Райли закрыл окно. Еще до того, как он опять устроился на кровати, я выпалила:
– Женат? – Мне было интересно, станет ли он врать. – Ты был женат?
Он пристально посмотрел на меня, не отрываясь и не моргая.
– Ага.
– Пока смерть не разлучит и все такое? Кольцо на пальце и церковь, все дела?
– Так это и происходит. Парень встречает девушку, они целуются, он покупает кольцо, они женятся в часовне Элвиса в Лас-Вегасе в перерыве между концертами во время тура. И потом, бум. Ты в дерьме, девушка бросает тебя ради ведущего певца в группе. Конец.
Он сделал большой глоток пива.
– Что за дерьмо?
Райли провел пальцем по шее, повторяя путь пива. У него под ногтями грязь.
– Я. Я дерьмо. И все у меня такое же.
– Ты… видишься с ней? – Я почувствовала что-то вроде приступа тошноты. – Как ее звали?
Я даже не понимала, почему хочу это знать, но я хочу. Это как пазл про Райли, который я собрала, а его развалили, и новые фрагменты упали мне в руки.
Он расплылся в улыбке:
– Ты ревнуешь, Странная Девчонка. У тебя нет для этого повода. Нет, я не вижусь с ней. Они живут в хорошем доме на предгорье. У них ребенок и все дела.
– Как ее зовут?
– Чарли.
– Скажи мне.
– Ее зовут Мариса.
«Мариса», – пронеслось с шумом у меня в голове. Ма-ри-са. Красивое имя для девушки. Могу поспорить, у нее изящные черты лица. Я чувствовала это. Я понимала, что Райли влюбился бы в ту, чье тело – само изящество.
Я закрыла глаза, чтобы он не увидел, как наворачиваются слезы.
– О нет, не начинай. – Райли игриво подтолкнул меня локтем. – У меня была жизнь, Чарли, до тебя. Я старше тебя, милая. Я делал разные глупости. Даже влюблялся и женился. Сейчас нет нужды об этом волноваться.
Я отодвинула его локоть, икнув.
– Вроде смены своей фамилии?
Он засмеялся:
– Ага. Ты разве не знала об этом? У нас всех была одна и та же фамилия в группе: Уэст. Тайгер думал, что так будет круче. Сейчас он использует свою настоящую фамилию.
– А как насчет имени – Райли?
– Ох, оно было со мной всегда. Еще когда я был маленьким. Я все время попадал в разные неприятности. Мой отец обычно говорил: «Кем ты себя считаешь, Райли, что ли?» Глупо. Но оно приклеилось.
– Ну, – произнесла я медленно, – тогда как тебя зовут по-настоящему?
– Меня по-настоящему зовут Райли Уэст, потому что это тот, кем я сейчас являюсь. – Он закрыл глаза и зевнул. – Хватит вопросов, ладно? Контрольная закончена. Пожалуйста, положите карандаши и оставьте синюю экзаменационную тетрадь на столе.
Раздосадованная, я проговорила:
– Я могу спросить у Джули.
Это еще один фрагмент пазла.
Райли допил пиво и поставил бутылку на пол у кровати. И обвил меня руками, зарываясь лицом в мою рубашку.
– Она не расскажет. Джули никогда не расскажет. – Он поцеловал мой пупок. – Что мне в тебе нравится, Странная Девчонка, – ты не требуешь многого. Не просишь больше, чем тебе нужно. Ты знаешь, какое это громадное облегчение, что ты просто оставляешь меня в покое?
А затем Райли настолько отвлек меня от моих мыслей, что я забыла, что надо спросить Джули о его настоящем имени и о его бывшей жене. Забыла даже о коробке под паркетом и о том, насколько мало мне нужно…
Август становился все безжалостнее. Каждый день больше тридцати восьми градусов, иногда ударяло до сорока трех, и жара обволакивала меня, как огненное одеяло. Ночами в моей комнате невыносимо находиться, и поэтому я оставалась у Райли так долго, как могла, каждую ночь надеясь, что он будет дома, потому что у него есть кондиционер. В те ночи, когда его не было дома, я проваливалась и просыпалась от жары, напольный вентилятор стоял вплотную к футону.
Сегодня мы с Райли пришли на работу рано. Мы ели кесадильи с перевернутой глазуньей и красным перцем чили, когда услышали телефонный звонок.
Райли вернулся, появившись из-за угла, и потянул меня через темный коридор с грязным полом в офис Джули.
– Линус заболела – она не придет, – сообщил он, захлопывая за нами дверь. Он поцеловал меня взасос, засунув руки под мою рубашку.
– Райли…
Мне стало не по себе.
– Тсс. Таннера не будет до полвосьмого, а Джули на выездном семинаре в Скотсдейле. Она не вернется до полудня.
Он устроился на диване и дотянулся до лямок моего комбинезона. Наши губы жгло от перца чили.
Я не хотела заниматься любовью здесь, неправильно делать это в офисе у Джули – но он настоял, и мы быстро закончили. Я расправила рукой подушку на диване, чтобы разгладить вмятины, перед тем как выйти.
Райли открыл дверь, заправляя футболку обратно в коричневые брюки, и неожиданно остановился; я врезалась лицом в его спину.
Таннер с неловким видом стоял в коридоре. По выражению его лица я поняла, что он нас слышал, и мое лицо вспыхнуло от смущения.
Таннер скосил глазами и прошептал:
– Мне очень жаль, но сейчас кое-что произойдет.
