Театру было больше ста лет. Он помнил две мировые войны, тут, наверное, сотни актёров побывали. В кино всё не так. Никакой этой незыблемости. Мотаешься по всему миру: сегодня здесь, завтра там. Тесный трейлер, взятый кинокомпанией в аренду. Никаких гримёрок со звёздами на двери. Камера, мотор – и так раз двести, если дубль не получается. Возвращаешься усталый как собака, падаешь без ног на узкую кровать и ждёшь следующий день – скорее бы снова: камера, мотор…
– О чём задумался, мой дорогой? – Хелен отвлеклась от комплиментов Джеймса. – Тебе здесь нравится?..
– Я вот читал, – сказал Майкл, поворачиваясь к ней, – в древности как было. Актёры собирались в кучу и шуровали до ближайшей ярмарки. Кто первый успел, тот всех по… развлёк. В смысле, собрал. Получается, не люди к актёрам приходили, а наоборот. Вот в кино сейчас то же самое. Все шатаются с фестиваля на съёмки, со съёмок на интервью. А театр стоит на месте, чё ему сделается?.. Он же вечный.
– Чё ему сделается? – повторила Хелен, точно копируя его манеру. – Он же вечный.
Джеймс кашлянул, нервно отпил из бокала. Хелен весело улыбнулась:
– Я убила два месяца, чтобы подобрать акцент. Господи боже, а всего-то надо было прокатиться в Ист-Энд и зайти в любой паб. Наслушалась бы на десять лет вперёд.
– Там по-грубому говорят, мэм, – сказал Майкл. – Вам бы не понравилось.
– Не бойся, от слова «хуй» я в обморок не падаю.
– Мама!.. – Джеймс вспыхнул.
– Прости, милый. – Хелен засмеялась и постучала себя пальцем по тонким губам. – Майкл, мне Джеймс рассказывал – ты тоже хочешь стать актёром?..
– Ну, актёром – это Джаймс загнул, – смутился тот. – Так, в титрах засветиться.
– Джа-аймс, – повторила Хелен. – Изумительно. Ты уже где-нибудь занимаешься?.. – с любопытством спросила она. – Учишься?..
– Ещё нет, – коротко ответил Майкл. – Собираюсь.
Хелен прищурилась, разглядывая его лицо. Хотела ещё что-то сказать, но вернулся Колин.
– Я договорился насчёт цветов, – сказал он. – Их уже забрали. Хочешь остаться или мы едем домой? Машина у заднего подъезда.
– Ой, я уже всех повидала. Что дома?..
– Ждут только тебя. – Колин улыбнулся и взял её под руку.
В узких коридорах за сценой было тихо. Родители Джеймса ушли вперёд, их голоса отражались от стен невнятным эхом.
– Я должен ехать, – тихо сказал Джеймс. – Мама мне не простит, если я уйду в вечер премьеры. У нас будут гости…
– Да я понимаю, – сказал Майкл.
– Я бы позвал тебя, но не могу. Это мамина вечеринка, – Джеймс посмотрел на него виновато. – Жаль, что она тебя не пригласила. Я надеялся…
Майкл легонько хлопнул его по спине.
– Да я и не рассчитывал.
– Хочешь, я её спрошу?.. Вдруг она просто забыла…
– Не суетись, – Майкл пожал плечами. – Ещё увидимся же.
Джеймс остановился, взял его за локоть.
– Майкл, правда… Мне очень жаль.
– Ну, хорош. Чё бы я там делал?.. – Майкл дёрнул его за прядку волос. – Не кисни.
Джеймс вдруг покраснел так, что стал аж пунцовым.
– Извини, что я тебя не предупредил… Я тебя поставил в ужасно неловкое положение, мне так стыдно… Я совсем не подумал… Ещё и накричал на тебя…
– Шёпотом не считается, – Майкл усмехнулся.
Джеймс воровато огляделся, толкнул его к стене и поцеловал в губы.
– Тихо, тихо, красавчик… – Майкл мягко отодвинул его от себя. – У меня щас опять встанет, и мама тебя не дождётся.
У заднего крыльца они попрощались – коротко, торопливо. Джеймс сел в машину, габаритные огни «Бентли» пропали за поворотом. Майкл обошёл театр кругом, постоял на ступенях. Позади закрывались двери, громыхали тяжёлые засовы, постепенно гас свет. Только витрины с афишами подсвечивались изнутри.
Время близилось к полуночи. Сунув руки в карманы, Майкл отправился к метро.
23
Время летело так быстро, что Майкл едва успевал оглядываться. Только что был понедельник – и вдруг просыпаешься в четверг. Дни листались один за другим, все мысли были заполнены Джеймсом. Даже когда его не было рядом, Майкл не переставал трепаться с ним у себя в голове, прокручивать заново встречи, как отрывки любимого фильма.
У них всё было хорошо, лучше просто не бывает. В четыре часа Майкл ждал его возле университета. Они целовались, будто не виделись десять лет, в тёплые дни уезжали гулять с Бобби. Если шёл дождь, Джеймс выбирал уютное кафе и они сидели там, дожидаясь просвета в тучах. Майкл заказывал себе одну чашку кофе, отговариваясь, что только что пообедал дома, и растягивал её на несколько часов. Джеймс не раз предлагал его угостить, но Майкл постоянно отказывался. Голодным он и правда не был – всегда успевал перехватить по дороге какой-нибудь китайской лапши или сосиску в тесте, так что даже почти не лукавил и не глотал слюни, глядя в тарелку Джеймса.
Со слюнями была другая проблема. Голые коленки, прикрытые килтом, преследовали его даже во сне. Майкл сломал себе всю голову, думая, что с этим делать. Забыть не получалось – от одной мысли в ушах начинало звенеть от напряжения. Вот только Джеймс ясно дал понять ещё в театре, что дрочить на свою национальную гордость не даст. Национальную гордость Майкл понимал, у самого была такая же. Нет – значит нет.
