– Ну и как тебе кажется, Долли честна с нами или нет?
Ширли стояла у камина. Ей хотелось спать, а подозрительность Линды начала раздражать.
– Конечно. Я считаю, что она с нами честна, – строго ответила она.
– Мы тут с Беллой поговорили… – начала Линда.
– И выпили, – вставила Ширли.
– Заткнись на минутку, а? Слух, который Долли пустила, насчет ее муженька… И еще эта тема с четвертым человеком, о котором ничего не известно. Вот мы и подумали, а что, если правда и то и другое? Может, Гарри Роулинс в самом деле жив и при этом он и есть тот четвертый человек, который скрылся, оставив наших мужей погибать в огне?
– Что за чушь ты несешь! – воскликнула Ширли.
Это была самая большая нелепость из всех, что она слышала от Линды до сего дня.
– Вдруг от нас просто хотят избавиться – сплавить в этот Рио, и там мы не будем знать ни где деньги, ни где Долли? Что, если этот четвертый человек все еще в городе, прячется где-то поблизости? И что, если он проявится в какой-то момент и заберет нашу добычу себе? Что, если это Гарри, а Долли с ним заодно? Она ведь любит его до смерти, Ширл. Ради него она пойдет на все.
Ширли от негодования раскраснелась. Чтобы не вспылить и не нагрубить, она сжимала кулаки. Никогда она не подумала бы, что люди могут быть столь неблагодарными. А Линда уже давно вскочила на ноги, встала перед Ширли и тыкала в нее пальцем с обкусанным ногтем. Ширли оттолкнула подругу и выпрямилась, расправив плечи. Ровным и негромким голосом она сказала:
– Ты думаешь, что ее горе было фальшивым? Думаешь, тот день в сауне, когда она открыла нам свой план, был частью какой-то другой, очень крупной игры, к которой мы не имели отношения? Гарри мертв! Он погиб так же, как твой Джо и мой Терри. И даже не надейся, что я поддамся на твои уговоры и заподозрю Долли в том, будто ее горе не такое настоящее, как мое. Может, для тебя уже все позади, но для нас – нет!
– Остынь! С чего это ты так разошлась? Ну хорошо, пусть это не Гарри сбежал, но она-то все равно может водить нас за нос. А иначе, почему Долли отказывается сказать, где собирается спрятать наш улов?
– Она же все объяснила! – В широко раскрытых глазах Ширли плясали огоньки ярости. – Если тебя что-то не устраивает, скажи это ей в лицо. Вы с Беллой можете думать что угодно, но я не поверю, будто Долли ведет двойную игру. Она не хотела вести переднюю машину, но поведет. А это самое опасное в нашем деле, а она все равно согласилась взять эту роль на себя, потому что так лучше для всех нас.
Линда упорно гнула свою линию:
– Мы с Беллой…
– «Мы с Беллой, мы с Беллой!» Ты привела к нам Беллу, и теперь вы двое мутите воду в надежде, что я перейду на вашу сторону. Так вот – не перейду. Долли нас ни разу не обманывала, и я, например, не верю, что она нас подведет, во всяком случае не нарочно.
– Ладно-ладно, успокойся, – наконец отступила Линда.
Но Ширли этого было недостаточно. Она не позволит Линде так легко отделаться.
– Нет, не успокоюсь. Ты приходишь ко мне домой пьяная посреди ночи и пытаешься поднять бунт, хотя Долли ничего плохого нам не сделала, наоборот, она заботится о нас. Ты никогда так хорошо не жила, Линда! И к тебе не приходил Тони Фишер! Этот бандит не грозил прижечь твою грудь сигаретой! Своим приходом ты напугала меня, Линда, ты это понимаешь? Ты меня напугала!
Линда знала, что приходить не следовало. Она потянулась к бутылке бренди, чтобы успокоиться.
– Думаю, тебе уже хватит. Иди домой. – Ширли выхватила бутылку у подруги из-под носа.
Обескураженная, Линда понурилась, засунула руки в карманы джинсов и стояла так, словно провинившаяся школьница. Ширли вздохнула, открутила с бутылки пробку и налила маленькую порцию бренди. Линда отошла с бокалом к буфету и стала смотреть на фотографии, аккуратно расставленные на полках. Сделав глоток, она показала на один из портретов:
– Это твоя мама?
Ширли не была расположена вести светские беседы, но, видя, что Линда таким образом пытается загладить вину, пошла навстречу.
– Да. А это мой брат и отец, – примирительным тоном произнесла она.
По лицу Линды потекли слезы. Она стояла спиной к Ширли, и пока не заговорила, та ни о чем таком и не догадывалась.
– Отец бросил нас, когда мне было три, – начала Линда. – Мама отдала меня в приют, и я больше ее не видела. – Она допила бренди. – А ты везучая, Ширл. – Неожиданно вернувшись в свое обычное состояние, Линда ухмыльнулась. – У тебя парень есть?
– Конечно нет, – ответила Ширли, горячо надеясь, что Линда не станет пошлить и отпускать неприличные шуточки, как с ней обычно бывало под градусом, однако подруга вела себя на удивление сдержанно.
– А у меня есть, – поделилась она. – Я не должна с ним встречаться: Долли против. Но он мне нравится, Ширл, по-настоящему нравится. Он нежный. И у него есть будущее – такое, на которое Джо никогда не мог надеяться. У него собственная автомастерская. И он хочет стать гонщиком, – гордо добавила она.