Он отошел в сторону.
За его спиной у посудомоечной машины стояла Джули.
– Последнюю часть семинара отменили. Я вернулась домой прошлым вечером.
Ее голос звучал холодно.
Воздух вокруг нас как будто сгустился.
– Прости, Джулс, – произнес Райли спокойным голосом, подходя к ней боком, словно ничего особенного не произошло. Я медленно двинулась к посудному столу, протискиваясь через нее, и от испуга и неловкости даже чувствовала тошноту. Я с трудом могла думать, мое сердце колотилось очень сильно.
Джули смотрела на Райли, стоявшего на безопасном расстоянии за столом для готовки. Она взглянула на тарелку с недоеденными кесадильями с перцем чили, на две вилки. Потом перевела взгляд на меня и на открытую дверь ее офиса в конце коридора.
– Помойте руки, оба, немедленно. Я не могу разбираться с этим прямо сейчас. Скоро будет много народу, завтрак, если вообще он у нас будет. Где Линус?! – заорала она.
– Заболела, – ответил Таннер.
– Охренеть.
Джули пошла к стойке, не произнося больше ни слова.
Райли намылил руки в раковине рядом со мной. Он выгнул голову, чтобы посмотреть, что происходит в переднем зале кафе, перед тем как быстро поцеловать меня в щеку. Он пожал плечами, и это вызвало у меня надежду, что все еще может быть нормально.
В кафе много клиентов и во время завтрака, и во время ленча. После того как все ушли из кафе, мы с Таннером убирали посуду и грязь со столов, а Джули считала деньги в кассе. Она работала за стойкой все утро, пока Таннер обслуживал столики, возвращалась к нам с заказами с напряженным видом и с шумом швыряла их Райли, не произнося ни слова. На меня она не смотрела, и от этого мне было очень не по себе.
Когда мы с Таннером вернулись на кухню с полными лотками для грязной посуды, раздался крик Джули из-за закрытой двери ее офиса.
– О черт, это будет здорово. – Таннер хлопнул дверцей холодильника и достал банку пива «Пабст Блю Риббон», которое пил Райли. – Я имею в виду, не для тебя.
– Заткнись, – прошипела я, и мое лицо бледнело по мере того, как голос Джули становился все громче и громче. – Это не смешно.
В промежутках мы слышали:
– Почему ты всегда принимаешь самые плохие решения? Сколько, черт возьми, это уже длится? Ты что, даже не подумал о том, что она говорила здесь в этом офисе? Ей хотя бы исполнилось восемнадцать, Райли? Ты хоть понимаешь, что это означает? Это означает половую связь с лицом, не достигшим совершеннолетия!
Мерзость всего этого ударила меня пощечиной. Я начала щипать свои ноги через карманы.
Таннер перевел взгляд на меня.
– Тебе исполнилось восемнадцать? – спросил он, усмехнувшись.
– Да, – прошипела я. – Скоро. Через одиннадцать дней.
Я была так смущена, что казалось, меня сейчас стошнит. Желудок переворачивался вверх дном.
– Ты думаешь, что можешь запросто заниматься сексом в моем офисе? – кричала Джули. – И оставлять чертов презерватив в моей корзине для мусора!
Я побледнела. Господи. Не знаю, почему я не поинтересовалась, что Райли сделал с ним в конце. Таннер громко засмеялся, этот лающий звук пронзил мое сердце и стал последней каплей.
Я сняла фартук, повесила его на дверцу посудомоечной машины и включила ее. Неожиданный звук льющейся воды заглушил звон в моих ушах. Я схватила рюкзак и ушла.
Я ходила по магазину «Гудвилл», ничего не искала, просто не хотела пока отправляться домой. Я трогала пальцами странные кучи с электронными устройствами, в которых ничего не понимала: пластиковые коробки с проводами ярко-синего цвета и шнуры, и зубчатые блоки, и пружины. Я рылась в бездонных стойках с поцарапанными и отколотыми пластинками. Я старалась держать глаза открытыми и ровно дышать. Я щипала свои предплечья. Даже если останутся синяки, Райли ничего про это не скажет, я уверена. Наконец я вернулась к себе и стала ждать его.
Я забыла запереть дверь. Когда Райли постучал, я не ответила, и он все равно толкнул ее и прошел через комнату к холодильнику. Он открыл его, хотя не думаю, что он на самом деле искал там еду.
Райли закрыл дверцу и прислонился к ней; потом посмотрел на меня, сидящую на полу, сверху вниз.
– Ты действительно ешь только в «Тру Грит»?
Он схватил бутылку в бумажном пакете и поднес к губам. Я смотрела на него и вспоминала переулок за супермаркетом «Фуд Конспираси» несколько месяцев назад. Он стоял точно так же, сгорбившись, с бутылкой в бумажном пакете.
Я сидела между ванной и стеной, где и пряталась последние несколько часов, в ожидании. Это правда; я покупала еду только в крайнем случае. Каждое утро я надеялась, что в течение дня Райли ошибется с заказом и предложит его мне: бейгеле с хумусом вместо сливочного сыра, омлет с маслинами вместо паприки. Или я брала то, что он давал мне после похода за наркотиками. Мы никогда не ели в ресторанах. Иногда я ждала, пока он уснет, и аккуратно выбирала что-нибудь поесть из его небрежно разложенных продуктов на кухне: апельсин, тортилью, намазанную маслом, стакан молока с подозрительным запахом.