Здесь какие-то мужчины, и я хотела, чтобы они все завершили и ушли. Я не закончила. Вы могли бы оставить меня, пока я не закончу? Я должна вырезать себя по частям, пока ничего не останется.
Я хотела, чтобы мужчины замолчали, чтобы они перестали плакать. Мне интересно, почему мужчины плачут.
Тепло мокрой тряпки для мытья посуды. Запах мази. Запах чистой медицинской марли, слегка затянутой, резкий звук белого пластыря. Мужчины больше не плакали. Теперь здесь женщина. Это не моя мать.
Жаль, что я не могу открыть глаза.
Я не хочу открывать глаза.
Я опять слышу плач, и теперь я узнаю себя – я плачу.
Я услышала женский и мужской голоса, и ночь стала двигаться быстро. Я подпрыгивала в море вверх и вниз, надо мной тьма, кругом темно. Внутри меня тьма.
Женщина сказала:
– Я убью его собственными руками.
Мужчина засмеялся, но без зла:
– Кто мог предвидеть такое?
– Не этот подросток на заднем сиденье, это уж точно. Дорогой Бог, нам понадобится много фастфуда. Очень много фастфуда, – произнесла женщина.
Море раскачивалось. Голоса становились все дальше и дальше, и потом долгое время совсем ничего. Затем море опять заволновалось, и что-то схватило меня за ногу. Мне захотелось закричать, но я не смогла. Рот забит мокрыми камнями, как было раньше, задолго до этого. До Крили. Мои камни во рту вернулись ко мне.
– Она все еще без сознания, но ее повязки выглядят хорошо. Хотя ей будет очень тяжело ходить пару дней.
– Ты съел все читос, болван? – спросила женщина.
– Ты поняла про ее подругу, все, что она рассказывала? – поинтересовался мужчина. – Что ее подруга стала овощем или что-то такое.
– Мне надо было перестать слушать, – ответил с грустью женский голос.
Я перестала слушать.
Мужчина и женщина снова ушли. Дождь накрапывал в море. Мне нужно в туалет.
Мне нужно в туалет. Никто не отвечал, потому что я не произносила этого вслух.
Я пошарила рукой, и знакомая боль прострелила мне руку. Я на заднем сиденье какого-то автомобиля. Я чувствовала пальцами края отделки из искусственной кожи, тусклый квадрат света падал на провисшую отделку потолка. Я поднялась и заморгала. «Мне нужно в туалет». Все, что я видела из окна, – это темнота и неясные очертания деревьев.
Я осторожно переместилась к двери машины, закусила губу, чтобы не вскрикнуть, и толчком открыла дверь, ощущая напряжение и жар в пораненных руках и странное жжение в желудке. Я вытащила ногу и наклонилась вперед, чтобы встать. Но только пальцы коснулись земли, ударила молния, пройдя сквозь подошвы ног.
Я упала вперед, ударившись ртом и носом о твердую почву. Я зарыдала, вдохнув землю, и начала задыхаться.
Чьи-то руки перевернули мое тело, стряхнули землю и камни с моих глаз и рта. Я моргала.
Лицо Линус, покрытое солнцем. Самодовольная ухмылка Таннера. Если последовательно соединить веснушки на их лицах, то можно заметить сходство.
Я выплюнула землю изо рта. «Я хочу писать». Я подвигала руками, похлопывая, чтобы они поняли, что я имею в виду.
Они захохотали.
– Это будет довольно больно, – ухмыльнулся Таннер.
Линус подтолкнула под меня ведро и раздвинула мои ноги. Мой зад наполовину на заднем сиденье машины. Линус стянула с меня уродливые спортивные брюки. Она бросила беглый взгляд на мои бедра и потом посмотрела вверх на меня, на ее лице отразилось удивление. Конечно. Откуда ей знать про шрамы? Она думала, что они у меня только на руках.
– Девочка, – произнесла она, но потом замолчала. И вздохнула.
Она извинилась за брюки; это первое, что она схватила из своего рюкзака, когда они с Таннером вошли в мою комнату в поисках меня. Сначала она не поняла, что делали Гектор, Мэнни и Леонард, рассказывала она мне, поэтому разозлилась и принялась грубо оттаскивать их. Линус – сильная женщина.
– Потом я увидела, что они плачут. К тому же они были пьяны, но старались, как могли, привести тебя в порядок с помощью бумажных салфеток и носовых платков, – говорила Линус.
Они были одеты для открытия выставки, но вернулись назад, потому что я так и не пришла.
Моя моча расплескивалась в ведро. Линус подождала, пока я закончу, протянула мне бумажную салфетку и вылила содержимое ведра под дерево. Она запихнула ведро в багажник машины.
– Ходить по стеклу – это впечатляюще, Чарли. Ты долго будешь за это расплачиваться. – Она надела спортивные брюки обратно на мои дрожащие ноги, натянула их на мой зад и подтянула на талию. И пододвинула меня обратно в машину. – Твоя подруга, Блю, сказала, что ты, возможно, какое-то время будешь молчать. Я должна признаться, это немного выбило из колеи.
Линус грустно и смиренно улыбнулась.
– Мы на кладбище в Трут-ор-Консекуэнсес в штате Нью-Мексико. Ты знаешь, что Таннер мой брат? Мы сделали здесь остановку, чтобы быстро навестить отца.
В отдалении в темноте Таннер пнул надгробный камень и плюнул на землю.
– Мы на самом деле не очень хорошо ладили со стариком.