– О господи! – Ширли вдруг вытаращила глаза, будто увидела привидение. Упав на колени, она распахнула нижнюю дверцу буфета, вытащила фотоальбом и стала лихорадочно листать страницы. – Это он, это наверняка он! – повторяла она. – Вот! – Наконец Ширли нашла то, что искала, и, ухватив Линду за руку, усадила рядом с собой на пол, чтобы показать фото, на котором Терри обнимал за плечи человека в спецодежде автомеханика.
– Вот он, Джимми Нанн! – возбужденно сказала Ширли. – Раньше он был профессиональным гонщиком. Мне кажется, четвертым человеком мог быть он, Линда! Терри привел его в команду. И тогда ясно, почему он не упомянут в тетрадях Гарри, и ясно, почему Долли не смогла узнать, кто он такой… Потому что он был новеньким.
– Откуда ты знаешь?
– Я помню, как Терри рассказывал о нем: как он хорош и как никто не мог обогнать его на трассе. Думаю, это он вел передний автомобиль. Тогда все складывается. Почему про него ничего не было известно? Он только что вступил в команду, вот почему.
Разом протрезвев, Линда вынула фотографию из альбома.
– Пока ничего не говори Долли, – попросила она. – Давай сначала удостоверимся, что все именно так, как ты думаешь. Я хочу найти его, Ширл. Пожалуйста, дай мне время, и потом мы все расскажем Долли.
– Но как ты его отыщешь? – Ширли сильно сомневалась в том, что следует согласиться, но не устояла перед мольбой в глазах Линды, которая продолжала упрашивать:
– Ну пожалуйста, Ширл. Позволь мне самой найти этого Нанна. Я все сделаю правильно, обещаю.
Ширли неохотно кивнула, и Линда пулей вылетела за дверь. Джимми Нанн… Она решительно настроилась найти этого подлеца, оставившего их мужчин умирать. Но еще важнее для Линды была возможность доказать Долли, что у нее есть мозги и она командный игрок.
Старший инспектор Сондерс с бесстрастным выражением лица выслушивал жалобы детектива-сержанта Фуллера. Время от времени Сондерс отрывал взгляд от папки, которую принес ему Фуллер, коротко кивал в знак того, что все еще слушает, и возвращался к чтению.
Фуллер же не умолкал, получив возможность излить наболевшее:
– Не хочу показаться ябедником, сэр, но вам следует знать, как инспектор Резник ведет доверенное ему дело. И мне кажется, сэр, что для расследования ограбления ювелирного магазина требуется больше людей. Я мог бы очень пригодиться там. А вместо этого мне приходится торчать под домом погибшего человека и следить за его женой, пока она ездит то в парикмахерскую, то в монастырский приют, то выгуливает свою собачонку. Со всем уважением, сэр, но это пустая трата ресурсов. И в выходные… Ведь это же повышенный тариф, эти выходы по субботам и воскресеньям дорого обходятся налогоплательщикам, а результата все равно нет, и настроения в команде упаднические.
Под нескончаемый поток брюзжания Сондерс прошел к двери в свой кабинет и распахнул ее. Фуллер замолк на полуслове.
– Вы не должны хорошо относиться к нему, – сказал Сондерс, – а вот работать с ним – обязаны.
Фуллер встал и потянулся через стол за папкой, которую принес показать начальнику.
– Пусть побудет пока у меня, – остановил его Сондерс.
Закрыв за сержантом дверь, старший инспектор глубоко вздохнул. Фуллер – добросовестный, трудолюбивый коп, но совершенно не умеет работать в коллективе. И он очень удивился бы, если бы узнал, сколь высоко оценивает его Резник. «Этот заносчивый выпендрежник считает себя лучше всех, – так сказал инспектор Сондерсу. – И меня просто бесит, когда он воротит нос от тяжелой или нудной работы – якобы она для тупых, а он весь такой гений. Зато Фуллер так одержим порядком, что мимо него ничего не ускользнет. Ему еще нужно научиться прислушиваться к своему шестому чувству, но постепенно оно у него проявится. И возможно, он не сильно ошибается, когда ставит себя выше остальных парней».
«Фуллер ставит себя и свою карьеру выше вообще всего на свете, – мысленно поправил инспектора Сондерс, – чего Резник никогда не делал». Да, Джордж – та еще головная боль, но это потому, что, учуяв след, он его уже не упустит и будет идти по нему с упорством охотничьей собаки. И след этот чаще оказывается верным. Подобно большинству сотрудников участка, Сондерс полагал, что Резник позволял эмоциям взять верх в его погоне за Гарри Роулинсом. Но, с другой стороны, инспектора явно оклеветали, поэтому трудно винить его в излишней горячности. На пенсию Резника отправит не что иное, как нежелание следовать правилам: нужно лишь дать ему веревку, а уж повесится он сам. Папка, которую только что принес Фуллер, и могла стать той самой веревкой.
Немного погодя Сондерс последовал за Фуллером в новые офисы – переговорить с Резником. Однако там, в прекрасной современной пристройке, новый стол Резника стоял нетронутым. Тогда Сондерс вернулся в старый кабинет инспектора, где и обнаружил Элис, пакующую в коробку пачки бумаг.
Секретарша застыла.
– Детектив-инспектор Резник собирал вещи, как приказано, сэр, но потом я отвлекла его, извините, и поэтому он запоздал с переездом. – (Сондерс сразу понял, что это ложь.) – Я сказала, что помогу, раз уж это моя вина, что он не успел собраться.