Понимание не помогало.
Осенило его, когда уже весь извёлся. Надо просто Джеймса в похожую юбку засунуть. Пусть не в килт, хорошо. Но в юбке-то его трахнуть можно?.. Это же национальную гордость не заденет?.. Майкл даже сам прошёлся по секонд-хендам и выбрал подходящую. Долго мучился между зелёной и синей. Синюю, конечно, хотелось сильнее, но шотландцы – народ обидчивый. Пусть поменьше ассоциаций будет – взял зелёную. Там же, в магазине, запаковал в коричневую бумагу и обвязал бечёвкой. Улыбался, как идиот, представляя, как положит Джеймсу руки на бёдра… или сразу под юбку залезть?.. Или на коленки его поставить и вот это всё на спину задрать?.. Сколько вариантов-то, как тут выбрать!..
Они встретились в тот же день. Джеймс занял свой любимый столик у окна, Майкл пристроил шлем на широкий подоконник, вытянул ноги, чтобы поймать острое колено Джеймса. Заказал свой кофе.
Столики были сколочены из грубых досок и залакированы толстым слоем, будто прикрыты стеклом. Под прозрачным лаком проступали прожилки дерева, тёмные пятна сучков, будто узор. На окнах переливались гирлянды, кирпичную стойку увивали еловые ветки. Майкл подумал – надо уже Томми пнуть, чтобы достал свои китайские запасы: декабрь, пора и паб нарядить.
– Чему сегодня учился? – спросил он.
– Спорили о личности Шекспира, – сказал Джеймс. – Ужасно интересно! Знаешь, ведь до сих пор неизвестно, кто был автором его пьес.
– А что, он на самом деле не Шекспир? Тоже выдумка, как король Артур?
– Нет, это скорее мистификация. Человек, которого звали Уильям Шекспир, действительно существовал, однако многие исследователи считают, что под его именем печатался кто-то другой. Но имя настоящего автора – до сих пор загадка.
– И что, за полтыщи лет так и не выяснили? – удивился Майкл.
– Представь себе, нет. Есть несколько теорий, но ни в одну из них не укладываются все факты.
– Ишь ты, – уважительно сказал Майкл. – Кто-то конкретно прикололся.
– Слушай… – Джеймс вдруг стал очень серьёзным. – Нам надо поговорить.
– Во, у меня к тебе тоже разговор есть, – Майкл ухмыльнулся.
– Какой?..
– Ну, ты первый начал, так что давай. Я свой разговор на десерт оставлю.
Джеймс глянул настороженно. Пробежал пальцами по волосам, глубоко вдохнул.
– Слушай, мне очень непросто к этому подойти. Так что ты меня, пожалуйста, выслушай, ладно?.. Я очень долго об этом думал… Не знал, как тебе сказать…
– Ты свинтить хочешь, что ли?.. – тихо спросил Майкл.
– Нет… Нет. – Джеймс покачал головой, но даже не улыбнулся. – Мне с тобой очень хорошо, Майкл. Я не хочу с тобой расставаться. Но есть одна проблема… Послушай и постарайся, пожалуйста, обойтись без шуточек.
– Ну ладно. – Майкл выдохнул, развёл пригнувшиеся плечи. – Давай, доставай свою проблему, поглядим на неё вместе.
– Я же просил без шуточек, – сказал Джеймс. – Ты ведь можешь быть серьёзным, я знаю.
Майкл выцепил из салфетницы зубочистку, сунул в рот. Скатал бумажную обёртку в шарик.
– Я давно хотел об этом поговорить, – сказал Джеймс. – Но не знал, как тебе объяснить… Чтобы ты понял.
– Ну, скажи прямо, – предложил Майкл. – Я переспрошу, если что.
– Слушай, я очень ценю, что с тобой можно вот так… – Джеймс ссутулился. – Обсудить что-то. Что ты не обижаешься по пустякам. Не притворяешься, что всё в порядке, когда это не так, а говоришь откровенно. Мне очень, очень с тобой хорошо.
– Давай к делу, – попросил Майкл. – Я щас сдохну от ужаса. Не в шутку.
Джеймс слабо улыбнулся, зажал ладони между коленями, ссутулился ещё сильнее.
– Помнишь, из-за чего мы поссорились в театре?.. – спросил он.
– Да я хотел бы забыть – не смогу.
– Помнишь, я извинился, что поставил тебя в неловкое положение?..
Майкл с облегчением выдохнул.
– И ты стока времени по этому поводу напрягаешься?.. Да я ж не сержусь!
– Да?.. – Джеймс почему-то вообще не обрадовался. – Хорошо. А ты сердился?..
– Ну, было немного… – признался Майкл. – Но мы ж всё решили?.. Тогда ещё?..
– Нет, – сказал Джеймс. – Не всё.
Майкл поставил локти на стол, наклонился ближе.
– Ну, давай дорешаем. Чего не так-то?
– Что тебя тогда рассердило? – спросил Джеймс, сосредоточенно покусывая губу.
– Ну как… – Майкл слегка растерялся. – Ты ж знаешь – что.
– Нет, – Джеймс покачал головой. – Не знаю. Я долго думал об этом и понял, что я не знаю, за что ты на меня рассердился.
– Ну это ж прошло уже, – неуверенно сказал Майкл. – Чё тут решать?..
– За что, Майкл?.. – повторил тот, не отводя глаз.
– Ну, за то, что не предупредил, что придёшь такой… шотландский.
– А почему я должен был бы тебя предупреждать? – тихо спросил Джеймс. – Я был неприлично одет?..