– То есть…
– Вот то и есть. – Анжелика умолкла, словно подбирая нужные слова. – Ты парень шустрый, привык, что девки тебе сами на шею прыгают, вот и пользуешься. Но Соня – другое дело, не играй с ней, ей и Дариуша за глаза хватило, чтоб больше никому в жизни не верить. Понял?
– Понял. – Реутов переваривал информацию. – Понял, Анжела. Спасибо, что сказала.
– Я так и знала, что ты увидишь Софью и примешься пускать слюни и кобелировать. Только с ней этого нельзя, совсем. Она странная немножко, играть с ней не стоит. Ладно, звони, если что. Привет напарнику, приходите на пиво.
Реутов молча смотрел в пространство. Значит, это Афанасьев вынес раненую Анжелику из оврага. Он был в тот день у Андриевских и достаточно резко говорил с Натальей Шумиловой. О чем?
На столе в свете солнца блеснул светлый волос – Соня не любила завязывать свои кудри. Реутов осторожно взял волос и поместил его в тонкий пластиковый файл. Набрав телефон криминалиста, он почувствовал кураж, понимая, что его догадка может стать ключевой в этом деле.
– Леш, зайди ко мне, есть для тебя работа.
Лаборатория находилась в соседнем здании, и Реутов знал, что парень скоро явится. Допив колу, он достал альбом Лизы, который дала ему Анжелика Рыбкина. Тот, в котором Лиза рисовала после посиделок у Андриевских.
Вот Соня – как всегда, в виде принцессы – на качелях, рядом маленький Владик, отчего-то с полосатым хвостом, и Дариуш, изображенный схематично, только его глаза выделены ярким цветом. Что ж, у парня, кроме внешности, ничего нет. А вот Елена Станиславовна – в белом халате, очень похожая на себя. И профессор Шумилов, нарисованный вполоборота, едва ли не впервые. Ну, это как раз ясно, здесь он не на работе. И снова Соня верхом на заборе, кудрявые волосы растрепались на ветру, босые ноги розовые и маленькие, а голубой кринолин зацепился за гвоздь. Конечно же, никаких кринолинов Соня не носила, но так ее видела сестра.
И Наталья Шумилова, стоящая рядом с мужчиной, который нависал над ней, а она совсем крохотная. Афанасьев. Вот каким Лиза его видела. Она все замечала.
– Звал?
Криминалист вошел в кабинет и недовольно уставился на Реутова. Но тот знал, что к кому-то другому он бы вообще не пришел.
– Звал. – Реутов подал ему файл. – Здесь волос, сравни его с волосами Лизы Шумиловой.
– По структуре похож. – Криминалист взял файл и рассматривает волос на свет. – Натуральный блонд, большая редкость. А что искать-то?
– Сделай тест по ДНК, результат мне нужен вчера.
– Ну-у, Дэн, ты же знаешь…
– У меня взятка есть. – Реутов достал из стола пакет с бургером, который принесла Соня. – Горячий еще, имей в виду. В холодильнике пиво, можешь взять две банки.
– Ладно. – Криминалист ловко подхватил из его рук вкусно пахнущий пакет и, открыв холодильник, даже присвистнул. – Вот это взятка на оценку пять! Все бы так, а то ведь только гоняют. Я постараюсь сделать как можно скорее, но не все от меня зависит, это наука, Дэн.
Он вышел из кабинета, а Реутов снова принялся разбирать фотографии, откладывая в сторону те, что не имели значения для следствия.
Соня Шумилова, непосредственная и наивная, и вместе с тем совершенно безжалостная, не выходила у него из головы. Он вздохнул – конечно, он поедет посмотреть на ее кота, но гораздо больше его интересует сама хозяйка. Следователь Прокофьев прав, она вполне могла убить сестру и просто закрыть эти воспоминания, забыть, как забыла все остальное, и придумать для себя другую реальность, чтобы продолжать жить. Если это так, он не станет дальше копать, просто закроет дело, начальство посмотрит на это сквозь пальцы, ведь столько лет прошло. Есть такая вещь, как самооборона. И Соня Шумилова имела право себя защитить, потому что больше этого никто не сделал.
А вот смерть Филатовой – совсем другое дело, но Соня ее не убивала, в этом он отчего-то уверен.
– Значит, миллионщик этот и есть тот самый мужик, что вынес Анжелку из оврага. – Виктор вытер лоб платком. – Фффу, жара какая. Ну, это упрощает дело.
– Не думаю, что его появление сейчас просто совпадение.
– Ну, это понятно. – Виктор заглянул в холодильник и оживился при виде банок с пивом. – Дэн, ты настоящий друг. Я сейчас заплачу.
Виктор шутовски вытер глаза и откупорил холодную банку.
– Божественный звук! – Он отхлебнул пива и уселся в кресло, положив ноги на стол. – Блаженство. Лично я в такие совпадения не верю. Нужно бы поговорить с ним.
– Скорее, это будет разговор с батальоном его адвокатов. – Реутов нетерпеливо ерзает. – Ты с профессором Огурцовой встретился?
– Старая грымза. – Виктор раздраженно бросил пустую банку в урну около стола. – Всю кровь из меня выпила.
Реутов с усмешкой посмотрел на напарника. Виктор ненавидит жару, а потому летом он делается раздражительным и несносным. И только холодное баварское пиво может вернуть ему настроение и успокоить разбушевавшуюся на жаре мизантропию.
– Профессор Огурцова – весьма почтенная дама. – Реутов ухмыльнулся. – Я знал, что ты ей понравишься гораздо больше, чем я.
