Джули замолчала и посмотрела вдаль, словно раздумывая над чем-то.
– Преподносить меня ему на блюдечке? – закончила я, глядя прямо на нее. Сегодня я чувствовала себя обнаженной, как будто сбросила что-то с себя. Я провела всю ночь в ванне, без сна, думая о той тени, что пробежала по лицу Райли, о борьбе, которая шла прямо перед его глазами. Утром я взглянула на свои угольные грифели и бумагу и прошла мимо них, направившись в библиотеку. Я проверила входящие письма (от Каспер ничего; Майки в Сиэттле; Блю сообщила, что врачи заново думают по поводу ее выписки); я украла двадцать долларов из женской сумочки в туалете. Банкнота была неуклюже засунута в передний карман. Я мыла руки, и меня поразила глупость, с которой оставляют свою сумку с высовывающимися из нее деньгами на полке над раковиной. На самом деле мне не пришлось долго раздумывать об этом. Я ощущала приятное волнение, когда взяла их.
У Джули опустились уголки губ и лицо стало выглядеть немного потерянным.
– Райли достает кое-что, но он не зарабатывает на это. Он наркоман. Он лжец. Он очарователен. Он неприятен. – Она смотрела прямо на меня. – По большому счету, он не искушенный, но у него уже была жизнь, а у тебя нет.
Я неловко усмехнулась:
– Без обид, но вы ничего не знаете обо мне. То есть вообще ничего. Вы даже не представляете, через что я прошла и что видела.
– Ох, Чарли. – Джули положила подбородок на руки и долго внимательно смотрела на меня так, что мне стало не по себе. Ее грустная интонация действовала раздражающе. Я нащупала лазурит в кармане, потерла его пальцем. – Даже через миллион лет отношения между пьющим наркоманом и напуганной молодой девчонкой потерпят неудачу.
Прежде чем я успела ответить что-либо, она встала и энергично собрала свои волосы в хвост.
– Мы росли с очень жестоким отцом. Мой брат принимал основной удар на себя. Я буду защищать его до конца своих дней, не важно, сколько денег он у меня украдет и сколько выкачает моих душевных сил. Но я не хочу быть ответственной за невинных жертв, ты понимаешь? Я могу это контролировать. Так что никогда больше не занимайся сексом в моем офисе ни с моим братом, ни с кем-либо другим. И если у вас двоих совпадут расписания, и ты будешь тут, когда он здесь, я не хочу видеть ничего, что бы намекало на симпатию между вами. Потому что в этом случае я тебя уволю.
Мы пристально посмотрели друг на друга. Я первая отвела взгляд, потому что, конечно же, у нее была власть надо мной. Мне нужна эта работа, и мне нужен ее брат. Я кивнула в пол.
– Теперь иди найди Темпл, – велела Джули.
Темпл Дэнсер – это высокая девушка, завернутая в юбку с батиковой набивкой и с колокольчиками, свисающими со шнура на талии, в футболке с «Металликой» и с крашеными светлыми дредами, завязанными в пучки с обеих сторон. Она скрестила руки на груди и поинтересовалась:
– Серьезно? Девушка-посудомойка? В ночную смену?
– У тебя есть какие-то претензии? – разозлилась я. Слова Джули все еще звучали у меня в ушах.
Лицо Темпл Дэнсер расслабилось, и она засмеялась. Ее смех напоминал совиное хлопанье крыльями.
– Просто проверяю. Это классно. Парнями я сыта по горло.
Появилась Джули, переодетая в спортивные брюки с заниженным швом и майку для занятий йогой.
– Девочки, старайтесь ладить между собой. Линус!
Линус появилась из-за гриля, гриля Райли, ее лицо было распаренным.
– Добро пожаловать в ночную смену, Чарли. И я знаю, знаю, я слишком много работаю, это правда, даже по ночам. Я отсюда не ухожу!
– Давайте постараемся держать себя в руках сегодня вечером, хорошо, девочки? Положим конец выпивке? – призвала Джули.
– Без проблем, Джей. – Линус крутила полотенце для посуды на указательном пальце.
Как только Джули ушла, две девушки официантки прошли через двери в переднюю часть зала и встали прямо напротив меня. Темпл Дэнсер присоединилась к ним. Я никогда не бывала в кафе ночью, поэтому не встречала их раньше.
– Это ты переспала с Райли в офисе Джули? Боже мой!
– Охренеть! Получается, что ты спала с Райли в офисе Джули! Как это было?
– Я думала, что он спит с этой Дарлой из «Своун»? Она знает об этом? Потому что она умрет. Она такая мямля.
– Я думала, ты встречаешься с Майком Густавфсоном. Вы расстались? Вы были такой чудесной парой. Я видела однажды, как вы ели картошку фри в «Джентл Бенс».
Комментарий про Майки задел меня за живое. Заявления про Райли привели меня в ужас. Дарла из «Своун»? Это было на самом деле?
Линус махала в воздухе полотенцем для посуды.
– Хватит. Официально все закончено, никаких больше вопросов и ответов. Темпл, сделай свое дело: обучи Чарли.
Одна из официанток произнесла:
– Меня зовут Фрэнсис. Ночью здесь ад. – Она заправила свои коротко стриженные рыжие волосы за уши. – Но в хорошем смысле, – добавила она, перед тем как отправиться в зал кафе с блокнотом для заказов зеленого цвета.
