Разговор вскоре зашел в тупик. Нам обоим было о чем подумать. Я порадовалась, когда портал за Ричардом захлопнулся, и вернулась в свою спальню. Ужин был ещё не скоро. Я опустилась в кресло у окна, подтянув ноги под мягкий плед. За стеклом медленно гасли последние оттенки заката: сизые тени ползли по дорожкам, сливая кроны деревьев в сплошную чёрную массу. Где-то вдалеке мерно позвякивал колокольчик на шее коровы, возвращавшейся с пастбища. Я смотрела, как темнота окутывает пространство за окном, и вспоминала приказ императора поскорей найти себе мужа. Лортас Мудрый повелевал снова обзавестись семьей. «Обзавестись семьёй». Формулировка звучала как приказ о закупке скота или ремонте амбара. Ричард… технически он подходил. Знатен, богат, знаком с юности. Да и чувства – тот самый уголёк в пепле, что ещё тлел под слоем обиды. Но именно обида и выстраивала чёткую цепь сомнений:
Ненадёжность. История с "амулетом переноса" – удобная отговорка. А если в разгар зимы, когда замок отрезают снега, он вдруг "выйдет из строя" снова? Оставить меня одну с долгами, беременной или с младенцем на руках? Для него это было бы досадной помехой, для меня – катастрофой. Его легкомыслие – не недостаток, а, возможно, фамильная черта.
Расчётливость. Его визит через три дня после оперы – не порыв души. Он явился, когда столичные сплетни достигли нужного градуса, а моя "ценность" подскочила. Женитьба на богатой вдове с имением, да ещё и замеченной императором? Идеальная партия для карьериста. Его интерес ко мне сейчас – холодный расчёт, приправленный старой привычкой.
Несовместимость. Его стихия – интриги, балы, блистательный холод столицы. Моя – тишина библиотек, учёт запасов в погребах, запах мокрой земли после дождя в саду. Он говорил о "выживании" в свете, я – о выживании имения. Мы разговаривали на разных языках, а брак – это не переводчик, а ежедневный труд. Ричард не готов пачкать руки о реальность.
Гордость. Допустить его обратно – значит признать, что его прошлый поступок можно простить. Что я готова быть запасным вариантом, который терпит, пока его не отбросят в сторону снова. Моё самолюбие, израненное его бегством, восставало против такой роли. Быть "удобной" – унизительно.
Я потянулась к столику, взяла гладкий речной камень-пресс-папье, перекатывая его холодную поверхность в ладони. За окном окончательно стемнело, лишь окна кухни в дальнем крыле желтели тусклыми квадратами. Слуги готовили ужин – доносился приглушённый стук посуды. Практичный ум напоминал: нужно проверить отчёты управляющего по заготовке сена, обсудить с кузнецом ремонт плугов. Реальность, в отличие от Ричарда, требовала не романтики, а конкретных действий. И в этой реальности место для него было… сомнительным. Очень сомнительным.
Глава 33
Последующие дни прошли в размеренном ритме хозяйственных забот. Я углубилась в подготовку к зиме, отодвинув мысли о женихах и императорских указах подальше. Утро начиналось с совета с экономкой ниссой Эммой: мы сверяли списки закупленного зерна, сена, солений и вяленого мяса, скрипели перьями, подсчитывая расходы на дрова – их заготовка была в самом разгаре. Я постоянно думала о том, где взять средства на свои глобальные планы, и один раз даже посетила деревни. Мне надо было пообщаться с кузнецами. Замковый кузнец, могучий Горин, действительно предпочитал решать свои вопросы через ниссу Эмму. Его мир – это наковальня в просторной замковой кузнице, заказы на подковы, ремонт плугов для ближних полей и оружия для охраны.
А вот деревенские… Их у меня было двое. На все деревни, да. Конечно, маловато для крестьян. Но что поделать, издревле и мельницы, и кузницы ставили в самых оживленных районах. А деревни у меня были заселены лишь частично. Потому и имелись только две кузни, в двух самых «богатых» деревнях. И работавшие там кузнецы обсуждали свои проблемы с управляющим. Он же и сообщил мне, что надо бы этим летом потратиться и на оборудование, и на сами кузни – утеплить их. Новые молоты, по просьбам кузнецов, уже были куплены. Но оставались другие проблемы. И потому в один из дней мы с Дирком порталом перенеслись в те самые места с кузницами.
В одной из деревень кузницу было видно издалека по струйке дыма из кривой глиняной трубы. Кузнец Родик, коренастый мужчина с обожженными предплечьями, вытер руки о кожаный фартук и вышел навстречу, сняв шапку. Внутри пахло гарью, металлом и потом. Жар от горна был ощутим даже у входа.
– Доброго денечка, вашсиятельство, – прогудел он. Выслушал вопрос и своих нуждах и продолжил. – Молот – дело хорошее, спору нет. Только вот горн… Кирпичи старые, трещат. Тепло уходит зря. Зимой дуть надо сильнее, угля уходит в разы больше, а жар все равно не тот. Да и самому холодно стоять у такой щели. Ну и крыша тоже, – добавил он, указывая вверх, на потемневшие от копоти стропила. – Дырявится потихоньку. Дождь зальет горн – беда. Зимой снегом навалит – и того хуже. Укрепить бы да новым железом подлатать.
