В конце декабря в доме всегда была суматоха: чемоданы, сборы, упаковка подарков. Рождество Майкл каждый год встречал в Ирландии, с огромной рыжеволосой семьёй. Джеймса там приняли бы как родного, потому что друг нашего Майкла – наш друг, но Сазерленды упёрлись: никакого отступления от традиций. Майкл, в общем, из-за них не переживал. Грустно было только, что с Джеймсом не увидишься почти до Нового года…
– Тёплые вещи. Бельё. Мои туфли. Твой коричневый пиджак. Фен.
– Фен-то зачем? – спросил Кристофер.
Эмма оторвалась от списка, посмотрела на него поверх очков.
– А у них есть?.. Я не помню.
– Ты каждый год это спрашиваешь. Всё у них есть.
По всей гостиной лежали вещи, два старых чемодана с разбитыми колёсиками терпеливо ждали сборов, раскрыв пасти. Пузатый телевизор негромко рассказывал о погоде. Эмма ставила галочки: аптечка, зонтики, дополнительный свитер, коробочка с золотыми серёжками – подарок Кристофера на юбилей. Майкл сгрузил на диван пару фланелевых рубашек и стопку футболок.
– Ты так мало берёшь?.. – удивилась Эмма. – Мы ведь на две недели едем!
– Я вот как раз сказать хотел. – Майкл неловко вздохнул. – Я пораньше вернусь. На Новый год не останусь.
– Майкл, ну что ты говоришь, – с укором сказал Эмма. – Бабушка с дедушкой тебя целый год не видели.
– И чего, за неделю не насмотрятся?.. Мам, что мне там делать столько времени?.. Телевизор смотреть?
– Отдыхать, – строго сказала Эмма. – Отвлечься от работы. Тебя дома не застанешь, пропадаешь до ночи.
– А что ему, до старости с нами жить? – вдруг спросил Кристофер.
Эмма подняла брови. Сняв очки, потёрла глаза, села в кресло.
– Мы же всегда вместе ездили, – удивлённо сказала она.
– Так мы и едем вместе. – Кристофер подошёл к ней сзади, положил руки на плечи. – А на Новый год можно, как раньше – пойти шляться по кабакам. Без детей, – негромко сказал он, нагнувшись к её уху.
– Ой, какие тебе ещё кабаки. – Эмма хлопнула его по плечу скатанным в рулон полотенцем и улыбнулась. – Мы же в этом году к озёрам хотели… – вспомнила она.
– А это с самого начала дурацкая затея была, – сказал Кристофер, выпрямляясь. – Что там делать зимой, скажи мне? Купаться?
Она сложила руки на коленях, как школьница. Сосредоточенно нахмурилась. Кристофер легонько покачал её из стороны в сторону, как куклу:
– Ну вот ты глянь, – он кивнул на Майкла, у которого плечи занимали весь дверной проём. – Этого лося на привязи держать?..
– На какой ещё привязи, – Эмма вздохнула. – Что ты несёшь.
– Мам, я тут справлюсь, – сказал Майкл. – Дом не спалю, с голоду не помру.
– С плитой обращаться умеет, я свидетель, – Кристофер кивнул. – Как пылесос включается, тоже знает. И дорогу до «Теско» найдёт, не заблудится. Парню двадцать лет, можно в жизнь выпускать.
– Ой, ну что вы меня за дурочку держите. – Эмма махнула рукой и улыбнулась. – Хорошо, хорошо.
Майкл шагнул к ней, нагнулся, чтобы обнять. Она обхватила его руками за шею, прижалась губами к щеке, вдруг прослезилась и убежала в спальню – искать запасные очки.
Майкл встретился взглядом с Кристофером. Тот смотрел хмуро, будто сердился на что-то.
– Спасибо, – тихо сказал Майкл.
– Пожалуйста, – ответил тот, глядя в упор. Смотрел, будто ждал чего-то.
Майкл покрутился по гостиной, зачем-то трогая разложенные вещи, потом спросил:
– Слушай… А ты не помнишь, где ключи от дома в Чидеоке?..
– У меня, – сказал Кристофер. – А что?..
– Да я думаю… приглашу туда кого-нибудь пожить пару дней. Ты не против?
Кристофер взял с телевизора вчерашнюю газету, развернул.
– Зови, кого хочешь, – предложил он очень спокойным голосом.
– Я вот думаю… – тихо сказал Майкл, – Джаймсу там понравится.
Кристофер кашлянул, будто ему что-то попало в горло, внимательно изучил вчерашний прогноз погоды.
– А что, хороший мальчишка. Вы прям сдружились.
– Ну, он… – Майкл отвернулся, подёргал штору. – Он мне…
Кристофер снова кашлянул, встряхнул газету. Майкл тяжело вздохнул.
– Хороший мальчишка, – повторил Кристофер. – А что. Умненький.
– Ты почему раскашлялся? – Эмма взволнованно заглянула в гостиную. – Горло болит? А что такой красный? Температура?..
– В горло что-то попало, – сдавленно сказал Кристофер. – Дай воды, а?
Майкл обернулся от окна, но Кристофер на него не смотрел. Только бросил через плечо, серьёзно и тихо:
– Матери не говори.
– Майкл!.. Тебе тоже воды?.. – Эмма вернулась со стаканом, отчего-то перепугалась. – Что случилось? Что-то случилось?..
– Всё в порядке. – Кристофер забрал у неё стакан, приобнял. – Что ты опять паникуешь.
– Я чувствую, вы что-то скрываете, – она переводила взгляд с одного на другого. – Я должна знать!
– Родная моя, – Кристофер взял её под локоть и поцеловал в щёку. – Вот не в обиду тебе, но есть мужские разговоры не для твоих ушек. Парень вырос, больше ничего не случилось. Идём, надо ещё твоё платье на вечер взять, – он увёл её в коридор. – То, синее, помнишь?