– Почему это?
– Потому что ты обычный средний гражданин. На вид. – Реутов опять ухмыльнулся. – Думаю, увидев меня, она бы держалась настороже, красивые лица напрягают, а ты – нет.
– Скромник ты наш. – Виктор открыл следующую банку. – Уф, хорошее пиво, спасибо, брат. С чего бы ей напрягаться из-за красивых лиц?
– Татьяна, думаю, доставила ей множество неприятных моментов.
– Это да. – Виктор снова отхлебнул из банки. – Тут ты прав. Еще раз спасибо за пиво, пока добрался, выпил бы какое угодно, а тут такая роскошь.
– На здоровье. – Реутов посмотрел на напарника – тот, похоже, уже оттаял, если можно так выразиться, когда человек приходит с улицы, где тридцатиградусная жара в тени. – Расскажи, что тебе поведала почтенная ученая дама.
– Дама – настоящая змея. – Виктор вытер лоб платком и выдохнул. – Все, я снова из обезьяны стал полезным членом общества. Пиво – это воистину волшебный дар богов страждущим алкоголикам. В общем, итог встречи таков: свою дочь и зятя, профессоров биологии, дама презирает за бесталанность и бесхребетность, но зять много лет назад развелся с ее дочерью и уехал в Германию, а с дочкой она не ладит и живет отдельно, лишь бы ее не видеть, глупую курицу и тряпку. Свою внучку, ныне покойную, не просто презирает, а считает, что кто-то оказал миру огромную услугу, убив ее, потому что она, цитирую, мразь и настоящее исчадие ада, не способное ни на какие добрые чувства. И это все она озвучила мне открытым текстом.
– Она уже может себе это позволить. А что она знает о работе Шумилова?
– Если она что и знает, то ничего мне не сказала. – Виктор смял пустую банку и запустил ею в урну. – Заявила только, что никогда не бывала в его лаборатории и старик никогда не обсуждал с ней свою работу. Но, думаю, солгала, старая ведьма, все она знает. Просто говорить не хочет, и сдается мне, что-то там очень грязное всплывет, если всплывет. Мы ведь разберемся, Дэн? Я вот о чем думаю: если Шумилов вместе со своим приятелем Оржеховским ставил опыты над всеми этими беременными тетками, что-то общее должно быть у всего потомства. Ведь опыты, по сути, были направлены не на баб, а на детей, которых они носили. Что общего у всех этих детишек?
– И что же?
– Да ты глянь, Дэн. – Виктор придвинул к себе фотографии из альбома Оржеховских. – Смотри, вот Лиза и Соня Шумиловы. Что ты видишь?
– Красивые девочки.
– Очень красивые. – Виктор кивнул. – Вот Дариуш Андриевский. Видишь?
– Да. Хорош.
– Именно. – Виктор значительно поднял указательный палец. – А теперь вспомни остальных – Миронова, Ерофеева и эту, как ее… Машу, с сиськами такую. Помнишь, какое впечатление они произвели на нас, когда мы впервые увидели эту компанию?
Реутов помнил. Когда они, приехав на вызов, подошли к озеру, в беседке сидели люди, которых можно было смело снимать в кино или рекламе, рисовать с них иконы и прочие портреты, они годились быть запечатленными для поколений. Совершенные тела, прекрасные лица. Даже Ерофеев, черты которого не отличались правильностью, выглядел впечатляюще.
– Ну и что?
– А то! – Виктор потряс фотографией Лизы. – Родители-то, да и дедушки-бабушки – обычные, даже где-то невзрачные ботаны! Ну, Наталья Шумилова исключение, и можно предположить, что девочки похожи на нее, хотя не особенно похожи, она словно их бледная копия. И, конечно же, Филатова. Ее лицо по сей день считается прекраснейшим из всех лиц, мелькающих в модельном мире. А ведь ни у кого из родителей этих детей нет такой внешности, понимаешь? Они, я повторюсь, самые обычные, вполне заурядные люди. А тут потомство как на подбор, ты видишь?! Ну, ладно, в случае с Шумиловыми сгруппировались гены – там мать красавица. Но остальные-то? И у каждой мамаши в карточке пометка о приеме какого-то препарата в период беременности. Вот он, общий признак. Старик Шумилов создавал вещество, способное каким-то образом влиять на группы генов. И ради этого он не пощадил даже собственных внучек, не говоря уже о невестке.
Реутов молча смотрел на фотографии. Конечно, Виктор прав. Вот оно – то, что все время вертелось в голове, но не находило правильной формулировки. И пусть версия Виктора кажется фантастической, она очень многое объясняет.
– А если есть один признак, то есть и другие. – Виктор подошел к своему столу, попутно прихватив из холодильника банку с пивом. – Я тут покопался в Интернете, почитал об аутизме. Это, оказывается, спектр самых разных расстройств, а не что-то одинаковое у всех. И есть вот такая штука, Дэн, – синдром Аспергера. Слыхал когда-нибудь?
– Нет.
– То-то и оно, что нет, а я в Интернете наткнулся. Вернее, моя Раиса нашла, я ей рассказал об этом деле, ты же знаешь, она всегда интересуется. Ну вот, она решила вникнуть в суть проблемы и нашла. – Виктор откупорил банку и сделал глоток. – Пиво, брат, влияет на мои мозги как допинг, честно тебе говорю. Так я о чем тебе распинаюсь, собственно. Вот эта штука – синдром Аспергера – имеет тоже свой