Как Бран и боялся, засиделись они до утра. Томми принёс старые коробки из-под овощей, которые ещё не успел выкинуть. Бран притащил из офиса наверху разнокалиберные ножницы – четыре штуки. Сара сначала надулась, что её обижают, потом вспомнила, что у неё есть маникюрные.
Разложив волнистый картон по столу, она размашисто и чётко рисовала фломастером силуэты пряничных человечков, снежинок, ёлок, белых медведей с длинными мордами. Бран резал картон на куски самыми большими ножницами, Томми и Джеймс сидели на полу, накидав туда старых подушек, найденных в дальнем углу мансарды, и вырезали по контуру. Бобби бегал по лестницам туда-сюда каждый раз, как кто-то с грохотом топотал туда или обратно.
Сара извлекла из сумки россыпь декоративной косметики, даже приволокла чемоданчик из «Хаммера», в котором у неё всегда был дорожный набор на случай, если куда-то вдруг захочется сорваться на пару дней. Карандашами и цветным лаком для ногтей раскрашивали пряничные лица, золотили рога оленям. Джеймс забрал себе чёрный лак и капал на бумажных медведей: эта точка – нос, эта – глаз.
– Настоящий хэндмейд! – сказал он, сверкая глазами.
Досверкался до того, что Майкл под каким-то предлогом утащил его за собой в офис Томми на десять минут и не выпустил, пока не исцеловал во все места. Вернулись оба румяные, взъерошенные. Никто не заметил.
Бран раскладывал игрушки по группам, чтобы собрать в гирлянды. Майклу достался большой моток проволоки.
– Пенетрируй, – коротко велела Сара. Майкл слова не понял, но смысл уловил. Нанизывал готовые, вместе с Джеймсом развешивал над столами.
Томми бегал на кухню, таскал сэндвичи на всех. Бобби цеплял на хвост бумажные обрезки, прыгал вокруг, щёлкал зубами. Сара спорила с Браном: «Это не композиция, это говно! Смотри, как надо!»
Джеймс обнимался с Бобби, тот лизал его в нос и щёки.
– Это с чем ты так делаешь?.. – спрашивала Сара, держа в руке сэндвич. – Охренительно вкусно!..
Томми польщённо краснел и убегал в кухню.
Бран пялился в вырез блузки и косился на Майкла.
Майкл смотрел на Джеймса и улыбался.
Рождество приближалось.
25
Джеймс вздохнул в трубку:
– Я с ними поговорил…
– И чего, на хер послали?.. – спросил Майкл.
Мог бы и не спрашивать. По унылому голосу и так было ясно, что Сазерленды не пришли в восторг от идеи пригласить Майкла на Рождество.
– Отец сказал, что это семейный праздник и будет неуместно, если я приглашу кого-то из друзей… – объяснил Джеймс. – А мама сказала, что бабушка и дедушка меня не поймут. Что они пожилые консервативные люди и не надо создавать им неудобств…
Джеймс опять вздохнул и добавил:
– Прости. Мне так жаль…
– Да ладно тебе. – Майкл лёг на свой диван, пристроил пятки на подоконник. – Я знал, что они не согласятся.
– Это несправедливо, – сказал Джеймс. – Там будет куча людей, которые видят друг друга раз в год. И называются семьёй только потому, что у них одинаковая фамилия. Половина из них даже не помнит, сколько мне лет. А ты… – он замолчал.
– Наверное, они думают, что я как Бобби, – сказал Майкл. – Мебель погрызу или нассу в угол.
Джеймс непроизвольно хихикнул, потом снова стал серьёзным.
– Они не против, что я общаюсь с тобой. Просто…
– Просто не тащи в дом всякий мусор, – сказал Майкл. – Я понимаю, кудряшка.
– Ты – не мусор! Перестань так о себе говорить! – возмутился Джеймс.
– Ладно, ладно, – примирительно сказал Майкл. – Привези мне какой-нибудь сувенир из Шотландии.
Он не обижался. Он и не ждал, что Джеймс уломает родителей – с первого раза всё было ясно, с премьеры. Типа – ты, конечно, развлекайся как хочешь, сыночка дорогая, но как приходишь с улицы – вытирай ноги и мой руки с мылом.
Кажется, они были вместе целую вечность. А обернись назад, посчитай – месяца два с хвостиком. Майкл заглядывал в себя, как в колодец: ну, что там?.. Не отпустило?.. Не разонравилось?.. Вопросы рикошетили, как эхо, сталкивались, перекидывались по-новому: что будет дальше?.. Как долго ещё прятаться?.. Сколько всё это продлится?.. Наверное, ведь люди как-то планируют – повстречаемся месяц-другой и разойдёмся. Поживём вместе годик и айда.
А если не годик?.. А вдруг – навсегда?.. И что? Как это понять?..
Майкл твёрдо знал, что отношения всегда кончаются. Любовники расстанутся, друзья уйдут – это жизнь, она вот такая штука. Некоторым везёт, конечно, но это удача, её не просчитаешь. Или неудача. Как в гонках: даже если ты собран и сосредоточен, кто-то рядом вывернет руль в тебя – и вперёд, лети, держись за песок зубами.
Вопрос только во времени – когда…
– Что тебе привезти?.. – оживился Джеймс.
– А что хочешь, – беспечно отозвался Майкл. – Хоть кружку с чертополохом. Ну, бывают такие, сувенирные.
– Хорошо… – Джеймс явно задумался. – А ты не хочешь чего-нибудь особенного?..
– Так она и будет особенная, – отозвался Майкл. Он смотрел в потолок, на потянувшуюся от окна старую трещину в побелке. – У меня ещё нет ничего из Шотландии.