Она сильно потерла свое лицо обеими ладонями, а потом громко окликнула Таннера, сообщив, что пора ехать.
Таннер посмотрел на меня в зеркало заднего вида, уголки его губ в соли от картофельных чипсов.
– Это выглядело хуже, чем было на самом деле. – Он слизнул соль с губ языком. – Ты помнишь? Что я учусь на фельдшера «Скорой помощи»? У меня с собой имелась сумка для практических занятий. Я привел тебя в порядок на месте.
Небо за окном вращалось, оно черное и покрыто тысячами белоснежных точек звезд. Интересно, сколько сейчас времени? Я потрогала повязки под свитером, в который меня одела Линус.
Я теперь как Луиза. На мне не осталось живого места.
Я ощущала пустоту, но не от голода. Старалась обнаружить что-то в пустоте, но не могла. Спина болела от лежания на сиденье автомобиля. Все болело. Я села, не обращая внимания на стреляющую боль в желудке. Таннер уснул, прислонив голову к боковому окну.
Линус откашлялась, бросив на меня взгляд в зеркало заднего вида.
– Вэнди, дилер Райли, украла твои деньги и разгромила твою комнату. Она пошла следом за твоей подругой после твоего ухода. Она ее довольно сильно избила. Тот худощавый парень с первого этажа – у которого много книг? Он позаботится о твоей подруге. Райли и Вэнди украли автомобиль у кого-то по имени Луис, купили еще наркотиков неизвестно где и укатили в казино. Это случилось после того, как они вычистили ночной остаток в кассе «Тру Грит». Я хочу сказать, ты ведь знаешь, что он в течение долгого времени крал деньги, чтобы покупать эту дрянь. – Она сжала руль пальцами, сосредотачивая взгляд на темной дороге.
Я думала о всех тех днях, когда Райли давал мне деньги, и я шла домой к Вэнди для него. Как Джули волновалась о том, что в кассе недостача денег. Я закрыла глаза. Мне стало ужасно стыдно.
– Он пустился во все тяжкие, наш Райли, хотя вместе с этим дерьмом вляпался еще и в другое. Он периодически принимает наркотики без физического привыкания, но готова поспорить, что ты уже догадалась об этом, правда?
Коробка Райли из дерева вишни. Маленькие пакетики с метамфетамином, зловещий запах паленой пластмассы.
– Они не добрались до казино, Чарли. – Линус откусила от сырной палочки. – Райли разбил машину. Мымра довольно сильно пострадала, но Райли, будучи Райли, в целом в порядке. Кажется, он всегда оказывается сильнее, этот Райли.
Снаружи около закусочной рычал розовый динозавр с отвалившейся краской, у него во рту не хватало зубов. Я видела много пошлых придорожных штуковин из окна машины, пока мы ехали: динозавры, роботы, космические ракеты, пришельцы с головами в форме луковиц. Из этого состоит штат Нью-Мексико? Бутафорские динозавры и пришельцы? Земля потерянных.
Я посмотрела на Таннера и Линус из окна машины. Они сидели за столиком. Он жевал гамбургер и разговаривал по мобильному телефону. Линус помешивала чай и писала в блокноте. Однажды, в кафе, она сказала мне, что ведет дневник и описывает каждый день, «чтобы в голове был порядок».
Интересно, они принесут мне что-нибудь поесть или Таннер даст мне еще обезболивающих. Линус не хочет, чтобы я их пила; я слышала, как они перешептывались, когда думали, что я сплю. Но я хочу их; я хочу оставаться аморфной, плыть по течению. Я пока еще не желаю высаживаться на берег.
Небо здесь было не такое, как в Тусоне, – более яркий голубой цвет, почти как леденец. Облака висели в нем легко, словно клубы дыма. Машина наполнена запахами фастфуда, сладкой газировки. По потолку медленно ползла муха. Я думала о том, каким увидела Райли на кухне, о его ужасающем незнакомом лице. Во мне снова поднялась боль, воющая и злая. Я сильно прижала руки к глазам.
Теперь Линус сидела на пассажирском кресле и спала. Снова ночь. Теплый воздух пустыни просачивался в машину. Я смочила палец слюной и засунула в пустой пакет из-под чипсов, облизала соль, думая о Джен С. и той ночи в комнате отдыха, когда она облизывала соль из миски для попкорна. Кажется, это было миллион лет назад. Чистая больница, приятный доктор, теплая постель. Теперь я вернулась туда, откуда пришла: дрейфую и испытываю боль.
Когда Линус и Таннер сообразили, что забыли покормить меня, единственное место, которое они смогли найти, было «Олсапс» с высушенными и подозрительными буррито. Таннер принес пакет с картофельными чипсами и энергетическим напитком «Гаторейд», солеными крендельками и кока-колой.
Он сделал глубокий вдох.
– Господи, обожаю Нью-Мексико. Если вы думали, что Тусон – это сборище чудиков, то вы еще ничего не видели. – Таннер побарабанил пальцами по рулю. – У тебя не кружится голова? Мы поднимаемся вверх над уровнем моря. Через пару дней тебе станет лучше. Продолжай пить «Гаторейд».
Всякий раз, когда я вспоминала их на кухне, я сразу же старалась выбросить их из головы, но мне опять становилось стыдно, а внутри все начинало гореть. Они двигались навстречу друг другу, Вэнди самодовольно ухмылялась мне влажным ртом, а Райли обернулся, такой пьяный. И было в нем что-то еще, и он кричал на меня, говорил мне…