Я покивала, показывая, что услышала пожелания.
В другой деревне история повторилась с вариациями. Местный кузнец, молодцеватый Никос, пожаловался не только на ветхость горна и протекающую крышу, но и на наковальню:
– Старая она стала, вашсиятельство, лицо (рабочая поверхность) почти сработалось, неровная стала. Мелкую работу делать – ювелирничать приходится. Тоже бы заменить не мешало, да уж очень дорого железо нынче…
Пока Никос говорил, я осмотрела кузницу. Пол был утоптанный, глиняный, но в углах уже виднелись лужицы от последнего дождя. Инструменты висели аккуратно, но многие рукояти были перемотаны тряпками, а клещи – переклепаны не раз. Ядро работы они выполняли, но все дышало износом и требовало вложений.
– Утеплить, отремонтировать горны, починить крыши, – резюмировала я, когда мы вернулись порталом в замок. Дирк кивнул, делая пометки в своей потрепанной книжке. – И наковальню Никосу, видимо, тоже. Плюс запас угля на зиму придется увеличить, если горны не держат жар. И это только кузницы. А еще мельница ждет ремонта крыльев, мосты через ручьи подгнили…
Список необходимых трат, не суливший легкой зимы, выстраивался в голове. Деньги от проданного урожая прошлого года таяли на глазах. А до нового – далеко. Две скромные кузницы в полупустых деревнях оказались источником неожиданно больших забот.
На следующий день после общения с кузнецами ко мне прилетел магический вестник. Графиня Жизель горт Арнакарская приглашала меня на званый вечер в честь дня рождения своего малолетнего внука. Просто повод, чтобы познакомить меня с тем из холостых сыновей, которого просто обязательно надо женить. Как можно скорей, угу. Видимо, меня все же посчитали достойной парой молодому столичному аристократу.
Я согласилась. Отправила своего вестника с уверениями, что обязательно прибуду на вечер. Не сказать, что мне так уж сильно хотелось общаться с незнакомыми людьми. Скорее, я надеялась, что слухи о моем появлении в гостиной Жизель дойдут до Ричарда. Ну и заставят его поревновать хоть немного.
Вот такая вот небольшая месть своему бывшему, в чисто женском стиле.
К вечеру я особо не готовилась. Платье выбрала из гардероба прошлого сезона: глубокий сизый шелк без лишних рюшей и драпировок, с высоким воротником и длинными рукавами. Цвет напоминал вечерний туман над моими полями – ничем не примечательный, но свой. Служанка помогла с макияжем: легкая пудра, чтобы скрыть усталость от хлопот, чуть румян на скулы для живости, и прозрачный блеск на губы вместо помады. Волосы, темные и прямые, уложили в тугую, гладкую косу, обвитую вокруг головы наподобие короны, без единой непослушной прядки. Ни диадемы, ни брошей – только мои серебряные сережки-гвоздики. Скромно, достойно вдовы, но без претензий на столичный шик.
Ровно в назначенный час я активировала портальное кольцо. Пространство сжалось, и я ступила из прохлады моего замка на освещенную факелами площадку перед особняком Жизель горт Арнакарской в столице.
Особняк впечатлял. Не замок, но мощное здание из светлого камня, вероятно, добытого в её же угодьях. Высокие стрельчатые окна горели теплым светом, отражая движение гостей внутри. Широкие ступени вели к массивным дубовым дверям с бронзовыми молотками в виде гончих псов. По обеим сторонам парадного входа в каменных нишах стояли магические светильники – не пламя, а застывшие сгустки холодного, белого света, отбрасывавшие резкие тени. От ворот тянулась аллея, вымощенная гладким, темным камнем, обрамленная аккуратно подстриженными кустами самшита. Чувствовался запах дорогих духов, смешанный с ароматом вечнозеленых растений в кадках и легким флером магических разрядов от порталов других прибывающих гостей.
Я поправила складки своего неброского платья, ощущая контраст между его простотой и явной роскошью места. Моя цель здесь была не блистать, а быть замеченной нужными людьми. Или одним конкретным человеком. Ступив на холодный камень ступеней, я приготовилась к игре в светских бабочек, держа в уме образ Ричарда и надеясь, что слухи об этом визите заставят его хоть чуть-чуть поморщиться. Мелочь, но приятная. Двери распахнулись, впуская волну теплого воздуха, музыки и гомона голосов. Время вступать в паутину столичных интриг.
Глава 34
Графиня Жизель горт Арнакарская решила показать всем гостям, насколько богата и влиятельна. Дом был обставлен «дорого-богато», как сказали бы на Земле.
Золото было везде. На рамах огромных зеркал, отражавших свет сотен свечей в хрустальных люстрах. На ножках тяжеловесных кресел и диванов, обитых бархатом цвета спелой сливы. На лепнине, покрывавшей потолок сложными, но лишенными изящества узорами. Даже ручки дверей были массивными золочеными шаровидными набалдашниками.
Столы были выточены из черного эбонита, инкрустированного перламутром в виде неестественно пышных цветов. На них стояли вазы из молочно-белого нефрита и темно-красного сердолика, явно привезенные из экзотических краев. Пол был выложен мраморными плитами холодных, контрастных оттенков – белоснеж