Темпл произнесла голосом, не предвещающим ничего хорошего:
– Самое лучшее и худшее одновременно по ночам – это живая музыка. Она может быть презренной или обалденной. Сегодня вечером мы имеем удовольствие… – Она выудила лист бумаги из-под стойки. – Слушать «Модерн Вулф». Сегодняшний вечер будет презренным. – Темпл зажала палец губами и загоготала.
Другая девушка представилась:
– Меня зовут Рэнди.
Она сделала двухшажное движение из танца шимми. На ней была надета короткая черная мини-юбка и белая футболка с красной мишенью, нарисованной распылением. Ее двухцветные кожаные туфли танцевали по паркету.
Рэнди закатила глаза. Ее светлые волосы, подстриженные лесенкой, раскачивались около щек.
– «Модерн Вулф» – отвратительная группа. Значит, среди посетителей окажутся по большей части бабники, поклонники искусства, считающие, что группа играет прогрессивный рок, а это не так. Это выйдет ужасно и шумно, и трудно будет от них отвязаться при закрытии.
Темпл насаживала чеки на иголку для накалывания бумаг.
– Трудно тебе придется, потому что потребуется мыть оба туалета и пол в основном зале в конце ночи.
Рэнди кивнула:
– И все мы будем ждать, пока ты закончишь, так как Джули говорит, что мы должны уходить одновременно. Но мы не можем тебе помогать.
– Потому что никто не помогает посудомойке, – добавила Темпл, делая грустную клоунскую мину.
– И мы будем злиться все больше, пока ждем тебя, – продолжила Рэнди.
– И больше, – согласилась Темпл. Она моргнула. – Господи, ты поджаришься в этой рубашке.
Рэнди склонила голову в мою сторону.
– Мы знаем. Джули рассказала нам. У меня есть футболка с короткими рукавами в сумке, если хочешь.
У меня закружилась голова от их болтовни, вылетающей пулеметной очередью, и я спросила в отчаянии:
– Вы, ребят, вообще когда-нибудь замолкаете?
Линус засмеялась из-за гриля.
– Никогда, – усмехнулась Темпл.
– Мне нравится, понимаешь, – сказала Рэнди, наклоняясь так, что я увидела блеск пирсинга в ее носу. – Джули, в любом случае, редко появляется ночами. Моя двоюродная сестра тоже себя резала. Сейчас она учится на юриста. Всякое случается, нужно просто идти вперед, правда же?
Двигаться вперед. Продолжать в том же духе. Я устала от того, что все думают, будто жить очень просто. Потому что это не так. Совсем.
Рэнди по-дружески слегка толкнула меня локтем, и я попыталась улыбнуться, чтобы просто быть милой, а не «бесчувственной рыбой», но ко мне подкатывала тошнота, и стало тяжело внутри. Я посмотрела наружу в переднее окно, на темное небо. Работа по ночам будет совсем другой.
Около восьми тридцати появилась группа «Модерн Вулф». Пьяные, они начали долго и шумно готовиться; один из них упал с подъема лестницы и потерял сознание. Темпл вылила ему на голову кувшин воды. У них есть группа друзей, которые опустились на изношенные деревянные стулья и начала курить, хотя не должны этого делать, и пить огромное количество пива, которое тайком пронесли в бумажных пакетах. Они топали ботинками по полу так сильно, что Линус покачала головой и сказала мне:
– Вы глупые, глупые дети. Почему вы решили, что это музыка?
Группа напомнила ребят в лохмотьях, посмотреть на которых Майки и Малыш Дэнни брали меня с собой раньше в Сент-Пол: тощие, в приспущенных джинсах, девушки и парни, с плохой кожей и ломкими волосами, которые стучали по инструментам в заплесневелых подвалах домов, били по струнам и сильно ударяли в барабаны. Это было волнительно для меня, что кто-то вот так запросто может целиком посвятить себя чему-то, потому что ему это нравится и оно поглощает его. И казалось не важно, плох ты или хорош. Важно, что ты этим занимаешься.
«Модерн Вулф» пели: «Мое сердце словно политический кошмар, / Залив Гуантанамо каждый день, / Ты меня нашла, схватила, и я напряжен, / Ты оставила меня, не дав сказать, / Мне совсем нечего сказать!»
Девушка в футболке из сетчатой ткани и в облегающих шортах пошла нетвердой походкой на кухню, посмотрела на нас с Линус, сблевала картошкой фри и пивом; остатки пищи тотчас же налипли ей на подбородок, и она прошептала, прежде чем Рэнди выпроводила ее:
– Извините.
Я вытерла куски еды, задерживая дыхание. Они были правы: ночная смена гораздо хуже дневной. Днем никого никогда не тошнило, кроме того случая с Райли. Я измучилась, и голова болела от этой шумной музыки, а до закрытия еще два часа и даже дольше, потому что придется еще все убрать. Мое сердце тонуло все глубже и глубже.
К закрытию Темпл выставила большую бутылку виски «Мэйкерс Марк» и разлила в чашки всем, кроме Линус, которая состроила гримасу. Темпл подняла чашку и выкрикнула:
– Salud![8]
Я просто оставила свою стопку у посудомоечной машины. Хотя я пила что-то у Райли, в основном когда он спал, и плюс те полбутылки вина, я больше ничего не употребляла.
В женском туалете кто-то отвратительным образом испачкал сиденье унитаза менструальной кровью, и мне долго пришлось отмывать это. В мужском туалете все стены исписаны граффити, моча на полу, бумажные салфетки налипли на кафельную заднюю стенку раковины. Струю за струей я брызгала моющее средство в унитаз, но там, как будто нарочно, оставался желтый налет. Мои руки жгло от химии, когда я за