Из магазинов и кафе лился рождественский перезвон. В витринах светящиеся олени качали головами, перебирали копытами.
– Отвезёшь домой?.. – тихо спросил Джеймс.
В ответ даже шутить не хотелось.
– У нас же всё равно всё нормально?.. – на всякий случай спросил Майкл. Джеймс не ответил, только поцеловал на прощание, приподнявшись на цыпочки.
Майкл вернулся домой ближе к полуночи. Открыл ворота гаража, завёл мотоцикл. Спать вообще не хотелось. Он переоделся в рабочее, воткнул в розетку масляный обогреватель. Полистал книгу заказов. Включил кассетник, убавил громкость, чтоб не орало. Работа – она сама себя не сделает.
Кристофер потряс его за плечо:
– Ты когда последний раз дома ночевал?..
Майкл вскинулся с топчана, сдёрнул плед.
– Хоть бы ворота закрыл, всё нараспашку – заходи и бери, что хочешь.
– Блин!.. Да я прилёг на минутку! – Майкл протёр глаза. – Хотел до утра закончить.
– Работать днём нужно, а не по ночам. Накосячишь – обоим отвечать.
– Я не косячил, – обиделся Майкл. – Я всё проверил.
– Ворота на ночь ты тоже проверил? – мрачно спросил Кристофер.
Майкл виновато насупился. Кристофер тяжело вздохнул, сел рядом на топчан, потёр руки.
– У тебя всё нормально?.. – спросил он.
– Нормально, – Майкл быстро улыбнулся. – Всё хорошо.
Кристофер помрачнел ещё больше. Хотел что-то сказать, передумал, внимательно посмотрел на сына. Тот не смог выдержать взгляд, отвернулся.
– Знаешь что, – сказал Кристофер. – Давай без глупостей. Я всё понимаю, дело молодое… Встречаешься с кем-то – и хорошо. Только нечего тут по ночам сидеть.
– Да ни с кем я… – буркнул Майкл.
– Мне-то не ври, – сказал Кристофер. – У меня глаза есть.
Майкл вспыхнул. Раньше от отца тайн не было. А теперь жжёт изнутри, но рассказать нельзя.
– Я тебя за язык не тяну, – мрачно сказал Кристофер. – Не хочешь говорить – дело твоё, я в душу не лезу. Но работать вот так – это свинство.
Знает или нет?.. Догадывается? Как понять? Не спросишь же в лоб – на что намекаешь, что мы с кудряшкой туда-сюда?..
Джеймс в последнее время часто наведывался в гараж – сидел, читал, задания свои делал, но Майкл руки держал при себе, даже когда рядом никого не было. Если что и происходило в этом гараже, то только за закрытыми дверями. А что Джеймс вообще тут сидит – ну так и Томми, и Бран сюда заглядывали, но это ж обычное дело. Друзья, да и всё.
– Тебе Томми что-нибудь говорил? – спросил Майкл, стараясь держать лицо.
– А что он должен был мне сказать?
– Да я так, просто… – Майкл пожал плечами.
– Томми, значит.
Кристофер погрустнел, замолчал. Майкл тоже молчал, не зная, что теперь делать. И стыдно было, и виновато. Хотя никакой вины за ним не было – пусть и по ночам, но работу он делал к сроку.
Кристофер вдруг обхватил Майкла за плечи, притянул к себе, будто тот был не здоровым лбом, а двенадцатилетним оболтусом. Вздохнул глубоко и безрадостно.
– Ты чего? – насторожился Майкл.
– А ты чего? – спросил тот. – То сидишь тут ночами, то пропадаешь неизвестно где. Хоть бы дружка своего в дом пригласил. Или он брезгует?
– Ничего он не брезгует, – возмутился Майкл. – Просто я думал – ему неудобно.
– А тут ему, поди, удобно, – сказал Кристофер. – С тетрадками-то крючиться. Ладно. Иди спать, без тебя справлюсь. Вернёшься после обеда.
24
– Левее и выше, – сказал Джеймс и шагнул назад. – Нет, не так высоко. Опусти немного. Теперь правее.
– Да ты задрал тут распоряжаться! – Бран недовольно обернулся. – Ща сам будешь вешать!
– Заткнись и делай, как он говорит, – Майкл положил ногу на диванчик и привалился спиной к стене. Пристроил на колено книгу. Бобби высунул морду из-под стола, ткнулся носом в опущенную руку. Он уже исследовал весь паб, обнюхал все ноги, попробовал на зуб стулья и успокоился, пристроившись возле Майкла.
– Лучше бы жопу поднял и помог, – проворчал Бран, перекатив между зубами пару мелких гвоздиков.
– Ты сказал, что сам справишься. – Майкл перевернул страницу, даже глаз не поднял.
– Я и справлялся, пока кое-кто не полез мне советовать, – огрызнулся Бран и посмотрел на Джеймса. – Ну? Вот так правее?
Тот кивнул. Бран выудил молоток из-за пояса, вбил гвоздик и прицепил на него гроздь красных шаров.
Ворох рождественских украшений покрывал весь стол: электрические гирлянды, звёзды, ангелы, снеговики, медведи, усыпанные блёстками снежинки, золотые колокольчики, олени с витыми рогами, шишки, еловые лапы, пахнущие пластиком.
– Чё там дальше? – Бран поглядел на стол со стремянки. – Давай вот эту хуйню, зелёную.
Джеймс вытащил длинную пушистую мишуру, выпутал из неё проволочные петельки пряничных человечков, подал наверх.
– А мы однажды делали таких из картона, – сказал он.
– Кого? – Бран пристроил мишуру на портрет бабки Томми. Миссис МакМиллан смотрела на него крайне неодобрительно – прям как при жизни.