Джеймс хмыкнул, будто хотел что-то сказать, но сдержался.
Отношения всегда кончаются, и это всегда больно. Пока не кончились – Майкл торопился жить. Они с Джеймсом виделись каждый день. Занимались сексом во всех удобных и неудобных местах. На парковке в кабриолете, подняв крышу и откинув сиденья. В пустой университетской аудитории, намотав на ручки двери велосипедный замок, – незаменимая, кстати, вещь, можно закрыться везде, где захочется. В кабинке примерочной – очень быстро и очень тихо. Джеймс кусал себя за ладонь, чтобы молчать, а у Майкла и так рот был занят. В отеле, когда Джеймс снимал им обычный скромный номер где-нибудь на окраине. В кинотеатре на последнем сеансе. Однажды оказалось, что они не одни такие умные – через несколько рядов впереди сидела другая парочка. Пацаны были младше Джеймса. Сползли на пол, ещё когда реклама перед сеансом не кончилась. Майкл сразу почувствовал себя страшно взрослым и сдержанным. Послушали чужую возню минут пять и сами оказались на полу. Пять минут ушло на то, чтобы убедить Джеймса не скромничать – но тот всё равно больше прислушивался и хихикал, чем целовался. В конце концов Майкл просто утащил его гулять дальше.
Они ели в кафе из одной тарелки, покупали в «Макдоналдсе» две большие картошки-фри и два разных соуса, чтобы перекусить на ходу. Оказалось, Джеймс сам иногда балуется фастфудом – с тех пор, как мать потребовала, чтобы он никогда к нему не прикасался. Они таскали друг у друга картошку и хохотали как ненормальные. Часами бродили по городу, счастливые, потерянные, молчаливые.
– А что делаешь на Новый год?.. – спросил Майкл.
– Сара зовёт нас к себе, – сказал Джеймс. – У неё будет вечеринка человек на пятьсот.
– И Томми приглашал. Но у нас все перепьются, как обычно, – ещё до полуночи.
Джеймс фыркнул:
– У Сары будет то же самое, не сомневайся.
– Слушай, – сказал Майкл. – А давай не так?..
– А как?.. – растерянно переспросил Джеймс.
– Мы с тобой и там и там будем два трезвенника. Знаешь, как это уныло, когда все нажрались, а ты сидишь, как стекло, и вообще не в теме?..
– Знаю, – вздохнул Джеймс.
– Короче. – Майкл скинул ноги с подоконника, сел. – У нас есть дом под Дорчестером. На берегу. Не прям на пляже, конечно, но недалеко от моря. Развалюха, но крепкая. Давай поедем туда?..
Джеймс замолчал, потом тихо спросил:
– Встречать Новый год?..
– Ну да. Ты когда возвращаешься в Лондон?
– Двадцать девятого, вечером, – сказал Джеймс.
– Вот я тебя подберу тридцатого утром, и рванём.
Джеймс замолчал. Майкл тоже молчал, ждал ответа.
Они умели сидеть в тишине. Каждый занимался чем-то своим, иногда поднимали глаза, обменивались взглядами. Научились заканчивать фразы друг за друга, а потом и заканчивать стало не нужно. «А знаешь…» – задумчиво говорил Джеймс. «А давай», – отвечал Майкл.
Иногда посреди молчания Майклу страшно хотелось что-то сказать. Иногда он открывал глаза в ночи с какой-то мыслью, которая ему приснилась. Но он никак не мог распознать, что это были за слова, что за мысли.
Это было что-то простое, будто короткая строчка из песни, застрявшая в голове. Или случайно подобранная фраза, которую уронил турист: слова незнакомые, но звучит гладко. Майкл повторял их про себя, как случайный набор звуков. Как леденец, перекатывал на языке, хмурясь и вслушиваясь: а смысл-то в этом какой-то есть?..
– Хорошо, – сказал Джеймс. – Давай. А кто ещё будет?
– Да никого не будет, – удивился Майкл. – Вдвоём поедем.
– Вдвоём?..
– А ты с собой кого-то позвать хочешь?..
– Не хочу, – сказал Джеймс и, кажется, улыбнулся.
– Вот и я не хочу. Мне тебя хватает. Ты, главное, соберись заранее, – велел Майкл. – Ехать часа четыре, лучше бы добраться, пока светло.
– Ладно. – Джеймс заговорил деловым тоном, как всегда, когда начинал что-то планировать. – Что мне с собой взять?.. Что понадобится?..
– Что-нибудь тёплое. Ботинки нормальные – там снег лежит, – сказал Майкл. – Книжку возьми – почитаешь, если скучно станет. Что ты с собой вообще берёшь, когда путешествуешь?.. Шампунь, расчёску, носки, там…
– Трусы, – серьёзно сказал Джеймс.
– Ты ж со мной едешь, – так же серьёзно отозвался Майкл. – Какие на хрен трусы.
– Точно, – согласился тот. – Вычёркиваю.
– Зубную щётку. Футболку, чтоб спать.
– Я сплю в пижаме, – сказал Джеймс.
– Тогда её бери. По дороге заглянем в «Лидл», закупимся жратвой. Чтоб никуда не дёргаться.
– А мы надолго туда?..
– Дней на пять. Третьего января уедем.
– Слушай, Майкл… – нерешительно начал Джеймс. – А мы можем взять с собой Бобби?..
– Да не вопрос! Возьмём, конечно. Купим ему деликатесных консервов, чтобы тоже порадовался.
– Если бы я был рядом, я бы тебя сейчас обнял, – сдавленно прошептал Джеймс. Он опять улыбался.
– Лучше знаешь что?.. – сказал Майкл. – Перезвони мне вечером. Когда в пижаме будешь. Расскажешь, какая она у тебя.