Я все еще чувствовала, как его губы прижимаются к моим, ту наносекунду тепла, которую он мне отдал. Но это не помогло остановить лавину стыда: какая же я глупая – раздалось эхом по всему телу. Как и говорила Луиза:
«Нормальный человек не сможет полюбить таких, как мы».
Я уже нарушила одно из правил Каспер: я напилась. И собиралась нарушить еще одно, но мне не хочется этого, не хочется, не хочется, не хочется; поэтому я достала свою аптечку из-под стопки с одеждой и накрыла ее клетчатым одеялом, положила сверху кучу рубашек, ботинки, и потом засунула все в чемодан Луизы и задвинула под ванну, откуда мне его не будет видно.
Я делала эти проклятые дыхательные упражнения «воздушные шары» так долго, как могла, пока не начала тяжело дышать, а затем нашла свой альбом, потому что рисование – это мои слова, мой способ сказать то, что я не могла выразить словами. Я отпустила на бумагу историю о девушке. Она думала, что нравится парню и что он мог бы спасти ее от самой себя. В результате она поняла, что была глупой, потому что она проклятый уродец. Но если она сможет прожить эту ночь, у нее появится другой шанс, еще один день.
Возможно, возможно, возможно.
Когда рассвело, у меня начали болеть пальцы. Первые лучи солнца, мягкие и золотистые, заглянули в окно, и я наконец отложила угольный грифель в сторону. Я выпила стакан воды и услышала, как кто-то воспользовался туалетом в конце коридора, а Леонард шаркающей походкой вышел на балкон, чтобы выпить кофе из своей розовой кружки.
Моя голова раскалывалась от выпитого пива. Глаза болели, а изо рта ужасно пахло. Я благодарна за то, что мне не нужно идти в «Тру Грит» в ближайшие два дня. Я стянула с себя одежду и нырнула на футон, засыпая глубоким сном.
Когда я проснулась, уже настал день, и в моей комнате душно от жары. Я пережила ночь, но все еще нервничала и была напряжена. Мне нужно с кем-то поговорить, но единственный, кого я знаю, – это Майки, и теперь, возможно, я все разрушила. Я решила пойти в библиотеку и написать Каспер сообщение. Может, я должна ей признаться, что сорвалась сейчас, напившись и попытавшись добиться расположения Майки.
На улице уже стояла удушающая жара, но я не хотела выходить туда без комбинезона, потому что в нем я чувствовала себя уютнее и безопаснее. Я вернулась в здание и постучала к Леонарду. Он одолжил мне ножницы, не говоря ни слова. Наверху я отрезала штанины по колено у нескольких комбинезонов. Так мне будет прохладнее, но бедра останутся закрытыми.
К тому времени, как я добралась до библиотеки, пот тек с меня градом. Казалось, что всем остальным прохладно даже в такую жару. Может, через некоторое время я к ней привыкну? На улице, на здании библиотеки висел термометр. Тридцать шесть градусов, и не видно ни облачка.
Я вошла в почту. Вначале я ответила Блю, потому что была уверена – она точно поймет, что я чувствую.
«Дорогая Блю!
Я сама для себя самая тяжелая катастрофа. Я поступила очень глупо по отношению к одному человеку. Просто хотела почувствовать себя лучше. Мое тело – мой самый злейший враг. Оно требует, требует, требует, и когда не получает желаемого, оно плачет и плачет, и я его наказываю. Как можно жить в страхе от самой себя? Что с нами будет, Блю?»
Глупо с моей стороны, но я ждала, что она сразу мне ответит. Конечно, она не могла – ей нужно дождаться момента, чтобы украдкой залезть в компьютер, и кто знает, когда это случится. Но уже от одного того, что я написала ей, мне стало легче.
А потом я написала Каспер, потому что мне следовало ей признаться, что я наделала. Я рассказала, что выпила три стакана пива, что пыталась поцеловать Майки и сделала это, а ему не понравилось. Но я также и похвалилась ей, что не порезала себя, даже если отказаться от этого оказалось очень сложно.
Я нажала «Отправить». Некоторое время просто сидела в зале, наблюдая за людьми в библиотеке. Чем дольше я сидела и смотрела, как они выбирают книги, шепчут в телефоны, засыпают, сидя на стульях, тем больше я ощущала свое одиночество, тем больше меня сдавливало внутри. Казалось, что все кроме меня контролируют свою жизнь. Когда все изменится к лучшему?
Когда я вернулась домой, Майки ждал меня на крыльце здания. Пакет с продуктами стоял около него на верхней ступени. Я начала немного паниковать и попыталась пройти мимо, но он вытащил из ушей наушники и схватил меня за руку.
– Ну же, Чарли. Не занимайся этой ерундой, хорошо? Присядь, – сказал он.
Я тяжело опустилась, стараясь не смотреть ему в глаза и не вдыхать его запах, его близость.
В конце квартала на здании Банка плазмы бегущая строка медленно ползла, словно змея. Я смущенно вытерла пот со лба. Бьюсь об заклад, Банни никогда не потеет.
– Эй, смотри, что я купил для тебя.
Майки отодвинул край пакета с продуктами, чтобы я могла увидеть содержимое: буханка хлеба, банка с арахисовым маслом, яблоко и апельсин. Я вздохнула. Меня уже воротило от арахисового масла.
Я достала яблоко, потерла большими пальцами его блестящую поверхность.