– Пряничных человечков, – сказал Джеймс. – Вырезали и раскрашивали. А потом собирали в гирлянду.
– Хернёй страдали, – заявил Бран. – Где ты тут картон видишь?
– У Томми коробок навалом, – сказал Майкл, не поднимая головы.
– Да иди ты в жопу, – сказал Бран. – Я тут ещё три часа буду ебаться, а ты хочешь гирлянды из картона нарезать, чтоб мы до утра сидели?..
– Не хочешь – не ебись, – спокойно сказал Майкл.
Бран был как всегда. Он просто не мог взять и согласиться, если занятие казалось ему недостойным настоящего мужика. Даже если сам хотел. Ему обязательно надо было побурчать, поныть, попинать балду и сделать вид, что его вообще заставили.
Если смотреть на Брана и видеть только бритую голову в шрамах и выражение лица, как у бульдозера, можно было проглядеть, как аккуратно нашиты цепи на косуху, блестящую от жирного обувного крема, и как Бран благоговейно берёт из рук Томми кусок французского пирога со шпинатом и сыром.
Джеймс стоял возле стремянки, заложив руки за спину. Волосы у него отросли уже почти до плеч. Мягкие, тёмные волны с каштановыми бликами. Гладкие, на ощупь – как шёлк. Если пропускать их сквозь пальцы, они сами скользят. А когда Джеймс приваливается головой к плечу, можно сунуть в них нос и дышать… На таких волосах не держится никакая резинка. Кстати, с хвостиком на затылке Джеймс выглядит ещё младше.
Томми толкнул дверь плечом, из кухни за ним потянулся одуряющий запах имбирного печенья. Он поставил на стойку широкую стеклянную миску с горячим печеньем, присыпанным коричным сахаром. Бобби вскинул голову, забил хвостом по полу и облизнулся.
– Тебе нельзя, – строго сказал ему Джеймс.
– Чё это мне нельзя? – возмутился Бран, оборачиваясь на запах. – Я тут ваще за еду работаю!..
Джеймс стащил из миски имбирного ангела и перекинул Брану. Тот поймал, откусил ангелу голову и что-то неразборчиво промычал. Прожевав, добавил:
– Тебя мама что, не учила в людей едой не кидаться?..
– Так ты ж не человек, – сказал Томми и запустил в него имбирным оленем. – Ты аннигилятор жратвы.
– Вот чё, – сказал Бран, слизнув сахар с оленьей головы, – у тя старые картонки есть?
– Зачем тебе? – спросил Томми.
– Тащи сюда, – велел Бран. – Кудряшке дома ножницы запрещают, хочет оторваться.
– Мне не… – начал Джеймс.
– Не запрещали бы – сидел бы дома вырезал, – перебил Бран и облизал пальцы. – Так, чё там дальше?.. Огонёчки куда вешаем?
Майкл заложил страницу обрывком мишуры, поднялся на ноги. Встал за спиной у Джеймса, сунул руки в карманы.
Тот качнулся назад, на мгновение прижался лопатками к груди и отстранился.
– Чё вскочил? – ревниво спросил Бран. – Вали читай обратно, тут и без тебя рук хватает.
– Тут печеньем кормят, – ответил Майкл.
– Обойдёшься, – буркнул Бран. – Кудряшка, не давай ему печенье, у него эта… аллергия. На имбирь.
– На рожу твою у меня аллергия, – сказал Майкл и протянул ему коробку с гирляндой. – Как вижу – сразу врезать чешется.
В четыре руки они развесили и зажгли разноцветные лампочки, пристроили на окна ангелов, наклеили звёзды и снежинки, увили стойку мохнатой зелёной гирляндой. Забравшись на стул, Майкл цеплял к старинным бронзовым лампам гроздья блестящих золотых шаров. Томми включил сборник рождественских песен. Напевая себе под нос, он раскладывал печенье на маленькой боковой витрине. Бран ползал под потолком, пристраивая на прокопчённые деревянные балки остатки украшений, которые больше некуда было деть.
– Это переизбыток декора, – настаивал Джеймс, задрав голову.
– Это недостаток гвоздей! – говорил Бран, прибивая к балке очередного войлочного снеговика.
Хлопнула дверь, стайка девчонок, смеясь, ввалилась в паб.
– Майкл!.. – Элли помахала от двери, стряхнула с коротких тёмных волос декабрьскую морось.
– Привет, – он коротко улыбнулся, не опуская рук. Даже ему с его ростом приходилось тянуться, чтобы прицепить шары к лампе.
– Помощь нужна?.. – Элли подошла ближе, обхватила его за колени, пальчиками пробежалась вверх по бёдрам. Майкл покачнулся, глянул вниз.
– Хочешь, чтоб я на тебя свалился?..
– Ну, в прошлый раз ты свалился удачно, – она весело улыбнулась. – Ты сегодня вроде свободен? – она мельком глянула на Джеймса, подмигнула Брану.
– Меня сегодня вроде запрягли отрабатывать пиво. – Майкл убрал её руки со своей задницы. – На весь вечер.
– Да ладно тебе, отвлечёшься на полчаса. – Элли запрокинула голову, уцепилась за ремень его джинсов. – У меня для тебя кое-что есть…
– Послушайте, он ведь правда может упасть, – нервно сказал Джеймс.
– Он-то? Да у него равновесие, как у балерины. И ноги… – Элли погладила Майкла по бедру. – Ну так как, ты спустишься или мне подняться к тебе?..
– Сначала сюда иди, – сердито сказал Томми. – Чего налить?
Джеймс присел на край диванчика возле стола, который был навечно зарезервирован для друзей. Бобби сунул лохматую морду ему на колени, Джеймс хмуро потрепал его по ушам.