Во рту у Ширли пересохло, а руки взмокли от пота. Когда она увидела, что Долли с чемоданом денег стоит в очереди к столу досмотра, то чуть не упала в обморок. Зато Долли выглядела абсолютно спокойной, передвигаясь вместе с очередью вперед и ногой толкая перед собой чемодан. Поняв, что Долли пока не досматривают, Ширли опять повернулась к карусели, чтобы взять свой собственный чемодан, но он только что проехал мимо нее второй раз!
Тем временем рюкзак Чарльза оказался на столе. Два таможенника копались в вещах, выискивая наркотики. К своему разочарованию, в рюкзаке они ничего недозволенного не нашли и решили обыскать самого Чарльза.
Другой служащий указал пальцем на Долли и ее чемодан. Стараясь не показать виду, какой он тяжелый, женщина вскинула чемодан на стол и положила на бок, потом быстро поставила сверху свою сумку и оперлась о нее руками. Таможенник окинул Долли строгим взглядом и щелкнул пальцами:
– Паспорт!
Она подала паспорт. Служащий быстро пролистал его и отложил в сторону.
– Вы имеете что-то декларировать? – спросил он на ломаном английском.
Долли мило улыбнулась и покачала головой.
– Какие-то продукты и растения с вами? – продолжал таможенник все так же строго.
– Нет, но в сумке у меня бутылка джина из магазина дьюти-фри и сигареты. Хотите посмотреть?
– Да… Какая цель приезда? Бизнес или отдых? – Казалось, он ждет, не выкажет ли она признаков нервозности.
– Отдых, – невозмутимо ответила Долли и медленно расстегнула молнию на сумке.
Если честно, то у нее от волнения дико кружилась голова, и приходилось контролировать каждый нерв в своем теле, чтобы ни дрожью, ни случайной паузой, ни жестом не привлечь к себе более пристального внимания таможенника. Что происходит у нее за спиной, где Ширли, Долли не знала и молила Бога, чтобы девчонка поспешила и привела наконец в действие свой отвлекающий маневр, или что там она придумала…
Ширли к тому времени с двумя своими чемоданами тоже стояла в очереди на таможенный досмотр. Она видела, как таможенник вынимает из сумки Долли бутылку и сигаретные пачки, как копается в остальном содержимом, как потом отдает сумку Долли и придвигает к себе чемодан. Когда служащий развернул чемодан замками к себе, Ширли поняла, что момент настал – сейчас или никогда. Она расстегнула свою сумочку, сунула внутрь руку и начала кричать:
– Помогите! О боже мой, помогите! Кто-то украл мой паспорт! – Она шарила в сумочке так рьяно, что оттуда посыпалась на пол косметика и прочие мелочи. – Его здесь нет! Паспорта нет! Меня ограбили! Ограбили!
Все разом прекратили свои дела и занятия и обратили свои взгляды на Ширли. Два таможенника у выхода шагнули вперед, чтобы посмотреть, с чего вдруг поднялся такой крик. Человек, стоящий в очереди за Долли, в отчаянии вскинул руки и начал что-то орать по-португальски, показывая на свои наручные часы. Таможенник, проверяющий Долли, велел соблюдать тишину, но тот не умолкал, и даже ничего не смыслящие в португальском люди поняли, что он имел в виду, когда назвал таможенника idiota.
Разозленный таможенник вернул Долли паспорт, оттолкнул в сторону ее чемодан и жестом велел освободить место. Затем он повернулся к недовольному пассажиру за ее спиной и хлопнул ладонью по столу.
Долли стянула чемодан на пол. Все, таможня пройдена. Окружающие по-прежнему смотрели на Ширли в хвосте очереди, а она, стоя на коленях, все так же истошно орала, перебирая рассыпанные на полу вещи. Долли влилась в поток пассажиров и вышла из аэропорта.
Только когда за Долли закрылись автоматические двери, Ширли замахала над головой паспортом в знак того, что пропажа нашлась. Таможенники повели крикливую пассажирку со всеми ее чемоданами в отдельную комнату для беседы. Поскольку Долли уже была в безопасности, Ширли не нервничала: ни в одном из чемоданов не было ничего противозаконного.
Ширли не знала, что в соседней комнатке таможенники беседуют с Чарльзом в связи с переполохом, который он устроил у багажной карусели. Молодой человек со слезами на глазах поведал им о том, как в Хитроу помог одной леди провезти лишний чемодан в надежде на перепих и был крайне расстроен, получив от ворот поворот, да еще в такой резкой форме.
Один из таможенников, расспрашивавших Чарльза, перешел в комнату, где двое его коллег занимались Ширли. Английским он владел достаточно хорошо, чтобы пересказать товарищам историю Чарльза.
– Ой, простите, – сказала Ширли, надув губки. – У меня не было денег, чтобы заплатить за лишний вес, и поэтому я слегка нарушила правила. Конечно, это глупо с моей стороны, и я очень извиняюсь. Но я не собиралась никого обманывать. Тот человек сказал, что ничего страшного в этом нет, если он возьмет мой чемодан. А так нельзя было делать? Или… – воскликнула Ширли, без усилий вживаясь в роль недалекой блондинки, – вы думаете, у него были другие намерения?
