, – беседа окончательно перешла к обсуждению отъездов знакомых на летние резиденции. Я кивала в нужных местах, прикидывая, сколько времени займёт прощальный чайный ритуал. Гостья, доев последний кусочек, отодвинула тарелку с едва слышным стуком, и я мысленно отсчитала шаги до главных ворот, которые ей предстояло миновать перед отъездом.
Глава 32
Ричард вспомнил обо мне на третий день после оперы. Пришел порталом, приказал служанке доложить о воем появлении. И вообще, вел себя, как столичный сноб, коим он, впрочем, и являлся.
– Вся столица только и говорит, что о тебе, – сообщил он, усевшись в кресло в гостиной. Затем положил трость с волчьим набалдашником на колени, поправив перчатку с вытертым швом на указательном пальце. – Если бы знали твой адрес, уже выстроились бы в очередь перед твоим замком.
Я сидела в кресле напротив.
– Ты считаешь, мне должна польстить очередь из лощеных бездельников? – поставила я брови домиком.
Ричард хмыкнул. Пальцы привычно постукивали по волчьей голове трости.
– Ты всегда была излишне прямолинейна. Увы и ах, без знакомства с этими бездельниками в столице не выжить.
– А кто сказал, что я собираюсь там жить?
– То есть ты отказываешься выходить за меня замуж? – и улыбка хитрого лиса на губах.
– Это манипуляции, не достойные дворянина, – саркастически просветила я его.
– Ничего, я справлюсь с данным обвинением.
Да кто бы сомневался. Вы, ваше сиятельство, готовы справиться со всем, что принесет вам пользу в настоящем или будущем.
За окном послышался скрип колёс – возница подгонял лошадей, везущих телегу с дровами к складу.
– Ты пришел сюда, чтобы сказать мне об этом?
– Тебе так не понравилась опера?
– А при чем тут она?
Мы перебрасывались репликами, словно шариками в пинг-понге. Ричард был излишне уверен в себе и собственной неотразимости. Я раздумывала над тратами перед приходом зимы. Мы были словно из двух параллельных миров, которые никак не могли пересечься.
– Кстати, о гостях. Ко мне уже пожаловала одна дама, наводила справки о моем благосостоянии. Видимо, хочет пристроить сына, – сообщила я Ричарду, резко сменив тему.
Он напрягся, будто почувствовав, что желанная добыча вот-вот ускользнет из его рук.
– То есть твой адрес уже узнали? От кого?
– В данном случае – от моей матери. Они с той дамой – подруги. Якобы.
– И как же зовут ту даму?
Он что, уверен, что я блефую? Наивный.
– Графиня Жизель горт Арнакарская.
Ричард нахмурился – густые брови сошлись у переносицы.
– Я слышал о ней, но лично не знаком. Говорят, у нее приличные охотничьи угодья в этих краях и несколько неженатых сыновей и племянников. Не думал, что она знакома с твоей матушкой.
– Я тоже. До недавнего времени.
Ричард взял со стола серебряную подкову, служившую пресс-папье, покрутил её в руках, словно оценивая вес.
– И как она тебе в роли будущей свекрови?
– Пока не знаю. Мы с ней виделись только раз. Сложно составить впечатление о человеке после единственной встречи.
Ричард задумчиво кивнул, будто разговаривал сам с собой. Его взгляд задержался на моих записях, лежавших на столе, – столбцах цифр и пометках о закупках зерна. Казалось, он пытался сопоставить хозяйственные расчёты с тем образом, который рисовал себе в голове.