– Один из вас и есть этот четвертый, – бормотал инспектор себе под нос. – Не потому ли Боксера заставили замолчать? Было ли бедолаге что-то известно наверняка?..
А в мозгу продолжала стучать мысль: «Господи милостивый, ведь этим четвертым не может быть Гарри Роулинс?»
Еще Резника очень смущали деньги, раскиданные по квартире Боксера. Да, верзила хвастался всем и каждому, что Гарри Роулинс снова взял его на работу и выдал аванс. Но почему тот бандит, что разгромил жилище Дэвиса и едва не прикончил Фран, оставил деньги нетронутыми? Потому что, судя по всему, деньги его не интересовали. Его целью было что-то очень конкретное. Не рассчитывал ли он найти у Боксера тетради Гарри?
И еще одна интересная деталь привлекла внимание Резника: человек, который увел с собой Боксера, тщательно вымыл и вытер одну чашку – несомненно, ту самую, которой пользовался. Кроме этой чашки, в квартире не было ни единого чистого предмета посуды. То есть этот таинственный гость был близок с Боксером настолько, что бедолага с радостью согласился выпить с ним и отправиться на ночь глядя в клуб.
– Осторожные негодяи не осторожничают без причины, – напомнил себе Резник. Он прошел вдоль стены к портретам трех погибших грабителей и уставился на лицо Гарри Роулинса, самого осторожного из всех известных ему негодяев. – Это был ты, Роулинс?
Резник не думал, что Роулинс мог быть таинственным собутыльником Боксера, или кровожадным безумцем, избившим Фран, или водителем-убийцей. Если он и в самом деле жив, то не будет действовать открыто. Зато может заплатить кому-то еще… По всем признакам убийство Боксера – дел рук профессионала, а профессионалов Резник знал предостаточно.
Взяв со стола три дротика, Резник прицелился и метнул один в фотографии. Дротик отскочил от стены и рикошетом чуть не попал в самого инспектора. Тогда Резник сделал более сильный бросок. На этот раз дротик впился в стену прямо над фото Терри Миллера. Инспектор улыбнулся, налил себе еще виски и выпил спиртное одним залпом.
Фуллер, пришедший на работу пораньше, увидел свет в кабинете Резника и, поскольку больше в участке никого не было, решил вылить на инспектора свое недовольство отменой выходных. Они с женой собирались в гости, и сержант вовсе не желал отказываться от этих планов только потому, что Резник старается спасти свою безнадежно испорченную карьеру. Шагая к кабинету начальника, Фуллер заставил себя дышать глубже и медленнее, чтобы постараться быть вежливым и не вывалить все свое негодование сразу.
Фуллер постучался и, когда Резник рявкнул: «Входите!», шагнул в неопрятный кабинет. Инспектор сидел перед тремя портретами на стене и целился в один из них дротиком. При виде сержанта он швырнул дротик ему под ноги.
– Если ты не намерен сказать мне что-то хорошее, то лучше вообще не открывай рот! – прорычал инспектор.
– Я насчет выходных, сэр. У меня были планы.
Резник развел руки:
– И у меня.
– Я сорок восемь часов без сна! – Фуллеру надоело, что с ним обращаются как с мальчиком на побегушках.
– Как и все мы, – ответил Резник. – Но скоро наши старания будут вознаграждены.
– Неужели? – не сдержал сарказма Фуллер, считавший дело безнадежным.
– Вот смотри, – сказал Резник, игнорируя его тон. – Роулинс использовал в налете четверых, так? Нам известно, где находятся трое из них. – Инспектор указал на фотоснимки Роулинса, Миллера и Пирелли. – Но личность четвертого оставалась для нас загадкой… до прошлой ночи. – Резник поднялся и зашагал взад-вперед, размышляя на ходу. – Появляется слух, будто Боксеру привалило денег, и Гнилозубый предполагает, что сами тетради Роулинса или информация об их местоположении также могут быть у Дэвиса. Потом Боксера находят в проулке, куда его заманил какой-то знакомый и где его задавил насмерть профессиональный убийца. Спустя двадцать четыре часа мы не находим на кружках в его комнате никаких отпечатков пальцев, а его квартирная хозяйка кем-то страшно запугана и избита. Кроме нее, у нас никого нет, Фуллер. Поэтому завтра с самого утра она должна быть в участке. Будет сидеть здесь, пока не скажет, кто ее изуродовал.
Фуллер хранил на лице безразличное, бессмысленное выражение, но под ним скрывалось внимание – Резник знал это.
– Вы думаете, это был четвертый грабитель, – медленно произнес сержант.
– Вот теперь ты начал соображать, сынок. – Резник чуть не расплылся в улыбке. – Вот теперь до тебя доходит. – Инспектор снова сел за стол, взял дротик, прицелился и вонзил его Гарри Роулинсу прямо в лоб.
Фуллер постоял несколько секунд, переводя взгляд с дротика в стене на инспектора и обратно, переступил с ноги на ногу. Похоже, в рассуждениях толстяка есть здравое зерно, но признать это вслух Фуллер не согласился бы даже под дулом пистолета.
– Как насчет пропустить пару пинт? Думаю, мы заслужили их.
Со стороны Резника это была попытка навести мосты. Платить, разумеется, должен был Фуллер. Есть только один человек, которому Резник купил пинту, и это Элис. Причем попросила она джин с тоником. Но пиво выпила, чтобы не обидеть начальника.