Таможенник сказал ей подождать и ушел. Вот теперь Ширли немного заволновалась, потому что собеседование по непонятным ей причинам затягивалось. Через несколько минут таможенник вернулся, сел напротив девушки за стол и сердито посмотрел в ее большие голубые глаза:
– Почему вы сказали молодому человеку, что едете в Рио на съемки для журнала?
– Я это придумала, – сказала она и склонила голову, делая вид, что ей стыдно, а на самом деле пряча тревогу в глазах. – Сначала он мне как бы понравился, и я хотела произвести на него впечатление, а…
Таможенник стукнул по столу кулаком, и Ширли подпрыгнула на стуле.
– Тогда почему вы отшили его, когда приземлились в Рио?
Ширли доверительно нагнулась к нему:
– Понимаете, в самолете мы сидели рядом, и от него так неприятно пахло. А когда он подошел ко мне у выдачи багажа, я чуть сознание не потеряла. Конечно, я не хотела обидеть его, но нужно быть честной!
Таможенники так и покатились со смеху.
– От него действительно воняет! – сказал один из них. – Особенно в маленьком помещении. Вы свободны, мисс. – И он открыл для Ширли дверь.
Элис нашла Резника в отдельной палате. На высокой больничной койке он казался неожиданно маленьким – неподвижный, с капельницей в руке, почти неузнаваемый из-за синяков и ссадин. Подойдя к нему, Элис заметила, что на тумбочке лежит в блюдце его зубной протез, и женщине пришлось подавить всхлип. Она подтянула к койке стул и уселась ждать.
По дороге в гостиницу Ширли смотрела из окна такси на пролетающий мимо Рио и думала о Терри. Никогда еще не доводилось ей испытывать такого восторга. Все беды и проблемы позади, и она свободна и может делать, что хочет, быть кем хочет. И она богата. Очень богата. Как бы ей хотелось разделить эту часть своей жизни с любимым мужчиной. Он ведь тоже об этом мечтал. Ну не о Рио конкретно, все-таки он был парнем с рабочих окраин, но о том, чтобы делать то, что хочется. Ширли трудно было поверить, что она находится в Рио, а уж каким образом она сюда попала – об этом и вовсе лучше не думать. Ей не терпелось увидеться с Беллой и Линдой, надо было столько всего им рассказать!
В первые минуты встречи слов не было, только радостный визг, смех, множество объятий и литры слез. Ее никогда еще так крепко не обнимали, – казалось, подруги больше не хотят отпускать Ширли от себя ни на шаг. За минувшие сутки она представляла, как Линда и Белла развлекаются у бассейна, а вот они рисовали страшные картины того, как ее допрашивает в тюремной камере не самый порядочный коп.
Шли часы, а веселье, как и шампанское, лилось рекой. Гостиничный номер постепенно превращался в филиал модного салона: повсюду лежали коробки с шикарными платьями и костюмами. Три девушки превратились в беспечных детей, до середины ночи они скакали, пели, плясали и стреляли пробками от шампанского.
Долли в это время принимала ванну. Она слышала, как кричат и смеются девушки, и была рада, что они счастливы. Приехала она через полчаса после Ширли, однако ее встретили куда сдержаннее. Долли жалела, что не умеет пробуждать сильные эмоции ни в себе, ни в окружающих. Она всегда так напряжена, что разучилась выражать чувства. «Наверное, они знают, как я восхищаюсь ими? – думала Долли, закуривая очередную сигарету и подливая шампанского в бокал. – Наверное, понимают, как я ими горда?» Когда Долли вынула из чемодана сто двадцать тысяч, у девушек глаза на лоб полезли от удивления.
Долли посмотрела на сигарету, зажатую в сморщенных от воды пальцев. Она пролежала в ванне так долго, что вода совсем остыла, но ей было все равно. Постепенно напряжение уходило из каждой клеточки ее тела, сейчас ее ничто не заботило. Долли закрыла глаза.
– Выходите, Долли! – крикнула из гостиной Линда.
Долли улыбнулась. Оказывается, она скучала по этому задорному голосу. Из бутылки шампанского с хлопком вылетела пробка, и девушки завизжали, как будто это случилось в первый раз за вечер, а не в четвертый. Белые, пушистые хлопья пены напомнили Долли о Вулфе. Ей стало дурно, а когда она попробовала встать, то у нее закружилась голова, и Долли скользнула обратно в воду. Из ее пальцев выпала сигарета; глядя, как она тонет, Долли хотела плакать. Ее эмоции так близки к тому, чтобы вырваться наружу, и все-таки остаются внутри. Она не знала, о ком грустит сильнее – о Вулфе, о Гарри или о себе. Голую и одинокую, ее настигло чувство полной беззащитности.
Почти в шести тысячах миль от нее, забившийся в свой затхлый гараж с одной только злобной овчаркой в качестве компаньона, Гарри Роулинс тоже чувствовал себя беспомощным и одиноким. Он мертвец; он не может выйти в свет, не может притронутся к деньгам на своих банковских счетах, даже домой пойти не может. И страну ему придется покинуть, но сначала надо дождаться, когда это будет безопасно. Долли… От одной мысли о ней у Гарри сжимались кулаки. Много лет назад они вместе оплакивали свое мертвое дитя. Потом он предал супругу, но она сумела обыграть мужа в его же вероломной игре.
Однако игра еще не кончена, нет. Никому не под силу победить Гарри Роулинса…