– Спасибо, – поблагодарила я тихим голосом.
Он откашлялся.
– То, что случилось, не должно больше повторяться. Это было… нехорошо. Поцелуй.
Я почувствовала, как мне стянуло и обожгло грудную клетку.
– Ты поцеловал в ответ, сам знаешь, перед тем как… оттолкнуть, – отозвалась я сердито.
– А ты напилась. Я почувствовал пиво. Ты обещала.
– Прости меня, – прошептала я в тротуар.
– Это был единственный раз, когда ты пила, с тех пор как приехала сюда?
– Да.
– Точно?
– Да. Да!
Майки вздохнул.
– Чарли, ты знаешь почему я решил уехать в университет так далеко от дома? Вы с Эллис измучили меня. Я устал от ваших маленьких игр друг с другом и со мной. Ты когда-нибудь думала об этом? Вероятно, нет. Вы обе были поглощены только собой.
– Ты приехал в больницу. Ты говорил, что не хочешь, чтобы я умирала. Я просто думала…
Мой голос пропадал. Я положила голову на колени, чтобы освободить его. Мне снова хотелось расплакаться. «Я думала, я думала…» Что я думала? Что я понравлюсь Майки, маленькая глупышка?
– Конечно, я не хочу, чтобы ты умирала! Я никогда не хотел твоей смерти! Ты мой друг. Но у меня и в мыслях не было… что мы…
Майки замолчал. Через некоторое время он произнес:
– Так вышло, Чарли. Я здесь с тобой, но у меня есть другой человек. Я двигался вперед. Мой переезд сюда действительно изменил кое-что для меня. Я оставил прошлое позади. У меня есть цели в жизни. Я хочу тебе помочь измениться к лучшему, и я помогу, но если только ты сама этого захочешь.
Я подняла голову вверх, жмурясь от солнца. Майки смотрел мне прямо в лицо.
– Хорошо? – спросил он.
И взял меня за руку.
– Между нами все хорошо?
Какой еще ответ он ждал от меня?
– Конечно, – ответила я. – В порядке.
Майки встал с серьезным видом и потянул меня за собой. Яблоко упало с моих колен. Будучи хорошим, он наклонился к тротуару, чтобы поднять его.
Мы с Майки договорились встретиться в галерее в центре города, после того как он закончит работать. Он нарисовал мне, как добраться до места недалеко от моего дома. Сначала я не хотела идти. Я просто почувствую себя неловко, и Банни наверняка там тоже будет, но затем я решила пойти. Здесь у меня есть только один друг – Майки, и, может, скоро я перестану чувствовать себя такой уродиной рядом с ним. Каспер, наверное, будет гордиться мной за это. Я надела чистый комбинезон и трикотажную рубашку с длинными рукавами и положила ключ и лазурит в карман.
Галерея расположена в крохотном центре города на третьем этаже здания розового цвета, втиснутого между баром и закусочной под названием «Гриль», недалеко от того места, где я сошла с автобуса «Грейхаунд». В галерее тесно, она наполнена людьми и скрипом паркета, запахами красного вина и необычных сыров. Здесь много людей старшего возраста, одетых в черное, которые носят украшения из серебра и аккуратные стильные прически. Я рада, что надела толстовку поверх комбинезона; я чувствовала себя немного скованной и не в своей тарелке. Мне лучше от того, что я могу зарыться в нее, и я знала, что могу поднять капюшон, если понадобится. Я заметила Майки, они стояли в углу с Ариэль и разговаривали. Я облегченно выдохнула: похоже, Банни здесь нет. Они помахали мне.
Я посмотрела вниз, на блестящие камни изящных сандалий без каблука на Ариэль. Они так сверкали на фоне моих изношенных ботинок. Надевала ли Ариэль когда-нибудь грубую одежду, прятала ли свое тело? Мне казалось, что между ней и чем-то подобным миллиарды лет. Возможно, она уже родилась сексуальной.
Ариэль сделала глоток вина.
– Чарли! Ты здесь!
– Привет, Чарли, я рад, что ты пришла, – сказал Майки. Он тихонько ударил меня по плечу. Я слабо улыбнулась ему.
– Эти произведения – как путешествие, ты не находишь?
Он отстал от нас, чтобы полюбоваться картинами.
Ариэль заговорщически наклонилась ко мне поближе, как будто мы лучшие подружки или вроде того.
– Что ты о них думаешь, Чарли? Мой друг, Антонио, много работал над ними.
Я внимательно посмотрела вокруг. Мне они казались просто треугольниками и квадратами, раскрашенными в основные цвета. Я пожала плечами:
– Они действительно яркие.
Я постаралась представить, что будет, если мои рисунки выставят в подобном месте или вообще в любом другом. Но кто придет посмотреть на кучу рисунков и комиксов о подростках-неудачниках? Или даже на те наброски, которые я рисовала ночью, одна в своей комнате, где Майки, Райли? Мой отец?
– Краска для лодок.
Ариэль взяла еще один бокал вина с фуршетного стола. Там лежали небольшие кусочки хлеба в форме рук. Я надкусила один.
– Она действительно блестит, правда? Я очень рада, что он больше не сжигает свои картины. Это очень вредно для его легких, но он считал это необходимостью. Понимаешь, он поступал так много лет назад, когда мы оба еще были веселыми самонадеянными детьми пустыни, прокуривающими мозги анашой и спящими с любым, кто нам улыбнулся.