– Синее? Я же его выкинула три года назад!
– Разве синее?.. Я сказал – зелёное!
Майкл смотрел в окно, теребил в пальцах штору. Дышал с трудом, как астматик. Прислушивался к голосам из родительской спальни.
– Давай расскажем, – негромко сказал Кристофер. – Может, пора?..
– Нечего тут рассказывать, – отрезала Эмма. – О чём вы шептались? Что-то случилось?..
– Ничего, – после паузы ответил тот. – Всё в порядке.
Шинейд снова была беременна, тётя Эйрин ходила с тростью после операции на колене. Брайан поступил в Тринити, дядя Кевин женился, Дейдра вышла замуж. Старший Фергюс пошёл в первый класс, младшему Фергюсу исполнилось три месяца, дедушка Галлахер и бабушка Мейрид отпраздновали пятьдесят пятую годовщину свадьбы. Лайам нашёл работу, Кейрана взяли в сборную, Нисса была помолвлена, Норин окончила школу, Райан уехал в Корк, Шеймус вернулся из Ливерпуля.
Обмен новостями занимал всё то время, что семья проводила вместе. Нельзя же было просто огорошить и уйти – каждое значимое событие, словно младенца, нужно было с гордостью предъявить всем и у каждого спросить его мнение. Двоюродные племянники висли на Майкле гроздьями. Чтобы разместить всю семью за одним столом, приходилось занимать стулья у соседей. Здесь всегда было шумно, всегда было весело. Гора подарков была высотой с ёлку, задвинутую в угол гостиной. Но для полного счастья здесь страшно не хватало Джеймса.
Майкл не мог перестать думать – понравилось бы ему здесь? Что бы он сказал? Хотел бы он оказаться в этом радостном гаме, петь со всеми «Каменистую дорогу в Дублин», зажигать свечи в окнах, чтобы Мария и Иосиф нашли приют?.. Делать венки из плюща и остролиста, чтобы принести на кладбище? Не смешно бы ему было оставить стакан «Гиннеса» для Санты и морковку для Рудольфа, пойти в церковь?..
– Не смешно, – сказал Джеймс. – Я бы сам сейчас выпил «Гиннеса» и закусил морковкой.
Он позвонил вечером. Майкл незаметно выбрался из-за стола, накинул тёплую куртку, вышел из дома.
– Ты не представляешь, как я тебе завидую, – сказал Джеймс. – Тут такая тоска…
– Ты как-нибудь продержись ещё пять дней, – попросил Майкл. – А потом я тебя украду.
– Вот бы ты украл меня прямо сейчас, – вздохнул Джеймс.
Майкл спустился с крыльца, выдохнул облачко пара. Ночь была морозной, между колючими звёздами висел острый сияющий месяц. Во всех домах по соседству горел свет.
– Я и не знал, что ты ходишь в церковь, – пробормотал Джеймс.
– Только на Рождество, с семьёй.
– А ты вообще… ммм… ничего, что я спрашиваю?..
– Я католик, – сказал Майкл. – Ну, так… почти.
– Почему?.. Ты не веришь в Бога?..
– Ну в Рождество-то я верю.
– А я – нет, – грустно сказал Джеймс.
Майкл смотрел на звёзды, задрав голову.
– Но ведь кто-то же всё это придумал, – сказал он.
– Никто ничего не придумывал. Это эволюция…
– Не-не-не. Я знаю про эволюцию. Я и не говорю, что Бог создал землю за семь дней. Я о другом.
– О чём?.. – заинтересовался Джеймс.
– Ты умеешь стихи писать? – спросил Майкл.
– Ну… да… – тот смутился. – А при чём тут стихи?..
– Вот когда ты их придумал, тебе ведь нужно взять ручку, сесть и записать?..
– Нужно.
– Вот и он сначала всё придумал, – сказал Майкл. – А потом началась эволюция.
– Интересная концепция… А почему ты не ходишь в церковь?
– Незачем, – сказал Майкл. – Я ж в церковной школе учился. Находился на всю жизнь вперёд.
– Но ты не можешь называть себя католиком, если ты не придерживаешься определённых правил, – сказал Джеймс.
– Я ирландский католик, – со значением сказал Майкл. – На хер правила! Мы тут почти все такие.
Джеймс негромко засмеялся.
– А ты знаешь какие-нибудь старинные легенды? – спросил он.
– Полно.
– Расскажи что-нибудь, – попросил Джеймс. – Хотя подожди… Знаешь что? Я сейчас уйду подальше от гостей, закроюсь в своей комнате, подвину кресло к окну и заберусь в него с ногами. Зажгу ночник и накроюсь пледом. И ты будешь мне что-нибудь рассказывать.
– Ты ж там так и отрубишься, в кресле, – предупредил Майкл.
– Нет, потом я переберусь в постель…
Майкл обошёл дом по кругу, дожидаясь, пока Джеймс устроится в тихом месте и слушая шуршание в трубке. Стрельнул сигарету у кузена, вышедшего покурить. Сел на старые качели, устроенные во дворе.
– Давай, – сказал Джеймс. – Расскажи что-нибудь самое любимое.
– Знаешь сказку про Тёмного Патрика и повелителя ворон Кромахи?.. – Майкл оттолкнулся ногами, качнулся. Старые цепи тихо скрипнули. – Жил однажды король Коннахта. Он был хорошим королём, но сыновья у него были – три дятла.
– В буквальном смысле?.. – удивился Джеймс.
– Да нет. В смысле – три дебила.
Привалившись головой к цепи, Майкл замёрзшими пальцами держал трубку возле уха и тихо рассказывал. Иногда останавливался, слушал ровное дыхание.