Фуллер развернулся к выходу.
– Сейчас пять утра… сэр, – сказал он.
– Эй! – крикнул ему в спину Резник. – Усталость – не повод быть плохим копом. Скажи остальным, когда явятся, пусть напишут отчеты о наблюдении и заполнят эту папку как положено.
Фуллер сделал глубокий вдох:
– Старший инспектор Сондерс снял наблюдение за домом Роулинсов. – Как он и ожидал, лицо Резника медленно покрылось краской. – Это был один из пунктов, которые он хотел обсудить с вами вчера. На том совещании, куда вы так и не пришли.
– Оно возобновляется! – прошипел Резник. – Слышишь, Фуллер? Наблюдение возобновляется прямо с этой минуты!
Фуллер кивнул, слишком усталый и слишком раздраженный, чтобы спорить. Он вышел из кабинета инспектора, прикрыв за собой дверь.
Резник остался один, взбудораженный последними вестями. После бессонной ночи нервы были ни к черту, но дело не только в этом. Он вдруг понял, что уже и не помнит, когда в последний раз слышал: «Шеф, не хочешь опрокинуть рюмашку?» До его отстранения после лживой статейки в газетах никто не уходил из участка, не перекинувшись с Резником парой слов. А нынче на инспектора всем наплевать, и после переезда в стеклянный флигель станет только хуже. И черт побери, как посмел Сондерс отменить слежку в его, Резника, деле, а никто из его команды и слова не сказал начальству?!
Инспектору вдруг стало бесконечно одиноко. Брак его давно превратился в формальность. Жена почти не разговаривала с ним – не то что разделяла постель. Уже много месяцев Резник ночевал в кладовке, потому что поздно приходил с работы и рано уходил, – по крайней мере, так он себе это объяснял. Но на самом деле ему было просто невыносимо лежать рядом с женщиной, которая не испытывала к своему мужу никаких чувств. Потому он и прятался в кладовке. Так легче.
Усталость настигла его, когда Резник медленно двинулся к двери. Бросив напоследок взгляд на фотографии трех погибших преступников, инспектор направился в ближайшее кафе – позавтракать наедине с самим собой.
Глава 17
Колеса взрывали гальку с песком на дорожке и оставляли глубокие следы, пока мотоциклист делал крутые развороты с пробуксовкой, наслаждаясь свободой движения и возможностью по-настоящему проверить, на что способна эта мощная машина. Когда мотоцикл резко затормозил, с дорожки взметнулась крутая волна гравия.
Внизу простирался чудесный берег. На многие мили в обе стороны – почти ничего и никого, и это ровно то, что надо. Белла сняла шлем и, не слезая с мотоцикла Бриолина, принялась наслаждаться пейзажем. Сутенер недавно угодил на полгода в тюрьму за торговлю наркотиками. Он попросил Беллу время от времени запускать двигатель на его мотоцикле для поддержания систем в рабочем состоянии. Конечно, он имел в виду, что нужно раз в три-четыре недели завести мотор – но какого черта! Мотоцикл обалденный, а Бриолин просрочил выплаты, и мотоцикл у сутенера отберут еще до того, как он выйдет из тюрьмы. Так почему бы не попользоваться этим красавчиком, пока не явились судебные приставы и не конфисковали его?
Несясь по пустынным из-за столь раннего часа улицам в черном кожаном одеянии, Белла жала на газ и низко пригибалась… Хотя на мотоциклах она ездила много лет, в седле такого мощного зверя сидела впервые. У нее захватывало дух, когда она мчалась по сельским дорожкам, словно профессиональный гонщик.
В Бирлинг-Гэп Белла прибыла первой. На пляже было пустынно. Темнокожая красотка поставила мотоцикл на центральную подножку и пешком спустилась к воде по узкой деревянной лесенке. Начинался прилив. Белла улыбнулась: разумеется, Долли учла и время отлива. Миссис Роулинс всегда все учитывает. На пляже догнивала на боку пара старых рыбацких лодок. А впереди, ярдах в двадцати, стоял ржавый «моррис майнор» – без колес, с вырванными сиденьями и весь покрытый водорослями. И опять Белла заулыбалась – на этот раз при мысли о бестолковых туристах, которые поставили машину на пляже, предвкушая милый пикник, но из-за наступающего прилива оказались в ловушке. Убегать от воды им пришлось по лестнице, ведущей наверх, – той самой, по которой Белла только что спустилась. А местным ребятишкам достаточно тридцати минут на то, чтобы разобрать машину до винтика.
Шагая по пляжу, вдыхая свежий воздух, Белла оценивала их «полигон». Хорошо, что Линда пока не подъехала. Это давало Белле время, чтобы сосредоточиться и без помех подготовить все для тренировки. Линда ведь ни минуты не способна молчать, трещит без умолку о своем любовнике или о том, какая Долли вредная. Белла стала собирать выброшенные на берег ветки, чтобы разметить дистанцию, равную той, которую им придется преодолеть с мешками денег за плечами. Ей хотелось сделать все правильно, а для этого нужно, чтобы ее никто не отвлекал.
К счастью, до приезда Линды схема пробежки от машины инкассаторов до их автомобиля была четко расчерчена на песке. Звук разлетающейся гальки и визг тормозов заставили Беллу поднять голову: на площадке у лестницы припарковался «капри». Темнокожая красотка помахала Линде, которая стала выгружать из багажника мешки и одеяла.